Ну а сейчас о погоде
Опубликовал: Sovyonok | рубрики: Проза |Гроза, охватившая S-грань и все сопредельные пространства десять дней назад, насторожила не только метеорологов, климатологов и сотрудников служб коммунально-бытовой сферы, но и директора Всемирного Института Гармонизации. За всю историю существования ВИГа сотрудникам его приходилось сталкиваться с самыми неожиданными, порой казавшимися фантастическими ситуациями, поэтому на сей раз понимать беспокойство директора по поводу обычного разгула стихии, многие сотрудники отказывались, выражая неудовольствие в форме сдержанно-критических бесед друг с другом.
Особенно возмущался Николай Карцев, которого отозвали из отпуска.
— Что тебе делать в отпуске в такую непогодь? — успокаивал его коллега по отделу межпространственных связей Алексей Марьюшкин.
— Не скажи, — отвечал Николай недовольно. — Дома система климат-контроля сделает мне любую погоду: хоть горный воздух, хоть океанское побережье, хоть лес средней полосы…
— Домосед, — саркастически произнесла Эриэн Райт. Страсть Карцева к различного рода авантюрам была известна всем его друзьям и приятелям, а уж внутри постоянной рабочей группы стенания Николая о спокойной и размеренной жизни производили и вовсе сатирический эффект.
— Прошу внимания! — начальник отдела МПС Олег Прошкин постучал по столу брелоком в виде маленького грустного спаниеля. Олег только что вернулся из главного зала совещаний, куда директор созывал всех руководителей линейных подразделений огромного Института. Николай, Алексей и Эриэн расселись вокруг небольшого столика.
— Принимая во внимание директивы начальства… — начал Прошкин, но, посмотрев на словно бы проглотившего ломтик лимона Карцева, прервался, откинулся на спинку стула и продолжил уже в ином тоне. — Короче говоря, ребята, гроза необычная. Приборы фиксируют возмущение магнитных, силовых и энергополей одновременно всякий раз перед подъемом очередной волны циклона. А после временного спада такого возмущения генерируется новое. Даже это не было бы для нас таким странным, если бы удалось установить источник возмущений. А так штормовые волны бесконтрольно распространяются, порой возникая неожиданно там, где, по всем метеорологическим параметрам, должна установиться ясная погода.
— Ничего особенного, — сказала Эриэн. — Похоже на патологическую иррадиацию нервных импульсов.
— Правильно, — сказал Алексей. — А отчего это бывает?
Они переглянулись с Николаем и Олегом, и те кивнули.
— Я об этом и говорю, — Прошкин откинул со лба свои прядки, но те упрямо заняли прежнее место.
— Не об этом, — вмешался Карцев. — Эриэн подразумевает разбалансировку в предполагаемом функциональном «центре управления».
— Я же не настаиваю, что надо сплошняком переносить, — проговорила девушка.
— Эриэн, что за стиль? «Сплошняком…», — удивился Прошкин. — От тебя-то…
— Не более, чем «функциональная разбалансировка» от Николая, — чуть улыбнулась она.
— К делу, к делу, — сказал начальник. — Такое впечатление, что вас всех с каникул вытащили. — Допустим, это гипотеза. Допустим, даже рабочая. Причина, причина где? Отсюда проложим и пути решения.
— Пока мы будем искать причину, S-грань размоет, — проворчал Николай.
— Тоже правильно, — неожиданно подтвердил Алексей. — Нужно одновременно искать причину и устранять локальные проявления беды. Скажем, при пожаре надо тушить не только очаг возгорания, но и более мелкие горящие предметы, устраняя препятствия для спасения людей.
— Пожар? — переспросила Эриэн и задумалась. Олег Прошкин посмотрел на неё.
— Неужели ты думаешь…
— Я думаю, что здесь надо работать по всем направлениям, — ответила Эриэн невозмутимо. — И я думаю, что причина кроется…
— На биоэнергоинформационном уровне, — перебил Прошкин. — Как обычно. Уроки Полянского.
— Мы же сотрудничаем с Центром, — мягко улыбнулась Эриэн. Марьюшкин при этих словах скромно потупился: он считал себя первым и лучшим учеником знаменитого профессора, считавшего Вселенную и душу каждого отдельного человека единым целым.
— Сейчас Эриэн скажет, что грозу можно убрать одним мановением руки, — тоном логического завершения произнес Олег.
— Нужна энергия, — словно не замечая иронии Прошкина, заявила Эриэн Райт. — И в том случае, если гроза вызвана каким-то негативным полем, и в том, если для её устранения необходимо навести порядок в «центре управления»…
— Как ты себе представляешь это устранение? — спросил Николай. — Я пока знаю одно: надо ставить локальные барьеры.
— Надо, — кивнул Алексей.
— Ну, раз так, — Прошкин включил внутреннюю связь с отделом быстрого реагирования. После непродолжительных переговоров было принято решение о разблокировке экранов защиты. Такие экраны представляли собой излучатели, нейтрализующие отрицательные психо- и биоэнергоизлучения, являли собою изобретение Полянского и были разрешены к применению лишь в самых чрезвычайных ситуациях. Эффективность их действия проявлялась в тех случаях, когда различные мелкие катаклизмы и недоразумения были следствием конфликтов между людьми, обладающими не совсем обычными способностями. Так, например, однажды гоэсский археолог Конрад, известный своей сверхчувствительностью к мыслям окружающих, повздорил с предсказательницей Эллой Шерни, а от этого поднялся небольшой смерч, грозивший разрушить детский садик. К счастью, Алексей Марьюшкин догадался опробовать портативный вариант экрана локальной защиты, и смерч улегся, а мирились спорщики уже самостоятельно, ибо невозможно сделать подобное ЗА кого-то.
— Хорошо, — сказал Олег Прошкин, приняв отчет о разблокировке, и перевел передатчик в ждущий режим. — Как я понимаю, далее следует подготовить «окно» для переброски Эриэн… куда?
— Думаю, в межпространственный шлюз, — серьезно ответила Эриэн. — Оттуда Путь сам выведет куда нужно.
— Эх, Эриэн, — вздохнул Карцев. — рассталась с вечной жизнью, а теперь вот техникой пользуешься для перехода. А раньше…
— Николя, ну сколько можно уже причитать, — примирительно сказала девушка. — Кузнечик жив, это главное. Цель достигнута. А мне… мне тоже надо учиться жить по-человечески. И потом, к услугам техники я прибегаю далеко не всегда. Сейчас просто неопределенность такая… Нужен тамбур, а там уже и в технике надобность отпадет. Вернусь уже своим ходом, вы только подстраховывайте на всякий случай.
— Не на всякий случай, а как того требуют Правила, — строго сказал Прошкин. — Настройка исходных и конечных параметров, контроль показаний молектроники, обеспечение безопасности в момент перехода, готовность к быстрому реагированию в случае возникновения чрезвычайной ситуации… Алексей, Николай, всё понятно?
Они кивнули.
— По местам.
* * *
Шагнув в привычное сине-голубое сияние прямоугольного «окна», Эриэн очутилась в маленькой комнатке без всяких окон. Под потолком, спрятавшись в матовом белом плафоне, горела не слишком яркая лампа. Три стены были совершенно пустыми, а на четвертой, к которой Эриэн сейчас стояла лицом, висела картина.
Каждый раз, когда Эриэн приходила сюда, картина менялась. Чаще всего она обдавала летящей ослепительно-искристой синевой полотна «Две птицы». Порой на картине горел маяк в скалистой бухте, иногда раскидывались невиданные пейзажи, взлетали над волнами легкие парусники… А сейчас на картине было не пойми что. Вернее, понять бы, наверное, мог человек, разбирающийся в абстракционизме, импрессионизме, авангардизме и ещё каких-нибудь художественных школах, но Эриэн, к стыду своему, дожив до двадцати семи лет в формальном исчислении, так и не научилась вникать в особенности подобных направлений живописи. Поэтому ей показалось, что это и не картина даже, а некий темный провал, в котором густо сплетались стилизованные ветви и листья, линии разной толщины и степени изогнутости, местами напоминающие компьютерные кабели, а также мелькали иногда электронные схемы. Всё это словно жило, дышало и пульсировало, но не слаженно, а как-то тревожно и беспокойно, как испортившийся сложный и умный механизм. Несмотря на всю непонятность и странность открывшегося взгляду зрелища, Эриэн оно чем-то понравилось, хотя если бы её спросили, чем именно, она, пожалуй, затруднилась бы с ответом. Картина словно поглощала собой… да ведь она и должна была это делать. Эриэн решительно подошла к раме. Глубоко вдохнула и ринулась сознанием в гущу композиционных джунглей…
Хотя нет, не только сознанием. Её тут же закрутило и понесло с бешеной скоростью вниз, вверх, вправо, влево одновременно — пространственная ориентировка привычного мира потеряла всякий смысл — и в то же время она висела неподвижно в самой гуще лиановых хитросплетений. Она словно была растворена и слита со всем, не только войдя в картину, но и впустив картину в себя. Сколько времени, если оно тут было, прошло в таком состоянии — неизвестно, однако пришел миг, когда Эриэн поняла, что путешествие окончено. И открыла глаза. А открыв глаза, увидела Гения.
Собственно, увидела она не только Гения, а и саму местность, в которую доставил её Путь. Под грозной красоты небом — лилово-багряным, местами черным, с извилистыми росчерками золотых молний — раскинулась необозримая каменная пустошь с видневшимися на почтительном расстоянии друг от друга иссиня-черными валунами различного размера. Камень под ногами был коричневатым, местами темно-красным, местами серым. И всю поверхность пронизывала рваная паутина мелких трещин. Где-то в отдалении погромыхивало, озонистый воздух обдавал прохладой.
Гений полусидел, полуприслонился к одному из валунов, скрестив руки на груди, спустив вниз одну ногу, а другую согнув в колене. Одет он был во всё черное.
— Привет, — сказал он. Просто сказал.
— Здравствуй, — ответила Эриэн. — Что здесь такое творится? И не только здесь. У нас тоже.
Он как-то странно взглянул на неё.
— Понимаешь, — продолжала Эриэн. — Наша гроза связана с какими-то важными процессами Мироздания. Я уверена, ты знаешь.
Он слегка улыбнулся, печально и загадочно.
— Я всегда тебе нужен только в качестве справочной энциклопедии Мироздания или учебника Истины?
— Нет, — сказала Эриэн после небольшой паузы, во время которой одержала победу над некоторой растерянностью. — Ты же знаешь.
— Иногда мне кажется, что я совсем не знаю тебя…
— Правильно кажется, — поддела она. — Но неужели ты откажешься помочь? Не представляю.
— Я этого не говорю. Просто тебе сейчас важно узнать причину. Но гораздо важнее, что делать со следствием.
— Следствие скоро зайдет в тупик, -шутливо пообещала Эриэн, усаживаясь рядом. — Вот смотрю на тебя и думаю: почему ты такой?
— Какой? — поинтересовался Гений, приподняв брови.
— Не знаю… Такой, какой есть.
— Это хорошо, что ты так спрашиваешь.
— Почему?
— Значит, всё ещё любишь меня.
— Ну… — она замялась, подавив непрошеную улыбку. — Тебе виднее.
Гений, напротив, улыбнулся. Открыто, от души. Эриэн, глядя на него, — тоже. В лица неожиданно пахнуло свежим ветром. Не холодно-искусственным воздухом, заполнявшим здешнее пространство, а именно ветром.
Тут Эриэн вспомнила:
— Видишь… Послушай, ведь можно использовать энергию резонанса для рассекающего импульса такой силы, чтобы убрать это, — она показала взглядом на мрачную размазню красок вверху. — И увидеть настоящее небо. И закончится гроза…
— Можно, — кивнул Гений. — Только не всё так просто, как порой кажется. Это не простая заслонка. Может статься, я потеряю свою силу после этого.
Эриэн с изумлением взглянула на него.
— Неужели всё и вправду так повторяется? — прошептала она, вспомнив своё прощание с вечностью.
— Как видишь…
— Погоди. Я не верю, чтобы ты мог перестать быть Гением Любви. Я не верю, чтобы ты мог перестать быть Гением Вдохновения. А остальное…
— Да не в этом дело! — перебил он. — Вопрос не в том, останусь ли я могущественным духом, а в том, останешься ли ты со мной после…
— Это главное, что тебя сейчас волнует?
— Не сейчас. Вообще.
Эриэн вздохнула и мягко ткнулась лбом ему в плечо. Гений, склонив голову, с живейшим интересом пронаблюдал сей процесс и с явным облегчением тихо и коротко засмеялся.
* * *
Когда громадный развернувшийся многоуровневый веер рассекающего импульса налился белым светом, а затем полыхнул буйным огнем в высоту, Эриэн ожидала, что неестественные краски неба растворятся, исчезнут, словно клочья некой завесы.
Но вместо этого пошел дождь. Вспоротое пламенем небо словно сбрасывало с себя мучившее его бремя, выхлестывая водные потоки на безжизненную каменную пустыню. Вода заполняла трещины, и они на глазах затягивались, а цвет ландшафта стал темным, почти черным. Эриэн переступила с ноги на ногу и ощутила через подошвы сапожек мягкую почву. Она посмотрела на Гения. Тот жмурился от дождевых струй, но был, без сомнения, доволен. Эриэн вдруг подумалось, что роднее существа для неё нет на всем свете. Рассудок пришествию этой мысли совсем не удивился, так как был вынужден обрабатывать её с завидной регулярностью в течение всей жизни, а сердце, напротив, ощутило себя будто бы первооткрывателем Мироздания.
Между тем, дождь стал слабее, а вскоре и вовсе стих. Эриэн и Гений, промокшие до нитки, посмотрели вверх. И увидели небо. Настоящее.
5-6 апреля 2010 г.
