Радужный цветочек
Опубликовал: Lapin | рубрики: Новости, Проза, Творчество |Автор: Lapin
1. Суворову было проще
— Выходим на орбиту Ватоа,- сказал Пашка Гераскин.
Аркаша Сапожков всматривался в обзорный экран:
— Сплошные облака, ни единого просвета…
— На Юпитер похоже, только маленький и белый, — заметила Алиса Селезнёва.
— Садиться будем туда, где стояла экспедиция с Кавари. Это там, среди льдов растут самые красивые растения во Вселенной…- сказал Пашка.
— Гредентарисы…- сказала Алиса. — Пашка, неужели нигде нельзя узнать, как они выглядят?
— Нет, они гибнут от фотосъёмки. А в экспедиции не было художников,- Пашка почесал затылок. — Но косморазведчик зря говорить не будет. И потом, я ему верю как биолог биологу.
— Кому?
— Едоллу с Кавари, который в «Мире растений» про гредентарисы рассказывал. Он и открыл гредентарисы…
— Ребята, а если этих цветов очень мало, и их нельзя увозить с планеты? — перебил Пашку Аркаша.
— А мы и не станем их рвать, только соберем семена,- ответила Алиса. — И вырастим на Земле.
— Экипаж, внимание! Начинаю снижение! — объявил Пашка. Катер нырнул в облака. В атмосфере Ватоа бушевали ураганы.
— До поверхности пятьсот метров, — сообщил бортовой компьютер.
Видимость была очень плохая. Сквозь облачную муть проступали очертания отвесных утесов.
— Слышу маяк, совсем рядом, — сказал Аркаша.
— Не понимаю, где тут можно было сесть, кругом скалы…- пробормотал Пашка.
Наконец внизу показался ровный пятачок, посреди которого торчал черный столб с шаром наверху. Корабль коснулся поверхности. Пашка откинулся в кресле. За иллюминаторами тускло поблескивали серые глыбы аммиачного льда, аммиачный ветер проносил аммиачные хлопья.
— Земное время – суббота, восемнадцать ноль пять. У нас в запасе двое суток, даже больше, часов пятьдесят. Сюда мы летели ровно тридцать семь часов. Назад – час добавим, значит до отлета ровно полсуток. Вопросы есть?
— Есть, Пашка. Далеко отсюда до гредентарисов?
— По описанию до того озера – полчаса на скаломобиле.
— Но мы-то пойдем пешком, — сказал Аркаша.
— Или полезем по скалам, — добавила Алиса.
— Ерунда, — сказал Пашка. – Даже если придется идти пять часов, мы успеем.
— Может быть, отдохнем немного после полета? — предложил Аркаша. – Спать охота.
— После выспимся, — сказал Пашка. — Я тоже спать хочу, а спальный карман всего один.
— Надо оставить кого-то здесь, чтобы он отоспался и вёл корабль назад, — сказала Алиса.
— Вот ты и оставайся, — сказал Пашка.
— Почему я? Я спать не хочу, ты хочешь…
— Тогда Аркаша.
— И я не останусь. Пойдем вместе.
— Ладно. Выходим через полчаса. Надо подкрепиться, — сказал Пашка, заметив, что Алиса достает тюбики и пакетики.
— Разогреть бульон? — предложила она.
— Не теряй время…
— Банка греется две минуты!
— …И вообще, объедаться не следует. Солдаты перед боем никогда не едят, — сказал Пашка, поглощая одновременно криль-пасту, шоколадный крем и апельсиновое желе.
— Откуда ты знаешь? – усмехнулась Алиса.
— Знаю, знаю. Да, надо наполнить поилки в скафандрах и проверить запасные баллоны.
— Это уже все сделали, кроме тебя, — сказала Алиса.
— Еще раз проверьте снаряжение, — невозмутимо распорядился Пашка. – Бортовой, сколько за бортом?
— Двести.
— Чего — двести?
— А чего — за бортом?
— Я спрашиваю, температура какая?
— Минус девяносто семь, давление 895, ветер 28-30, видимость… — бортовой любил говорить про погоду.
— Твой скафандр Алиса тоже зарядила, — сказал Аркаша Пашке.
— Всё взяли? — спросила Алиса. — А то когда понадобится, окажется что-то забыли.
— Пошли! — сказал Пашка.
Ватоа встретила их колючей пургой.
— Здесь, кажется, уже зима. Пашка, не поздно ли мы прилетели? — спросила Алиса.
— Здесь же горы, высота. А гредентарисы растут в тёплой долине, там снега нет.
— Надо было там и садиться, — сказал Аркаша.
— Там топко, и маяка нет.
— А ты, Пашка, уверен, что эту долину найдёшь? — спросил Аркаша.
— Проще простого. По ущельям поднимаемся на хребет, выходим на плато и спускаемся в каньон. Там до озера рукой подать.
— Ничего себе, — сказала Алиса. — Переход Суворова чрез Альпы, даже хуже.
— Почему хуже? — удивился Пашка. — Нам же не надо тащить с собой пушки и знамена.
— В Альпах воздуха кругом сколько хочешь.
— Корабля уже не видно, а мы прошли-то чуть-чуть, — сказал Аркаша.
— Возвращаться будет проще, по локатору, — обернулся Пашка.
— Пашка, сейчас маяк должен быть у нас за спиной. А я слышу его справа, — сказала Алиса.
— Мы же не можем идти все время прямо. Видишь, ущелье поворачивает.
— А почему они поднимались здесь, а не прямо по склону? Здесь намного длинней.
— На склонах висячий ледник и непроходимые ледопады. Там постоянные обвалы, — сказал Пашка. – А сейчас там наверняка лавины одна за одной…
Серые обледенелые стены становились все круче и сходились тесней. Дно ущелья было завалено крупными глыбами и засыпано рыхлым аммиачным снегом. Идти здесь тяжело, то и дело проваливаешься с риском вывернуть ноги. Под стенами чернели оспины свежих камнепадов.
— Я уже шагов сорок ни разу не провалился! – радостно сообщил Пашка.
— А мы, кажется, по сошедшей лавине идем, — сообразил Аркаша. Все непроизвольно задрали головы. Верхний край стен скрывался в тумане. Когда туман на минуту приподнялся, стали видны нависающие снежные карнизы.
— Ещё накроет нас тут…- Аркаша остановился.
— Пашка! Надо наверх! — сказала Алиса.
— Давно хотел сказать, только не видел подходящего места для подъёма. Скалы ненадежны, все сыпется.
— У нас же есть реактивные ранцы, — сказал Аркаша.
— Их надо беречь на возвращение. Там подниматься придется дольше. Вон, смотрите, справа в расщелине — замерзший водопад!
Аммопад, — сказал Аркаша.
Приготовить термокошки – велел Пашка,
— Я бы лучше взлетел, — сказал Аркаша.
— Ты что, устал уже? — язвительно спросил Пашка.
— Нет, ни капли! Но так быстрей.
— А ты, Алиска?
— И я нет. Полезли. Тут разбиться можно, взлетая. Узко и ветер сильный.
— Надо связаться, — сказал Аркаша. Как раз две недели назад на физкультуре они проходили альпинизм. Вязали узлы, лазили по искусственной ледовой стенке и спускались дюльфером по сдвоенной верёвке. А потом весь класс летал на Памир учиться ходить в связках и посмотреть на большие горы. Многие до этого видели горы лишь сверху, пролетая в Индию или на тропические острова. Или в лучшем случае – катаясь на горнолыжной трассе.
— Я пойду первым, — сказал Пашка, вщелкивая в амортизатор конец толстой четырёхмиллиметровой верёвки. Ты, Аркаша, становись в середину. Будешь кино снимать.
— У вас с Алисой на шлемах тоже камеры стоят.
Мне некогда будет головой крутить.
Ты включи её и снимай все подряд!
Потом кто это все смотреть будет?
Пашка достал из-за спины ледорубы и несильно, для пробы, вонзил их в лёд. Ледорубы оживились, поморщились почуяв твёрдый аммиак, и заскрипели, трансформируя клювы в наиболее подходящую форму.
— Пашка, поставь крюк и пристегнись! — напомнила Алиса, когда Пашка взобрался метров на пять. Пашка сделал вид, что не услышал, но достал из патронташа трубчатый крюк. С тихим пшиком крюк мягко вошел в лёд. Выпустив Пашку вперёд на пол-верёвки, Аркаша двинулся следом. На каждом буре он останавливался и пробовал эффектно заснять то пейзаж в снежной пелене, то маячащего в высоте Пашку, то подходящую снизу Алису. Эффектных кадров не получалось. Пашка то и дело скрывался за очередным перегибом, в азарте отказываясь позировать, а Алиса все время останавливалась на два крюка ниже – как положено. Аркаша в который раз уже пожалел, что не взял с собой Карлсона. Карлсоны – это маленькие летающие робооператоры. Когда-то их придумали для альпинистов, чтоб не надо было отвлекаться на съёмку. Карлсоны будут летать вокруг в течение всего восхождения, а когда вы приползеёте обратно к палатке, вас будет ждать ещё тёплый фильм с песней под сингитару в конце.
Гигантская сосулька ледопада уходила прямо в облака. Небольшими уступами, почти отвесно. Подниматься здесь проще и безопасней, чем по выветренным скалам. Не скинешь случайно камень на товарища, и сверху ничего не прилетит. Ребята долго лезли наверх, вонзая в лед термошипы и ледорубы. Перепад высоты оказался совершенно дикий. Хорошо, что для похода они выбрали скафандры с армоусилением, почти самоходные, в них тяжёлую работу можно делать практически не напрягаясь. Теперь все высотные восхождения на Земле совершают в таких скафандрах. Только самые упёртые альпинисты спорят, что самоходный скафандр превращает восхождение в лёгкую прогулку, и ходят на Эверест в абалаковских железных кошках и даже без кислорода.
— Пашка, не наглей, ставь крючья почаще! — крикнула Алиса, — а то вдруг сорвёшься!
Крючьев у него почти не осталось, и он ставил их совсем редко, потому что ещё чуть-чуть — и придется уступать лидерство Алисе, которая собирала крючья.
— Не сорвусь, — недовольно пробурчал Пашка успевший возомнить себя лучшим ледолазом Ватоа. Правило трех точек опоры он давно уже игнорировал. И лихо вскочив на уступ, зацепил кошкой свою страховочную верёвку. Потерял равновесие, взмахнул руками и полетел вниз. До ближайшего крюка было метров пятнадцать.
Крюк не выдержал рывка, вырвался из слабого льда, и Пашка сбросил за собой и Аркашу. Но тут же из его ранца коротко полыхнуло пламя, Пашка на миг завис в воздухе, а потом с размаху вонзил оба ледоруба в стену. Так прыгают на дерево из окна кошки. Алиса успела приказать страховочному зажиму «Держи!» (хотя тот и сам знал свое дело), её дернуло вверх, Аркаша повис на страховке.
— Всё в порядке? — спросила Алиса, разряжая напряженную тишину.
Пашка что-то виновато пробормотал.
— Теперь я пойду первой.
Дальше взбирались без приключений. Аммопад вскоре стал более пологим, мокрым и ушел в скальный жёлоб. Соваться туда было опасно – сверху то и дело со зловещим рокотом сыпались камни. Полезли по расщелине, выбрались на узкий наклонный карниз, над которым нависали скалы. В бездонной пропасти кружил снег. Тихо свистнув, пронёсся недалеко одинокий камень. Глухо рявкнула где-то лавина, срываясь со склона.
Делать нечего – пришлось лезть прямо на стену. На башмаках и перчатках у ребят была скалолазная липучка. Только при стоградусном морозе она липла плоховато. Как-то не по себе становится, когда идешь по слегка отрицательному зеркалу без малейшего намека на зацепы, а поставленная на скалу перчатка – твоя искусственная точка опоры, вдруг без предупреждения отклеивается. На крючья-лягушки, что ставятся на таких зеркалах на проход, надежды здесь мало. При хорошем рывке отлетят. А шлямбуры-саморезы Пашка не взял, кто-то сказал ему, что это не спортивно и скалу портит.
Мысленно ворча на Пашку, Алиса подобралась под карниз. Наконец-то хоть какая-то трещина. «Не подведите, братцы», строго сказала Алиса, ставя пару закладных крючьев с промежуточными зажимами на оттяжках. Близнецы-крючья преданно закрюкотали, распираясь в трещине, и поклялись стоять насмерть. Если будешь плохо держать, будут бить айсбайлем, пока не запоешь – эту древнюю страшилку знали все.
Выбрав свободную часть веревки между крючьев, и сказав ребятам, что можно идти, Алиса полезла карниз. Пашка снизу бросал завистливые взгляды, аж спину покалывало. Карниз был знатный, вынос метров пять. Если бы не такой мороз, она пробежала бы его как муха по потолку, даже без всякой липучки. А тут крадись вдоль трещинки…
Над карнизом начинался пояс разрушенных скал. Взглянув вверх, Алиса ощутила себя тараканом, над которым поднимает кузов груженный камнем и щебнем самосвал. Стоит тронуть один камень…
Крикнув «Выдай!», Алиса оттолкнулась от скалы и включила ранец. Заваленные живыми камнями полки выше переходили в крутой снежный склон. Стометровая веревка вдруг предательски кончилась и натянулась – это Аркаша задумался под карнизом. Сносимая ветром, словно воздушный змей, Алиса спланировала в снег.
«Ух!» — сказал снежный пласт, проломленный Алисой.
«Уухх!!» — сказал снежный склон, оседая и устремляясь вниз.
Алису опрокинуло, но она уже снова дала полный газ, и, обогнав лавину в крутом пике, нырнула под карниз. Преданные братцы-крючья успели выбрать веревку назад, поэтому пролетающую мимо карниза Алису швырнуло маятником на стену, она успела развернуться лицом к стене и с маху прилипла к ней, как крюк-лягушка.
— Ты че… — пашкин вопрос потонул в ревущем грохоте лавины, сквозь который слышались лишь удары больших камней. Все пропало в снежной пыли.
Надо сказать, что «на живца» раньше было принято хаживать опасные склоны исключительно на спуск. Но раньше не было и реактивных ранцев. Правда, настоящие мастера-альпинисты ни ими, ни антиграми не пользуются даже для страховки на соло (не спортивно), поэтому многим из них не раз пришлось побывать в реанимационной машине.
По пропаханному лавиной склону ребята поднялись на хребет. Пашка с ледорубом наперевес вновь занял место во главе группы. Впереди чернел острый пилообразный гребень, за которым развевались белые флаги пурги. Надо было идти прямо через скальные зубья-жандармы, потому что склоны там обрывались вниз почти отвесно.
Этот гребень запомнился Алисе как ощущение сплошной жути, оттого что всё время идёшь на грани срыва. Тонкая корочка льдистого инея почти не держала ледорубы, кошки со скрежетом проскальзывали по заиндевелой скале, а липучка тут была вовсе бесполезна. Крючья, поставленные Пашкой, вылетали из глухих щелей. Веревка стояла дугой и звенела, как струна. Ветер выл и ревел, упруго бил в бок, хлестал снегом, пытался сорвать. А они лезли и лезли, распластываясь по скалам как паучки. «Иди, я тебя вижу!» — вот вся страховка. Под Пашкой обрушился снежный карниз, но Алиса спрыгнула по другую сторону гребня и удержала ребят.
Потом хребет стал положе. Решили приспуститься на подветренный склон и идти под защитой скал. Ветер крепчал…
Алиса уже порядком устала. В эти минуты ей казалось, что в мире не существует больше ничего, кроме бесконечной цепочки следов на снегу. Она смирилась с тем, что этот путь не кончится никогда. И лишь испытывала легкое раздражение, когда Пашка с Аркашей путали следы, или когда выбитая в снегу ступень обрушивалась под башмаком.
— Самое главное – не останавливаться, не расслабляться, — говорил сам с собою Пашка. – Никаких привалов, всё идет нормально. Один отрог мы прошли, не свернуть бы на второй… Скоро будем на плато.
Какие ещё привалы, подумала Алиса. Тут даже носа не вытереть.
Снежная пыль валила все гуще, не стало видно даже идущего впереди Аркашу. Алиса вдруг перестала понимать где верх, где низ, ей показалось, что земли под ногами нет, и её несет в снежной круговерти. Шлеп! — она растянулась на склоне, соскальзывая вниз. В белесую мглу, в пропасть… Но тут же вонзила в твердый, словно асфальт, снег клюв ледоруба, и навалилась на него всем весом. Где-то впереди чертыхнулся сквозь зубы Пашка.
— Всё в порядке, я поднимаюсь, — сказала она.
— И ты тоже? — Пашка был удивлен. – А я думал, только я с ног падаю…
— Я уже пять раз упал, — отозвался Аркаша.- Кажется, это белая мгла. Ох! — Шнур рывком натянулся, повалив Алису, так что опять пришлось зарубаться.
— Белая мгла – это совсем другое — сказала Алиса. – А здесь в двух шагах ничего не видать и ветер метров под пятьдесят.
Она ползком подобралась к повалившимся ребятам. Сидя под снежным наддувом, Пашка пытался сориентироваться по маяку и компасу.
— По-моему, надо переждать пургу, — сказал Аркаша. Пашка махнул рукой:
— Эта пурга может быть до самой весны…
— Значит, надо возвращаться.
— В такой ветер мы гребень назад не пройдём. Нас сорвёт и засыплет…
Будем ждать… – сказал Аркаша, глядя, как врастают в сугроб башмаки.
— Баллоны, если что, отдадим Алиске…
— Да бросьте вы, — возникла откуда-то из мглы Алиса. – Я отходила на всю верёвку, хребет дальше совсем пологий, и край все время видно.
Вскоре снег поредел, пространство наполнилось предметами – глыбами и обломками льда. Оказалось, они уже вышли на плато.
Ледовый панцирь, покрывавший плато, был иссечен коварными трещинами. Во многих местах они были переметены снегом и незаметны, а потому опасны вдвойне. Запросто можно было в них провалиться, шириной они были порой в несколько шагов и больше, а глубины — невообразимой. У Пашки был ледовый радар, и он петлял как заяц, обходя их. Потом он стал их перепрыгивать, и вовсе пустился бегом
Если бы кто-нибудь спросил Алису, что она видела за следующие полчаса, она бы ответила: ничего, кроме башмаков бегущего впереди Аркаши. Она автоматически ступала след в след за ним, потеряла счет времени, и бежала как во сне, неестественно легкими и длинными прыжками. Аркаша вдруг резко затормозил, и Алиса с разгону налетела на него и на стоящего впереди Пашку.
— Что такое? — спросила она.
— Смотрите — Пашка показал на отпечаток термокошки на гладкой ледяной глыбе. Присмотревшись, можно было угадать и заметенные снегом следы неподалеку.
— Любой следопыт скажет, что здесь прошли трое юных землян, и совсем недавно, — сказал Аркаша.
— Мы сделали петлю… — Пашка был озадачен.
— Я давно говорил: надо взлететь, — заявил Аркаша.
— Ну ладно. Ветер, по-моему, попутный, — согласился Пашка.
Они взбежали на скалу повыше и прыгнули. У скафандров были складные крылья.
— Набираем высоту, там ветер сильней! — крикнула Алиса.
С высоты они различили в тумане широченный каньон, он был всего-то в километре. Друг за другом они спланировали туда. Они неслись, обгоняя снежные вихри. Летящие рядом хлопья превращались в капли – внизу было теплей.
— Как мы будем возвращаться против ветра?! — послышался Аркашин голос.
— Не расходуй зря топливо, — ответил Пашка.
Стены каньона расступились, потерялись в облаках.
— Мы над долиной! Начинаем снижение! — скомандовал Пашка.
— Не теряйте друг друга из виду! — успела крикнуть Алиса. Ребята пропали в тумане. Близко перед собой она увидела камни, сгруппировалась и затормозила реактивной струей. Мягко плюхнувшись в аммиачную лужу, Алиса вскочила на ноги.
— Аркаша, Пашка, где вы?!
— Я здесь, — отозвался Аркаша. – Я тебя вроде вижу. А где Пашка?
— Пашка, отвечай! — позвала Алиса. — Может, у него связь отключилась?
— На помощь! — закричал где-то Пашка. – Я застрял! Я бластер не могу достать!
— Зачем тебе бластер? — успела удивиться Алиса.
— На меня зверь напал, скорее сюда!
Алиса выхватила на бегу лазерный резак, а Аркаша – парализатор.
— Пашка, не молчи, а то мы тебя не найдем! — крикнула она.
— Получай! — раздался Пашкин голос, совсем рядом. Навстречу им выскочил кто-то белый, мохнатый и зубастый, но тут же метнулся в сторону и исчез.
— Пашка, ты живой?
— Живой. Я его башмаком толкнул, а он убежал.
— Там же термошипы, — усмехнулась Алиса.
Пашка застрял в расщелине меж ледяных глыб. Алиса растопила лед вокруг резаком.
— Он правильно сделал, что убежал, — сказал Пашка выбираясь. – Если бы он прокусил скафандр, то ошпарился бы.
— Ты скафандр не повредил? — спросила Алиса.
— Вроде нет. Крылышки выдвигаются.
— Кажется мы в болото попали, — сказал Аркаша, разбрасывая ногами хлюпающую грязь.
— Значит, озеро немного дальше, — бодро сказал Пашка. – Камеру выключи, а то цветы погубишь. Вперёд и с песней.
— Ага. Может, там, за седьмым перевалом… — напел Аркаша.
— Самый волшебный цветок, — закончила Алиса. – Давайте лучше эту: Мы в такие шагали дали, Что не очень-то и дойдешь. Мы в засаде годами ждали…
— Не взирая на снег и дождь! — подхватили ребята.
— Мы в воде ледяной не плачем, И в огне почти не горим, Мы – охотники за удачей, Птицей цвета ультрамарин!
С такой песней любые болота нипочем.
— И то-то-только небо тебя поманит Синим взмахом её крыла!
Тут Пашка провалился с головой в ледяную кашу. Но через секунду на поверхности показался его шлем, и Пашка сказал невозмутимо:
— Надо нагрудники надуть.
На дымящихся волнах стали попадаться клочья слизистой пены. Если её задеть, она противно дрожала и лопалась
— Первые признаки растительности, — сказал Аркаша.
— Гредентарисы где-то рядом, я чувствую! — радостно воскликнул Пашка.
Ребята еще долго брели то по колено, то по пояс, переплывали глубокие ямы. Но кроме этой пены ничего другого не попадалось. Пена впрочем, была всякая разная, мерзкая и не очень. Это, наверное, местные мхи, или плесень, а цветы будут дальше… В трясине что-то глухо бурчало, чудилось, что жуткие твари вот-вот схватят и утащат в глубину. Алиса совсем замёрзла, хотя обогреватель был включен на полную мощность. Шлем заиндевел изнутри. Пашка стучал зубами так, что трещало в наушниках.
— Мы все-таки найдем их, — бормотал он. – Время без пяти десять вечера, до темноты еще часа три с половиной, вернуться успеем, если что – у нас фары есть, воздуха у нас ещё часов на пятнадцать… Будет видимость – в ущелье не станем спускаться, спланируем прямо с хребта…
Алиса представила, как они, сжигая последние капли топлива и цепляя башмаками за камни, перелетают крутые отроги. А внизу «Осьминожки» не видно, там туман и острые битые льдины…
— Алиса, ты чем свои поилки заправила? — спросил Аркаша.
— Одну горячим какао, а другую соком.
— А я в обе холодный сок налил, думал жарко идти будет.
— Так ты его хоть подогрей…
— Привал, пять минут, — объявил Пашка, выбираясь на мелкое место. Алиса села рядом, прямо в ледяную грязь.
Где же они, невиданные гредентарисы? Здесь не растет ничего, кроме пены-плесени. А сколько ещё назад идти?! Очутиться бы сразу в кабине ихнего кораблика. Там хоть и тесно, но так уютно и тепло, и воздуха много. И ничего, что спать можно только по очереди…
Вокруг, насколько хватало глаз, покачивались громадные шапки пены. В прозрачных пузырьках дрожала радуга. Даже в сером тусклом свете пенная масса вся переливалась разноцветными искрами. Ветер срывал с неё пузырьки и уносил прочь.
— Смотрите, как красиво, — сказала Алиса.
— Как мыльные пузыри, — заметил Аркаша.
— Пойдём, поищем еще часок, если не найдём – вернёмся, — поднялся Пашка.
— Не надо искать, — Алиса кивнула на пенную шапку. – Это и есть тот самый гредентарис.
— Не может быть! — ахнул Аркаша. — Разве это – самый красивый цветок?!
Пашка хлопнул себя по лбу и сказал мрачно:
— Надо было с самого начала догадаться. Ведь на Кавари живут зелёные слизняки.
— Не слизняки, а плюхи, — поправила Алиса.
— Все равно. Какие они сами, такие им и цветы нравятся…
2. Я вспомнила про золотую рыбку.
Аварий на космических кораблях быть не должно. Их просто не может быть в принципе, настолько корабли надежны, точны и умны. Но иногда аварии всё же случаются. И часто никто не может узнать, что же там произошло. Экипаж, оставшийся без связи, сражается с космической стихией, как мореплаватель в утлой шлюпке – с океаном. Бросать бутылки с письмами, как это делали в старину, им бесполезно. Аварийный корабль может занести в Глубокий космос, неизвестно куда, откуда вовек не выбраться. Он затеряется навсегда в чёрной бездне, а может и упасть на какую-нибудь планету или звезду, которая его притянет. Или в Чёрную дыру. Лишившись гравизащиты, он может столкнуться с песчинкой, которая пробьёт его насквозь. Наконец, он может просто сверкнуть яркой вспышкой и превратиться в межзвёздную пыль…
«Осьминожка» возвращался на Землю с планеты Ватоа-2. Впервые он залетел так далеко. Он был всего лишь малым прогулочным судном, хоть и рассчитанным на межзвёздные перелеты. И ученики Средней Пилотажной школы редко забирались на нём дальше Альфы Центавра.
Но другое дело – Пашка Гераскин со товарищи. Им незачем было практиковаться в прокладке курса и получать баллы за вождение, потому что к Средней Пилотажной они не имели никакого отношения. Просто им очень нужно было попасть на Ватоа-2, где росли удивительные гредентарисы. Они во что бы то ни стало хотели добыть их семена. Ведь по утверждению Едолла, биолога из каварийской экспедиции, это самое красивое растение во Вселенной. Пашка узнал про это из передачи «В мире растений». Как именно выглядит этот гредентарис, он так и не понял, но должно быть, невероятно красиво.
Только вот на Ватоа рейсовые корабли не ходят, и Пашка с ног сбился в поисках корабля. А выход нашелся простой. У инструктора Пилотажной школы Григорьева есть друг Глеб Бауэр, что много лет летал вместе с капитаном Полосковым. Ну а Полосков – старый друг Алисы Селезнёвой, которая и собиралась лететь вместе с Пашкой и Аркашей Сапожковым на Ватоа. У Алисы много друзей, и никто не отказывает ей в просьбах. Так что «Осьминожка» оказался в ее распоряжении на целых четыре дня. Дома были оставлены записки: «Улетаю на Ватоа за семенами, вернусь в понедельник».
Ватоа, между прочим, это еще и маленький островок в Тихом океане, там даже видеофонной будки нету.
А до системы Ватоа почти пятьсот парсек, больше полутора суток полета. Ватоа-2 оказалось жутким аммиачным болотом, в котором пенилась противная цветная плесень. Её-то зелёные слизистые плюхи с Кавари и считали самым красивым растением.
Так что ребята возвращались ни с чем.
Со старта прошло уже несколько часов. После долгого похода по горам и зыбучим трясинам все спали. Спальный карман по жребию достался Аркаше. Алиса прикорнула в штурманском кресле. Пашка целый час боролся со сном, но потом всё же включил автопилот.
Всем снился один и тот же сон: кругом грохочут лавины, а они сами куда-то срываются, падают, падают…
Алиса проснулась, но решила, что ещё спит. Она плавала в воздухе посреди кабины, а рядом вниз головой висел Пашка. Я не сплю, подумала Алиса, просто Пашка отключил гравитацию, а пристегиваться никто и не думал.
За иллюминатором сияли неподвижные звёзды. Алиса растолкала Пашку. Пашка ткнулся лбом в иллюминатор.
— Где мы? Почему стоим? — спросил он, открыв глаза.
— А почему невесомость? — спросила его Алиса.
— Авария! — Пашка кинулся к приборам. – Ничего не понимаю. Реактор в норме, с экраном порядок, генератор работает… Похоже, полетел трансформатор аннигилированного потока!
— Что теперь делать, Пашка?
— Как что? Чиниться! У нас есть справочник по ремонту. Бортовой, каковы причины неполадки?
— Возможная причина – обрыв цепи 736-у, запасные элементы есть в ремонтном комплекте. В крайнем случае, их можно взять из резервного полярного регулятора.
— Так, — сказал Пашка. — Где у нас полярный регулятор?
Но часа через три стало ясно, что починиться своими силами не удастся. Несмотря на все старания, корабль мог дать лишь малый ход.
— Всего сто двадцать С, — сказал печально Пашка. До Земли долетим лет через десять.
— Это всё твой форсажный режим, — сказал Аркаша.
— Иначе бы мы в четыре дня не уложились… — оправдывался Пашка.
— Придется SOS подавать, — Аркаша потянулся к передатчику.
— Погоди, — остановил его Пашка. – Бортовой, что у нас поблизости из обитаемых?
— Такут, тридцать парсек, Разрон – сорок два, Герай – шестьдесят восемь…
— Ближе нету? У нас еды на три дня.
— Через сутки можем попасть на Передрягу.
— В передрягу, — машинально поправил Аркаша.
— Ты, железяка, ещё и шутить умеешь! — возмутился Пашка. – Мы и так уже в такой передряге!
— А ты знаешь, что будет через сутки? — вмешалась Алиса.
— В Передрягу мы не попали, — терпеливо разъяснил бортовой. – Он остался в стороне, ещё даже в пределах видимости.
— Кто в пределах видимости?
— Передряга, бродячий планетоид.
— Никогда не слышал о таком, — сказал Пашка.
— Там находится база космоспасателей, заправочная станция, ремонтные мастерские. И ещё Кратер-базар.
— А это ещё что? — спросила Алиса.
— Это место, где продают и меняют различные вещи.
— И запчасти тоже? — поинтересовался Пашка.
— Зачем тебе запчасти? — удивился Аркаша. – Мы попросим спасателей нас отремонтировать.
— Ну уж нет! — сказал Пашка. Ты хочешь, чтобы на Земле все узнали про нашу аварию?! Они же сразу сообщат в Пилотажную школу, и родителям тоже.
— На базаре нужны деньги, а у тебя их нет, — сказала Алиса.
— Я бы взял в космопорту, в билетной кассе. Сказал бы, что летим на отсталую планету.
— Но мы же не заходили в космопорт!
— Откуда я мог знать? — Пашка почесал затылок. – Придётся что-нибудь променять.
— Что например? — спросила Алиса. – Ничего лишнего у нас нет.
— Что-нибудь придумаем, — сказал Пашка. – Бортовой, курс на Передрягу.
Прошло несколько часов. Крохотная искорка на экране едва заметно увеличилась.
— Внимание! Прямо по курсу неопознанный объект! — раздался металлический голос бортового компьютера.
— А?!- встрепенулся Пашка. – Метеорит? Ну и что?
— От метеоритов, капитан, я просто уклоняюсь. Это не метеорит. Состав совершенно иной.
— Тормози! Подберем на борт.
— Зачем, Пашка? Мало ли чего там летает…
— Это будет экспонат для нашего музея.
— Смотри, а то занесешь на борт космическую чуму.
— А тебе-то что, Алиса? У тебя ведь прививка от неё.
— Объект биологически не опасен, — доложил бортовой.
Небольшой темный овальный предмет проплывал за иллюминатором. Аркаша подцепил его клешнёй захвата. Помещая в гнездо для образцов, он как-то неловко его повернул, и тот треснул пополам.
— Я нечаянно, — сказал Аркаша.
— Ладно уж, теперь посмотрим что внутри, — сказала Алиса.
Внутри толстенной керамической скорлупы оказался многогранный кристалл, он красиво замерцал в застекленной нише.
— Вот на что мы выменяем запчасти! — воскликнул Пашка. – За этот камень мы выменяем пол-Базара!
— А ты часто подбирал кристаллы в открытом космосе? — спросила его Алиса.
— Нет, а что?
— Ты подумал, откуда он взялся?
— Это загадка природы.
— Уже поэтому он бесценный!
«Осьминожка» продолжал путь. Звезды двигались навстречу непривычно медленно и сияли тускло. Свет их слабо проникал в темное пылевое облако, в черный Такутский тетраэдр.
Что-то не так стало в кабине. Алиса вдруг сообразила – погас кристалл. Наверное, в нише для образцов скопился воздух, и испортил его. Надо было сразу закрыть его в скорлупу. Алиса дотронулась до него манипулятором, и он снова вспыхнул светом. А вдруг…
Алиса разбудила Аркашу.
— Смотри! Тебе не кажется, что кристалл мерцает не просто так?
Аркаша долго смотрел на переливы света.
— Знаешь, мне кажется, что тут есть порядок.
— Я это вижу!
— И через какой-то промежуток времени все повторяется в том же порядке. Знаешь, это похоже на послание, только я такого языка еще не знаю…
— Это бутылка! — воскликнула Алиса.
— Что?! Бутылка? Где? — подскочил Пашка.
— Вот, — Алиса кивнула на кристалл. – Ты что-нибудь слышал о Такутском тетраэдре?
— Точно! — воскликнул Пашка. – Как я сразу не вспомнил! Такутский тетраэдр! Самые таинственные исчезновения и катастрофы!
— И мы в этом самом тетраэдре, — сказала Алиса.
— Если расшифровать это послание, мы могли бы спасти их, — сказал Пашка.
— Нам бы до базы добраться, — сказал Аркаша. – А то исчезнем тут.
До Передряги было еще далеко, когда локатор засек впереди по курсу корабль, неподвижно висящий в пространстве. На позывные он не отвечал.
— Летучий голландец, — сказал Пашка.
— Здесь тебе не Саргассово море, романтик ты несчастный, — отозвался Аркаша.
— Но корабли здесь тоже пропадают.
— Может, там кто-то еще есть? — сказала Алиса. Хотя было ясно, что там наверняка давно никого нет.
— Проверим. Возьмите оружие на всякий случай, — распорядился Пашка.
Шлюзовой люк был распахнут.
— Не понимаю, они сбежали с него, что ли? — удивился Пашка.
— Смотрите, в борту дыра! Видимо попал в метеоритный поток, — сказала Алиса.
— Ему, наверное, тысячи лет, — предположил Аркаша. – А может и миллионы.
— За миллионы лет он весь оброс бы космической пылью, — возразил Пашка. – А тут пыли почти совсем нет, видишь?
Корабль был сделан не для людей. Внутри все было плавной, неправильной формы, и тесно даже для ребят. В помещениях плавала пыль и различные обломки. Что удивительно, не нашлось ни одного интересного предмета, ни одного целого прибора.
— Когда чинишь чего-то, и не получается, так и охота все разломать, — сказал Пашка.
— Что они и сделали, — сказал Аркаша.
Перебирая руками по стенам, Алиса проплыла на мостик. Может, тут где-то есть судовой журнал? Увы, и тут было пусто. Никаких следов тех, кто попал в беду. Значит, их все-таки спасли. Она зависла перед развороченной панелью управления. Никто ее не чинил, а просто выдирал с мясом кнопки и датчики. Алиса постучала по уцелевшим клавишам. Откуда-то вдруг выкатился темный тяжеленький предмет.
— Бутылка! — ахнула Алиса. Так не бывает. Даже в старинных романах. Под потолком сбились в кучку оплавленные осколки точно такой же скорлупы. Кто-то варварски извлекал из нее кристалл, не зная, как она открывается.
Эта бутылка была пустая, без письма. Кристалл в ней не горел. Алиса показала находку ребятам.
— Здесь были не только спасатели, — сказал Пашка.
Больше на корабле делать было нечего, ребята выбрались наружу через дыру в обшивке.
— Дай-ка увеличение, хочу взглянуть на него еще раз, — попросил Пашка, когда они уже немного отлетели. На экране возникло изображение мертвого корабля.
— Еще увеличь! Кажется, в люке кто-то показался!
Но оказалось, это медленно выплывают наружу обломки, потревоженные вторжением ребят.
И вдруг… Корабль исчез в ослепительной вспышке!
Ребята потрясенно молчали.
— Я слышал, спасатели иногда взрывают корабли, если не могут их отбуксировать, — сказал Пашка. – Чтобы не засоряли космос.
— А если бы мы вылезли через люк? — спросил Аркаша.
— Это была ловушка, — уверенно сказала Алиса. – Всех впускать, а когда попробуют выйти…
Пашка промолчал.
Наконец, впереди показался испещренный кратерами шарик Передряги. «Осьминожка» опустился на каменистую площадку космодрома, забитую кораблями. Здесь не было никаких лайнеров, и больших кораблей вообще, но все равно он оказался среди них самым маленьким.
Обменный фонд у ребят был невелик – несколько значков, настенная вазочка, Аркашина камера в гермоблоке и с двумя чистыми кристаллами, и бутылка. Пустая, ту, что с запиской решили не трогать ни в коем случае.
Уходя, ребята закрепили кораблик за вплавленный в скалу якорь. Притяжения на Передряге почти нет, и корабль без якоря может потихоньку уплыть в открытый космос. Ходить надо тоже очень осторожно, шаги получаются чуть ли не стометровые, а если подпрыгнуть, можно облететь весь планетоид по орбите. И даже улететь с него. У многих космонавтов башмаки магнитные, поэтому на космодроме и в кратере проложены металлические тротуары. У ребят же были реактивные ранцы.
Притормозив, они плавно спустились ко входу в купол.
Большой, километра три в диаметре, кратер был накрыт прозрачным куполом. Под куполом была атмосфера, и кое-кто мог ходить там без скафандра. На базаре было тесно и шумно.
— Под ноги смотреть надо! — пискнул из-под Пашкиных ног паучок-лектонец в золотистом скафандре.
— Смотри под ноги! — крикнул Пашка, уворачиваясь от шести мамонтовых ног чешуйчатого векрианина.
В секторе, где торговали запчастями, было больше всего народу. Правда, на приливках большей частью был разложен какой-то хлам, среди которого попадались вещицы и вовсе диковинные.
— Я не могу найти ни одной знакомой детали! — сказал Пашка.
— Возьмите тамидуратор! — предложил ему четвероногий попугай в метановой маске.
— Зачем?
— Если вы сможете его включить, и если это в самом деле окажется тамидуратор…
— Так вы еще и не знаете, что это за аппарат?
— Нет, — сказал попугай. – Но мы решили, что это тамидуратор.
— Нам он не нужен, — сказал Пашка.
— Возьмите тогда импульсатор с аварийного буя! С проводами!
— Нет, зачем он нам?
— Это же такая редкость! Возьмите хотя бы кусочек борта корабля, которому два миллиона лет! — завопил попугай, видя, что ребята уходят
— Два миллиона? — обернулся Пашка.
— Да, да, не меньше! Есть в два перышка размером, есть в полкрыла, есть большой, с люком посередине. Подлинность гарантируется! Это самые настоящие обломки крушений.
— Откуда они у вас?
— Известно откуда – из черных глубин Вселенной. Если хотите знать, я – Куррази, искатель сокровищ. У меня все сокровища настоящие.
— Честно говоря, я сокровищ тут не вижу, — сказала Алиса. – Разве что вот, — она взяла изящную золотистую статуэтку.
— Руками не трогать! Это не продается! Я мог бы обменять ее на другое сокровище, но у вас его нет.
— А это? — Пашка достал искристую граненую вазочку.
Сразу же слетелась толпа ценителей.
— Узнаю булутанские пропорции, — говорил один знаток.
— Вы неправы, это скорее цивилизация Ляра, взгляните на строгость форм, — возражал другой.
— Обработка поверхности характерна для обитателей пятнадцатого сектора. Нечто подобное мы находили на раскопках в системе Хневе, в ранневетических слоях. Эта вещь невероятно древняя!
— Статуя древнее! — заверещал Куррази. – Я не отдам ее меньше чем за две такие вазы.
— Но она может быть единственной в своем роде, — напомнил кто-то из любителей вселенских древностей.
— …За вазу с большой доплатой!
— У нас есть вот еще что, — Пашка достал горсть значков, толкнув Аркашу в бок, чтобы тот молчал.
Коллекционеры восторженно заохали.
— Ваза и девять железяк, — сказал попугай.
— Семь! — сказал Пашка.
— Восемь!
— Ладно.
— Постойте! — воскликнул кто-то. – Тут есть какая-то надпись! Кто сможет ее прочитать?
Никто не смог.
— Тут же русским языком написано, — снисходительно усмехнулся Аркаша. – Земля, Москва, станция юных биологов.
— Земля, это та планета, что взорвалась сто тысяч лет назад? — спросил пятнистый илигатт.
— Нет, это была Абвору, — возразил Куррази.
— На Земле мы живём, — сказал Аркаша.
— Значит, железяки вовсе не древние? — разочарованно произнес Куррази.
— Конечно, — сказал Аркаша.
— И ваза тоже? Я не отдам вам статуэтку!
— Нам она и не нужна, — сказал Аркаша. – Нам запчасти нужны, корабль починить.
— Здесь продают не запчасти, а реликвии! — взвился попугай.
— А корабли чинят у спасателей, — добавил кто-то.
Ребята поспешили выбраться из толпы. Целый час они прочесывали Кратер-базар. Им предлагали звездную пыль на развес, и контейнер силикатных консервов с истёкшим сроком годности, но трансформатора они не нашли.
— У меня найдётся для вас любая вещь из тех, что существуют во Вселенной, — услышала Алиса вкрадчивый голосок. Длинный черный жук манил их к своему прилавку.
— Нам нужен трансформатор, — сказал Пашка.
— Вот, — жук с трудом вытолкнул наверх жёлтый ребристый ящик. Пашка даже обрадовался – точно такой, как надо.
Стали торговаться – вазу и значки жук брать не стал. Требовал деньги.
— У нас вот что ещё есть, — Пашка достал бутылку. Жук удивленно вскинул усы, когда тот открыл кристалл, замерцавший разными цветами.
— Ой, это не та! — воскликнул Пашка, пряча бутылку. – Я хотел предложить эту, — он вынул пустую.
— Я, пожалуй, отдам вам этот ящик за оба камня.
— Не верьте, и одного много, — тихонько проскрипел ржавенький робот, очутившийся рядом. – Лучше отнесите их спасателям, они заплатят вам за неё, сколько ни попросите.
Жук, видимо, услышал это.
— Ладно, согласен на пустую! — он выхватил футляр из рук оторопевшего Пашки. – Забирайте свой ящик!
— Гуманоид, продай нам блестящую штуку! — над ними навис медузообразный верзила.
— Она не продается! — отрезал Пашка, и поплыл прочь, толкая перед собой трансформатор. За ребятами увязался робот.
— Возьмите меня с собой, — попросил он. – Я помогу починить вам корабль. А то надоело без дела сидеть. Меня спасатели на свалке нашли и починили, я у них теперь корабли разгружаю. Только они приходят очень редко.
— А как ты на свалку попал? — спросила Алиса.
— Не помню. Блок памяти потерял. Я на базаре давно его ищу, и найти не могу.
— Как тебя зовут? — спросила Алиса.
— Не помню. Но все зовут меня Шарик.
Бутылку с письмом решили отнести спасателям. Возле первого же кратера их поджидали.
— Черные искатели, — скрипнул Шарик. — Зря вы показали им бутылку. Отберут.
— Последний раз предлагаю, гуманоид, отдай бутылку по-хорошему, — сказал колыхающийся великан.
— Уйдите с дороги, — сказал Пашка.
— Ты, козявка двуногая, мне не хами! Потом сам будешь просить, чтобы взяли, да поздно будет.
— Отдавай, а не то тебя арестуют за ввоз отравляющих веществ! — к ним подошел давешний длинный жук.
— У нас нет с собой никакой отравы, — сказала Алиса.
— А в сумке у тебя лежит концентрированный яд органического происхождения!
— Это, что ли? — Алиса вынула шоколадку.
— Этим же можно отравить полпланеты! — ужаснулся жук.
— Мы, честные коллекционеры, должны обезвредить отравителей! — зарычал медузоподобный, надвигаясь на ребят.
-Ты сам ядовитый, как яд кураре! — сказал Пашка.
— Он меня оскорбил! Отдавай камень, не то выжму как феймол! — к Пашке потянулись студенистые щупальца. Пашка отпрянул. Почему я не взял с собой бластер, подумал он, и тут рука его нащупала рядом с собой рубчатую рукоять.
Пашка рывком вскинул оружие – им оказался многоствольный тяжелый лучемет. Нападавший неуклюже отскочил, и колыхаясь улетел к скалам. Остальные выхватили пистолеты. Пашка жахнул изо всех стволов не целясь, и крикнул в эфир: — Руки вверх!
Но черные искатели вдруг стали медленно-медленно падать наземь, роняя пистолеты.
— Вот это да! — сказал Пашка. — Сканирующий парализатор! А это что за стволы? Ого! Тут даже ракета с гравитационной боеголовкой есть!
— Откуда ты его взял? — спросила Алиса.
— Не знаю, может, валялся здесь, — сказал Пашка.
— Здесь ничего не было, только камни, — сказал Шарик.
Черные искатели между тем очухались и расползлись кто куда.
— Пойдем, они еще вернутся, — Шарик повел их дальше. Черные искатели следили за ними из мелких кратеров, не решаясь напасть.
Пашка погрозил им лучеметом, и они исчезли.
Начальник спасателей, корявый синий крук, выслушал историю о находке и взорвавшемся корабле.
— Это дело верхних конечностей черных искателей, — сказал он. — Они со всей Галактики сюда летят. Ищут мертвые корабли, которые пропали в Такутском тетраэдре неизвестно когда. Забирают все ценное, и взрывают, чтобы никому не досталось даже кусочка обшивки.
— Зачем?
— Затем, что обломки этого корабля будут только у них в коллекции.
— Понятно, — сказала Алиса. – У нас на Земле когда-то был такой случай: один коллекционер скупил весь тираж только что напечатанной марки, и все их сжег. Кроме одной. Она сразу же стала бесценной. И за нее он выменял у другого филателиста всю его коллекцию, которой очень завидовал…
— Марки? Это такие картинки с зубчиками? Знаю, видел, — сказал крук.
— А почему бы им не притащить весь корабль сразу? — поинтересовался Аркаша. – Это был бы клад для науки.
— Им это не под силу. К тому же им выгодней продавать разные обломки. За какой-нибудь проводок из неизвестного материала ученые отдадут кучу денег. Нам несут всякую всячину, мы покупаем образцы для ученых и экспонаты для музеев. У нас уже пол-ангара забито. Да, сколько вам заплатить за кристалл с письмом?
— Он же бесценный, — сказал Аркаша.
— Берите все деньги, что есть, у меня тут их полный стол, — предложил крук. – Потом на экспонаты еще привезут.
— Зачем нам деньги? — удивился Пашка. – Трансформатор мы уже достали.
— Поломка? — осведомился спасатель.
— Текущий ремонт, — соврал Пашка.
— И то хорошо. А то у нас сегодня куча вызовов на ремонт, вторые сутки буксируем плазмоход из Тетраэдра, да еще то и дело кого-нибудь в пространство уносит. Вот, кажется, сейчас катер вернулся.
— Начальник! Этого кляксоида мы подобрали уже на орбите! — двое патрульных круков ввели давешнего бесформенного великана.
— Как тебя туда занесло? — спросил его начальник.
— В этом виноваты они! — кляксомедузовый указал на ребят, и от негодования затрясся. – Негодяи и разбойники! Посмотри, начальник, что за оружие гуманоиды с собой носят.
— Кто ж на Передряге без оружия ходит? — усмехнулся один из спасателей.
— Они в тебя хоть стреляли? — спросил начальник. – А чего ж не попали ни разу?
— Он чуть было не выстрелил! Их надо задержать! Они переносят ядовитые вещества!
— А вы у нас бутылку отобрать хотели! — крикнул Пашка.
— Твое оружие – запрещенное!
— Вы первые напали!
— Тихо! — рявкнул крук. – А не то придется заморозить всех до прибытия патрульного крейсера. Ты пытался отобрать у гуманоидов этот предмет? — крук поднял клешню с кристаллом. – Не так ли, Горг?
— Да, — угрюмо сказал Горг, и внезапно выбросив щупальце выхватил кристалл и хряпнул его об пол. Но пол был мягкий. Патрульные набросились на Горга и скрутили его собственными же щупальцами.
— Вам он все равно не достанется! — прохрипел Горг, и поймав бутылку в воздухе хоботом, проглотил.
— Ты что наделал?! — подскочил начальник. Это было послание с пропавшего корабля!
— Вам его больше не видать! Я перевариваю любые камни.
— Но мы успели его расшифровать…
— Я ни при чем, начальник. Корабль был давно брошенный.
— Вы взяли его на абордаж, — крук встал.
— На нем не было ходовых огней! Он не отвечал на позывные! Мы, честные коллекционеры, взяли по безделушке и ушли.
— Так я и поверил. Не ваши ли коллеги недавно продали в коллекцию братьев по разуму из другой галактики? Представляете – они хотели установить контакт, а их корабль поймали сачком и запаяли в стеклянный кубик. Еле их Галакспол отыскал.
— А корабль большой был? — спросила Алиса.
— В клешне поместится, — сказал крук. – Ты, Горг, хочешь сказать, что в корабле никого не было? А в послании ясно сказано…
— Не знаю, кто там был и почему взорвался! — выпалил Горг.
— Вот ты и попался! — воскликнул начальник.
Горг рванулся к выходу. Реакция патрульных была мгновенной. Не успел никто и глазом моргнуть, как трясущаяся и вопящая масса превратилась в большущую сосульку. Патрульные направили усыпители на ребят.
— Что с этими делать, начальник?
— Сейчас разберемся. Мой датчик химической опасности уже зашкаливает. Мы вам устроим дезактивацию по полной программе…
— Вы все равно тут все в скафандрах ходите, — сказала Алиса.
— Надо все-таки выяснить с вашими отравляющими веществами.
— И арестовать нас за то, что мы дышим кислородом, — съязвил Пашка.
— Час от часу не легче, — сказал крук. – Ладно, ступайте.
— Да, а что было написано в письме? — спросила Алиса.
— Не знаю. Это был следственный прием. Я давно держу многих из черных искателей на подозрении. Всех бы их позаморозить, ценителей… Куда Галакспол смотрит?
Ребята и Шарик принялись за ремонт.
— Не понимаю, — удивлялся Пашка, копаясь в трансформаторе. – С виду вроде бы такой же, а внутри-то невесть что. Подсунул нам жук какую-то дрянь.
— Смотри, работает, — сказал Аркаша.
— И это меня удивляет больше всего, — сказал Пашка.
— Какая разница, что у него внутри? Лишь бы работал, — сказал Шарик.
Через полчаса они уже стартовали с Передряги.
— Потерять нас не успеют, — сказал Пашка, потягиваясь в кресле. — Подумаешь, задержались на день в Тихом океане.
— Интересно, какая там сейчас погода? — сказал Аркаша.
— Если шторм или тайфун, то Пашкина мать непременно вызовет на остров спасателей, — сказала Алиса.
— Только не это! — воскликнул Пашка.
Надо было торопиться. Но все-таки, чтобы не рисковать, ребята повели катер по краю Такутского тетраэдра, подальше от неизвестных излучений, блуждающих аномалий, и пространственных дыр.
Часа через два Пашку у штурвала сменил Аркаша. Ещё через два часа в пилотское кресло села Алиса. Полет проходил нормально. Раздобытый с приключениями трансформатор словно старался оправдать надежды, которые на него возлагались. Корабль шел даже быстрее, чем положено. Солнечная система была ещё еле различима впереди при самом большом увеличении. Проснулся Пашка.
— Маяк Огда далеко? — спросил он.
— Минут двадцать, как прошли.
— Давай я поведу, Алиска. А ты отдохни.
Алиса уступила кресло у штурвала, но спать не хотелось. Она устроилась возле откинутого столика и стала смотреть в боковой экран. Немного обидно было возвращаться с Ватоа ни с чем. Она-то представляла себе гредентарис похожим на земные цветы. Или на летарианские. На Летари цветы летучие, и похожи на многокрылых бабочек. А оказалось, что этот гредентарис даже в вазу не поставишь. Правда, можно налить его в аквариум. А если бы этот цветок оказался таким, как представляла его она… Алиса перевела взгляд на вазочку над столом и обомлела.
В вазочке стоял необыкновенный цветок.
Тонкий стебель с ажурными листьями был увенчан пышным бутоном. Длинные шелковистые лепестки, переливчатые словно стрекозиные крылья, обрамляли сияющие золотом соцветия. Алиса таких нигде и никогда не видела. И могла поклясться, что секунду назад его не было.
— Пашка, смотри, — прошептала она, боясь, что цветок исчезнет.
— Ух ты, что это? — удивился Пашка.
— Не знаю, но не гредентарис, это точно.
Тут же на столе возникла куча дрожащей пены. Резко ударило в нос запахом аммиака. Алиса кинулась к шкафчику с дыхательными масками. Что-то сдавило лицо. Алиса с удивлением нащупала на лице маску. Гредентарис исчезал, шипя, обсыпанный поглотителем.
— Где ты нашел поглотитель, Пашка? У нас с собой его не было?
— Поглотитель? Я только подумал – надо обсыпать. А откуда у нас цветок и эта вонючка?
Алиса, не говоря ни слова, достала из воздуха еще один цветок – радужно-алый, с фиолетовыми листьями. И еще один, весь изумрудно-лимонный.
— Ого! А ещё что-нибудь можешь?
— Всё, что хочешь!
— Я мониторы дома забыл, — сказал Пашка. – Посмотреть бы чего-нибудь.
Тут же у него на носу очутились очки-панорамы, правда на его собственные не похожие. Алиса не помнила, какие у Пашки были видеоочки.
— Я тоже так умею! — воскликнул Пашка, и сотворил одни за другим космодесантный шлем, реактивные сапоги, и настоящую пиратскую карту семнадцатого века.
— Вставай, Аркаша! Мы стали чародеями!
Аркаша хлопая глазами долго смотрел, как они извлекают из ниоткуда различные вещи. Потом в руке у него оказалась освежающая салфетка, и он машинально протер ею лоб.
— Это, наверное, действует какое-то излучение, — сказал он.
— Брось, — сказал Пашка. — Такутский тетраэдр мы давно уже миновали.
— Это всё нам только кажется, — уверенно сказал Аркаша. — Или я сплю.
— Ну и спи себе. Все проспишь, — отмахнулся Пашка, ловя рукой тюбик «Завтрак космонавта №1904 – Последний Парад».
— Пирога хочешь? — спросила Алиса.
— Спрашиваешь! — Пашка подхватил надкушенный пирог. – М-м! С грибами! Век не ел!
— С грибами? — удивилась Алиса. – Я откусила – был с вареньем.
— Не веришь? Скажи ей, Аркаша.
Аркаша осторожно тронул пирог зубами, словно боялся их сломать.
— Как вы его кусали? Он же каменный!
Он бросил пирог на пол, и тот разбился вдребезги.
-Так не бывает, — сказал Аркаша. Он взял в руки Пашкин супершлем, тот покрылся зелеными полосами и стал арбузом.
— Что ты наделал! — вскричал Пашка.
Арбуз превратился в клыкастый звериный череп.
— Пластик, — сказал Аркаша, постучав по нему пальцем.
Череп превратился в мусорное ведро.
Да и все предметы, стоило на них посмотреть, стали превращаться во что-то другое. В кабине стало тесно от непонятных и уродливых вещей.
— Караул! — раздался вопль из машинного отделения. Переборка от крика рассыпалась в пыль. Там всё было источено и изъедено, словно трухлявый пень короедами. Только что включившийся Шарик метался между агрегатами, которые рассыпались от малейшего прикосновения.
Алиса кинулась к панели управления. Корабль мчался, как ни в чём не бывало. Только кнопки на панели как-то странно вздрагивали. Алиса нажала одну из них – палец увяз. Кнопка была вязкая, точно смола. Мерцающие лампочки стали гранеными камешками, а красные индикаторы тревоги – паучьими глазами. Алиса хотела сесть в кресло, но обернувшись, увидела вместо него метровую пасть. Пашка тоже увидел пасть, и выстрелил в неё из бластера, который успел превратиться в подводное гарпунное ружье. Пасть лопнула, как воздушный шар, а гарпун пробил толстенную обшивку корабля. С оглушительным свистом стал выходить воздух.
— Спокойно, — сказала себе Алиса, вынимая скафандр из ниши. У скафандра было три ноги, рука-обрубок, и арбуз вместо шлема. На нас надёжные скафандры, мысленно произнесла она. В баллонах – воздух.
Алиса вдруг заметила, что сквозь борта просвечивают звёзды. Стало темно и страшно. Вокруг копошились мерзкие твари, из тёмных углов выглядывали чудовища.
— Я, кажется, догадался, — сказал Аркаша. – Мы купили другой трансформатор. Он трансформирует всё подряд. Он реагирует на наши мысли!
— А почему рассыпается корабль? — спросила Алиса.
— Все просто – он преобразует вещество, находящееся поблизости в то, о чем мы думаем. А кроме корабля тут…
— Перестаньте думать! — кричал Пашка.
Алиса зажмурилась и крикнула:
— Слушайте! Надо вместе сразу подумать, что у нас самый…
— Понял! — воскликнул Пашка. – Раз, два, три!
Алиса открыла глаза. Кругом было светло и просторно.
— Кают-компания, – сказал Шарик. А там что? Спальные пеналы, четыре штуки.
— И тебя не забыли, — сказал Аркаша.
Кораблик переменился неузнаваемо. Он стал намного больше. В нём теперь была даже оранжерея с небольшим бассейном. И еще башня с лазерной пушкой.
— Это я подумал, на всякий случай, — сознался Пашка.
— Григорьев «Осьминожку» теперь не сразу узнает, — сказал Аркаша.
— Сердиться он вряд ли станет, — сказал Пашка.
Алиса представила себе неведомого волшебника, выполняющего все желания.
Сверкнула молния, запахло серой, и перед ними появился бородатый старичок в колпаке со звёздами.
— Джинн! — ахнул Аркаша.
— Типичный средневековый маг, — сказал Пашка.
— Вы кто? — спросила Алиса.
— О достопочтенные мои спасители, — дребезжащим голосом произнес старичок. – Я невыразимо благодарен вам за свое чудесное превращение. Без вас я не сумел бы придумать себе подвижную форму.
— Не сумел придумать? — удивился Аркаша.
— Я еще ничего не умею сам придумывать, — сказал старичок. – Я научусь, когда вырасту. А пока я умею лишь материализовывать чужие мысли…
Тут старичок превратился в лопоухого круглощекого карапуза.
— Или сам в них перевоплощаюсь, — добавил он.
— Так это ты устроил нам весь этот сюрреализм?! — воскликнул Пашка.
— Я, — виновато ответил карапуз. – Я тогда не умел выбирать среди мыслей действительно нужные, и воплощал их все подряд. Чуть не надорвался. К тому же мне показалось, что вам это доставляло некоторые неудобства.
— Да нет, чего там… – сказал Аркаша.
— Так, значит, ты был жёлтым ящиком, который нам продали вместо трансформатора? — Пашка с подозрением глянул на карапуза. – Ты заодно с чёрным жуком!
— О нет! Долгое время я был заперт в его сундуке, который он все время носил с собой. Я иногда воплощал самые неотвязные мысли, которые появлялись поблизости.
— А почему ты не убежал от него?
— Я же был в неподвижной форме. Когда жук увидел меня на корабле, он решил что я камень. А у меня было целых три щупальца и головная возвышенность. Но я стал камнем. А потом я не хотел сам ни во что превращаться.
— Они напали на ваш корабль? — спросила Алиса.
— Да. Я хотел полетать немного, и заблудился. Я попал куда-то в темноту.
— В Тетраэдр, — сказал Пашка.
— И я не мог никак вернуться. Потом ко мне подлетел другой корабль, я хотел их попросить, чтобы они придумали, как мне вернуться, а они посадили меня в сундук, а корабль мой разломали…
Возвращаемся, — сказал Пашка. – Этот жук от нас не уйдет!
— Погоди, давай подумаем, как ребенка домой вернуть, — сказал Аркаша. – Как называется твоя планета?
— Если я скажу на нашем языке, вы не услышите, а на вашем языке не получится, — сказал малыш.
— Может, он и не из нашей Галактики, — Аркаша потер лоб.
— Может даже из другой Вселенной, — подал голос Шарик. – В Тетраэдр корабли попадают неизвестно откуда, и пропадают невесть куда.
Аркаша тем временем настраивал поисковую систему.
— Я придумала! — сказала Алиса. – Ты полетишь на корабле, который знает дорогу домой. И долетит туда в один миг.
— Откуда он будет знать? И как долетит? — удивился Аркаша.
— Какая разница? Долетит, и всё тут!
Посреди кают-компании возник небольшой кораблик. Карапуз распахнул входной люк.
— Его надо выпустить через шлюз, — сказал Пашка.
— Не стоит, — сказала Алиса. – Он может стартовать прямо отсюда.
— Спасибо! Домой! — вскричал карапуз и скрылся в люке. Но тут же выглянул обратно.
— Я бы подарил вам что-нибудь. Но не могу придумать что.
— Сейчас мы представим, — сказал Пашка.
— До свидания, — сказал через секунду карапуз, захлопывая люк. Кораблик в мгновение ока исчез.
— Улетел, — сказала Алиса. – Ну, кто чего успел пожелать?
Шарик пожелал себе собственный блок памяти. Оказалось, он был робот-супергерой, выводил корабли из черных дыр и спасал планеты от столкновений с астероидами. А так же выручил множество космонавтов в борьбе со стихией и злобными хищниками. Память оказалась точно такой, какую он сам себе придумал. Был лишь один пробел – Шарик так и не вспомнил настоящего имени.
Аркаша держал в руках уничтоженную «бутылку», а Пашка – хитросплетение необходимейших вещей, о которых он попытался подумать одновременно.
— А у тебя почему ничего нет, Алиса? — спросил Аркаша.
— Я придумала себе способность исполнять желания, — сказала Алиса.
— И теперь ты можешь сделать всё, что захочешь?! — Пашка аж выпустил из рук своё творение.
— Нет, только три желания, и то не своих, — сказала Алиса, и пояснила: — Я нечаянно вспомнила про золотую рыбку.
