Автор честно хочет предупредить читателей, что многие встречающиеся в повести образы так или иначе списаны с реальных лиц и вымышленных персонажей, и хочет попросить, чтобы реальные лица, а тем более вымышленные персонажи не обижались, поскольку абсолютно ничего дурного автор в виду не имел, а лишь хотел выразить своё уважение к ним.

Глава 1,
в которой Роман попадает туда, куда попадать не следовало бы

Светило солнце. Роман подумал, что правильно поступил, не надев куртки, а ограничился одной рубашкой. Дорога была неблизкая — свободных дней у него было много, и он часто позволял себе долгие прогулки по окраинам города и его историческим местам. Постоянно Роман открывал для себя что-то новое. Сегодня он держал путь к подножию горы, где лежали заброшенные сооружения, считающиеся военными.
Когда Роман пришёл на место, он не увидел там ничего особенного: наглухо заваренные двери, никаких следов краски или каких-либо других следов человека. Вездесущая жизнь оплела бетонные блоки ползучими травами и усыпала гнёздами ласточек и раковинами улиток, словно и не раскинулся вокруг горы шумящий город. Гора называлась Лысой и была потухшим вулканом, очертания которого стёрло безжалостное время. Характерный профиль вулкана рассыпался, а в его кратере разместилась вышка телевизионного ретранслятора. В годы перестройки часто говорили, что над Лысой горой появляются НЛО. Проверить это было невозможно.
Роман посмотрел в проём бетонного колодца и двинулся дальше. Он захотел подняться на вершину горы. В детстве он приходил сюда с родителями и тоже просил подняться на вершину по идущей через гору автомобильной дороге. «Нельзя, — говорили ему. — Близко к башням ходить вредно, там радиация». Но он знал, что эта радиация безвредна. Иначе бы не пускали туристов на телебашни в Москве и Берлине, и в Париже тоже. Роман вышел на дорогу и направился по ней к вершине, навстречу неизвестному.
Вершины как таковой не было. Был кратер с нечёткой кромкой, через которую проходила дорога на другую сторону горы. У дороги стоял ретрансляционный центр. И башни, поражавшие воображение своей величиной. Собственно говоря, они были не так уж и велики по сравнению с некоторыми другими сооружениями, но всё равно казались величественными колоссами, непоколебимыми и лёгкими. И ещё отсюда открывался прекрасный вид на весь город, растянувшийся вдоль сверкающего моря. Были видны краны в порту, башни-близнецы военного санатория, пёстрая россыпь старого города и белые дома новых массивов, серебристые баки нефтебазы и жёлтые хлебные поля с опорами ЛЭП.
Роман миновал здание ретранслятора и увидел, что в глубь лесопосадок ведёт ещё одна дорога, которой не было видно со склонов горы. Он пошёл вдоль этой дороги и наткнулся на вход в туннель.
Это была постройка весьма фабричного вида, похожая на гараж. Ворота этого строения были распахнуты настежь, и носили на себе следы свежей смазки, что удивило Романа. С боковой стороны на ней торчала система вентиляции, которые выдавали в загадочном сооружении вход в подземелье. Однажды по телевизору показывали очень похожие конструкции, которые были построены перед самой войной для переброски техники через Днепр, но не были закончены до начала войны и затоплены.
Роман давно догадывался, что на горе не всё просто. «Должно быть, это связано либо с телевидением, либо с теми военными объектами», — подумал Роман. И вошёл в ворота. Даже если здесь и ведётся охрана, Роман решил в случае задержания отвечать примерно следующее: об охраняемом статусе объекта ему известно не было, преступных умыслов не имел. Впрочем, надёжным оправданием это служить не могло. Ну и ладно, дальше видно будет.
Туннель был слегка закруглён, и поэтому его конец не просматривался. Размеры его были таковы, что в них мог проехать тяжёлый грузовик. И хотя туннель стоял без охраны, в нём было чисто, как в гостинице. Стены туннеля были покрыты не бетонными плитами, а каким-то незнакомым материалом, располагавшимся крупными ячейками. И в центре каждой из этих ячеек торчала игла. Роман подумал, что иглы в любой момент могут выстрелить в него. Он сдёрнул с головы кепку и бросил прямо на стену, но ничего не последовало — кепка повисла на иглах. Тогда он осторожно снял её и осмотрел. Ничего не произошло. Роман облегчённо вздохнул.
И тут же ворота туннеля начали закрываться. Это произошло автоматически. Откуда-то сверху спустилась тяжёлая стальная перегородка, и наступила полная темнота. В темноте на кончиках игл горели синие искры, и в воздухе раздавалось тонкое, непонятное жужжание. Роман не знал, что ему делать, и залёг на пол. Жужжание усилилось, и Роман подумал, что по нему сейчас начнут стрелять лазерными лучами, но вместо этого стала открываться противоположная сторона туннеля. Роман пулей выбежал из него и… не увидел ничего нового. Просто туннель выходил на другую сторону горы, и от него вела такая же дорога, как та, по которой он сюда приходил, незаметная для случайного прохожего. Роман спустился по ней к подножию горы, где, как он помнил из своего прошлого путешествия, имевшего место больше десяти лет назад, размещался гаражный кооператив.
За те десять лет, которые он тут не был, в кооперативе произошли серьёзные изменения. Новые гаражи были аккуратны, упорядочены, даже покрашены одинаково. У одного гаража стоял универсал с открытым капотом. Видимо, хозяин за чем-то отлучился. Роман подошёл и посмотрел на задней двери марку автомобиля. Оказался «Москвич-2144». «Надо же, — подумал Роман, — я думал, они только в проекте существовали». Он вышел с территории гаражного кооператива и обнаружил, что изменения касались не только «Москвичей».
Вся улица выглядела иначе. Более современно, что ли. Только эта современность была какой-то другой. Современность, которую привык видеть Роман в своём городе, почему-то брала своим источником стиль ретро, а здесь было наоборот. Всё было новое, свежее, но другое, даже немного непривычное. Как будто в каком-нибудь фантастическом фильме. «Ничего себе, — подумал Роман, — шёл с горы, а попал на планету Альфа. Или куда там ещё?» Он попытался вспомнить подходящий образ, но не смог.
Возле универсального магазина стояли газетные автоматы. Роман подошёл и стал рассматривать заголовки: «Комсомольская правда», «Известия», «Победа», «Час» и что-то ещё.
Надпись под прорезью для монеты гласила: «5 копеек». В кармане нашёлся стальной пятак. Интересно, подумал Роман, почему все монеты чеканят и чеканят, а пятаки попадаются почти всегда 1992 года. Он опустил монету в щель, и она вывалилась снизу. Автомат не принял пять копеек.
Тогда Роман решил купить газету в киоске. Он поискал глазами киоск и нашёл его на другой стороне улицы. Постоял, пока проедет двухэтажный туристский «ЛАЗ», перешёл на другую сторону, заглянул в окно киоска и сказал:
— Мне, пожалуйста, «Известия».
— Пять копеек, — ответила женщина-киоскёр.
Роман протянул свой пятак.
— Ты мне что суёшь?
— А что такое? — удивился Роман. Похоже, здесь и деньги были не те.
— Мальчик, ты издеваешься? У тебя разве нет нормальных, советских денег?
— Советских?
— Так, мальчик, — мрачно сказала киоскёрша, — если ты не прекратишь издеваться, я вызову милицию.
— Простите, — сказал Роман и ушёл прочь.
…Он стоял на широком проспекте, на краю тротуара, отделённого от проезжей части зелёным газоном, и смотрел, как мимо него проносится поток автомобилей. Были тут и знакомые «Жигули» и «Запорожцы», «Волги» и «Москвичи», к которым он привык с детства. Но были и совершенно другие, неизвестные Роману. Чаще всего это были новые модели известных заводов, изредка европейские или японские иномарки, а иногда незнакомые, с названиями вроде «Пегас» или «Енисей». И на всех были номерные знаки с красным флагом и индексом «SU». Теперь Роман не сомневался, в чём главное отличие мира, в который он пришёл, не имея даже малейшего подозрения об этом. Но почему женщина в киоске назвала его мальчиком?
Роман подошёл к витрине телевизионного магазина. В ней стояло семь телевизоров, по которым шёл один фильм, незнакомый, что-то о древнем Риме. Посмотрел марки телевизоров: «Шилялис», «Сони», «Фотон», «Горизонт», «Тошиба» и какая-то «Ирида». И тут он оторопел от ужаса: в витрине вместо него, Романа, отражался мальчишка лет тринадцати. Теперь ему стало понятно, почему на него так неадекватно отреагировали.
Мимо прошёл милиционер в французской стоячей кепке (с советским гербом) и брюках клёш с лампасами. Больше здесь было нечего делать, пока не начались неприятности. И Роман торопливо зашагал тем же путём, по которому и пришёл.
Идти в гору почему-то оказалось легче, чем спускаться вниз. Почему так, Роман не знал. Возможно, это было следствием перерождения его организма. Остаётся загадкой, почему тогда Роман ничего не почувствовал и почему одежда изменила свой размер. И почему не изменили размера вещи в его карманах.
Роман поднялся на вершину горы. Вот уже поворот, за которым должна начаться та самая секретная дорога, которая привела его в этот мир. Вот и сама дорога, но со свежими следами колёс автомобиля. Это выглядело очень подозрительно. Вот и сами ворота. Но они закрыты.
Открыть ворота руками не получалось. Значит, ими кто-то пользовался. Кто-то ездил из нашего мира в этот или из этого в наш. И теперь он, Роман, попадает в глупое и очень опасное положение. «Если вы найдёте в подвале машину времени, никогда не включайте её без разрешения взрослых», — вспомнилось Роману. Теперь он не сможет вернуться домой, и родители подумают, что он погиб. И начнут звонить в милицию, и разыскивать его тело, и причитать о том, какой был положительный у них сын, а если он вернётся, тут же станут ругать его на чём свет стоит, сразу забыв, как только что хвалили его, и будут говорить, что туризм до добра не доводит, хотя ещё полгода назад говорили, что это хорошо…
Один шанс всё-таки был. Роман решил разыскать свой дом. Вдруг там всё же живёт его семья. Правда, был неприятный шанс встретить своего двойника. Однако сейчас думать было некогда надо было идти домой.

Глава 2,
в которой Ромка знакомится с девочкой по имени Чайка

Дом, в котором жил Роман, был построен в самом начале семидесятых. За ним мало кто ухаживал, трубы в подвалах постоянно лопались, стёкла не мыли. Во дворе от бесконечных копаний в земле давно были снесены все столы, скамейки и качели. Дорожки заросли, и большая часть двора была залита водой. Ветер всё время раскидывал по двору мусор, громоздившийся поверх переполненных баков.
Здесь же всё было весьма чисто, дорожки ровно закатаны асфальтом, столики со скамеечками выкрашены, на специальных столбах сушилось бельё. Мусорные баки были снабжены крышками, как в французских фильмах. Две девочки катались на карусели, от которой на Ромкиной памяти оставалась лишь торчавшая из земли ось. В палисадниках росли мята и розы, а стену дома увивал виноград. Всё такое безукоризненно знакомое, но опять не то.
Роман вошёл в свой подъезд, удивлённо посмотрев на висевшую под козырьком лампочку, и поднялся на свой этаж, суеверно боясь сделать каждый новый шаг. «Вдруг это всё галлюцинация, — думал он. — Наведённая. Возможно, я уже стал чьей-то жертвой. Говорили же мне, что надо читать поменьше фантастики».
Дверь в Ромкину квартиру была такой же, как и всегда. Будто бы никакого фантастического мира с нераспавшимся Союзом не было, и всё это лишь представилось разгорячённому воображению. Но почему тогда стены подъезда покрашены в другой цвет? Роман нажал кнопку звонка и услышал чужой звук. «Вот сейчас выйдет мама, — подумал он, — и скажет: «Ты где ходил? А ну…» Нет, не так, я же мальчишка. Она может не узнать меня».
Никто не открывал.
Ромка позвонил ещё раз, длиннее, но не открывал никто. Ромка простоял ещё десять минут. Потом сел на ступеньку и повесил голову.
…Очнулся он, когда до него кто-то дотронулся. Он поднял голову и увидел перед собой девочку такого же возраста, как и он сам. В настоящий момент, разумеется. Девочка была стройная, длинноногая, с коротко постриженными русыми волосами. На плече у неё была спортивная сумка.
— Ты кто? — спросила девочка. — Что ты тут делаешь?
— Я Роман, — ответил он. — А ты живёшь здесь?
— Да, здесь. А что ты хотел?
— Скажи, а тут не живут Бойко? Никогда не жили?
— Не знаю, — замялась девчонка. Она выглядела именно девчонкой: весёлой, подвижной, немного смешной. — Тут до нас кто-то жил, но я не помню их. Меня ещё не было. А что тебе надо узнать?
— Понимаешь, это объяснять слишком долго, — вздохнул Ромка. — Я сейчас оказался один в этом городе, родителей потерял. Они меня не ищут, потому что не знают, где я.
— Несладко тебе… Давай познакомимся, а? Может, вместе твоих родителей найдём.
— Давай, с удовольствием. Я уже говорил, меня зовут Роман. Можешь просто Ромка. А как твоё имя?
— Чайка, — сказала она и прищурила один глаз.
— Это настоящее имя или прозвище? Тебя родители так и назвали?
— Так и назвали. Не веришь?
— Почему же! — обиженно сказал Ромка. — Верю! Отличное имя, мне очень нравится: Чайка.
Чайка улыбнулась и сказала:
— Пойдём, что ли.
Вместе они зашли в квартиру. Да, подумал Ромка, ничего похожего. Планировка квартиры была той же самой, однако обстановка была совсем другая. У Чайки чувствовалось больше простора. Привлекла внимание висевшая на стене яркая абстрактная картина: среди волн плыли бок о бок человек и дельфин, устремляясь вглубь картины, как бы к некой общей цели.
Заметив изучающий взгляд Ромки, Чайка сказала:
— Это моему отцу подарили на юбилей. Он учёный, с дельфинами работает.
— Интересно, — сказал Ромка. — А чем именно он занимается?
— Садись, устал же, наверное, — предложила Чайка. — Он зоолингвист. Расшифровывает сигналы дельфинов, чтобы потом создать язык-посредник между дельфином и человеком. У них там целая группа, они даже с колумбийскими учёными заключали соглашение, чтобы работать совместно.
Она подумала и добавила:
— Пойдём на кухню. Ты же устал с дороги, наверное. Чаю попьём.
— Пошли, — согласился Ромка.
За чаем он спросил:
— А твоя мама где работает?
— А у меня мама — космонавт, — сказала Чайка. — Она сейчас на орбитальной станции. А мы остались вот здесь…
— Удивительно! — обрадовался Ромка. — Как же ты… Ну, то есть почему вы не в Звёздном Городке?
— Там начальство, центр подготовки. Это раньше всех космонавтов в одном месте селили. А теперь туда только на сборы вызывают. Ну, и если в состав экипажа утвердят. — Говорить Чайка не хотела, видимо, она очень тосковала по маме. — А твоя мама кем работает?
— У меня мама была экономист.
— Как это была? — спросила Чайка. — Она что, умерла?
— Нет, не умерла. Это я умер.
— То есть как умер?
— Вот так, Чайка! Родители не знают, куда я пропал. И, наверное, ещё даже не знают, что я пропал. Ты меня извини, что я тебе об этом рассказываю, но я тебе не вру. Мне тебе незачем врать, если я остался один.
— Понимаю! Ну, рассказывай, что там у тебя.
И Ромка рассказал, как он пришёл в Чайкин город, и откуда. Наконец он прибавил:
— Скажи, а меня за это не заберут в КГБ?
Чайка молчала, задумавшись, и смотрела куда-то вниз, пытаясь понять Ромкин рассказ. Наконец она сказала:
— Вряд ли… Но в больницу могут. Если ты не сумеешь доказать, что это правда. Кто поверит, что наша Родина могла распасться?
— А ты посмотри вот это, — Ромка протянул Чайке пятак.
Она повертела его в руках, ничего не поняла и протянула Ромке обратно.
— А может, его за границей изготовили?
— Кто, шпионы?
— Странный ты. У нас нет шпионов. Хотя говорят, что где-то они ещё есть, но скрываются. Надеются когда-нибудь выйти и захватить власть.
— У нас зато есть. И у нас люди ещё воюют. А у вас нет?
— У нас не воюют! — Чайка выдохнула.
— И давно у вас не воюют?
— Наверное, уже лет семь, — замялась она. — Или шесть. Нет, точно: договор подписали в 1992 году, а сейчас девяносто восьмой.
— Как это — девяносто восьмой? — удивился Ромка. — Когда я уходил, был две тысячи восьмой!
Чайка охнула.
— Ну, знаешь, это уже фантастика!
— Сама ты фантастика. У нас Советский Союз распался ещё в девяносто первом на отдельные республики. Если я у нас расскажу про то, что ты есть и что я с тобой говорил, то меня и там назовут сумасшедшим.
— Ромка, я верю тебе. — Чайка взяла его за плечо и посмотрела в глаза. — Но так нельзя просто оставлять, надо же что-то делать.
— А что? Если в милицию сообщить, меня в интернат заберут. А тогда я домой не попаду.
— А где этот твой проход? Ты его мне можешь показать?
— Могу. А тебе разрешают туда ходить?
— Ну, мы с подругами ходили туда, на гору, лекарственные травы собирали. Пойдём, не бойся.
Ромка сказал:
— Ну, давай. Может, получится.
…Когда Ромка и Чайка вернулись, солнце уже садилось. Ворота, о которых говорил Роман, были по-прежнему заперты. Никаких следов человеческого присутствия по-прежнему не обнаруживалось.
— Была бы там хоть какая-нибудь охрана, — сказал Ромка, — я уговорил бы их выпустить меня назад.
— А ты думаешь, охрана знает, что за этими воротами? — ответила Чайка. — Им просто сторожить приказывают, они и сторожат. А что там, их может не касаться. Иногда даже генералы не всё знают. Смотрел «Обитаемый остров»?
— По Стругацким? А он уже вышел?
Чайка засмеялась.
— Ой, я опять забыла. Ну, фильм этот уже лет десять как вышел…
— На Одесской киностудии?
— Ну вроде да. А ты откуда знаешь?
— Догадался, — сказал Роман. Он решил избегать длинных объяснений.
Ему казалось странным, что люди в этом мире, в нераспавшемся Советском Союзе ведут себя не так, как было принято представлять в прессе. Он думал, что если находится в социалистическом государстве, то у него должны были сразу проверить документы, обыскать, а увидев пятак с националистическим трезубцем, арестовать за антисоветскую пропаганду. Однако этого почему-то не происходило. Больше всего удивляло Ромку то, что ворота никем не охранялись. По логике вещей, проход между мирами должны стеречь, как зеницу ока. Видимо, о нём тут не знал никто. Но он был закрыт.
— Чайка, а твои родители дома?
— Нет. Мама дежурит, а папа сейчас на биостанции. Я опять останусь одна. Можешь у меня переночевать, а потом надо придумывать что-то. Знаешь, мы завтра поедем к папе. Он меня поймёт. Я скажу ему, что ты потерялся, потому что сел не в тот поезд.
— Отлично! — обрадовался Ромка.
За ужином они снова рассказывали друг другу о себе.
— Ты понимаешь, там, в моём мире, мне было двадцать два года. Но когда я перешёл через этот проход, то мне стало двенадцать. Чайка, как ты думаешь, меня нужно считать взрослым или не нужно?
— Даже не знаю! Ты в каком году родился?
— В восемьдесят шестом.
— И я в восемьдесят шестом. Так мы с тобой одного возраста?
— Получается, что да. Значит, мы одного возраста.
— Странно как. А знаешь, мне тоже иногда кажется, что я намного старше, чем на самом деле.
— Когда я учился в школе, я очень много читал. Почти весь день, с утра до вечера. Почти всё читал, и фантастику тоже. Но когда я читал, то не верил, что такое бывает. А ты?
— А я фантастику не очень люблю. Ну, конечно, читаю. Но не так, чтобы с утра до вечера.
— А чем ещё ты занимаешься, кроме школы?
— Раньше занималась танцами…
Ромка фыркнул.
— Надо же, с какой девчонкой ни познакомлюсь, все танцами занимаются. Неужели других увлечений так мало? Ты не обижайся, Чайка. Я понимаю, что тебе нравится.
— А я уже не занимаюсь, — сказала Чайка. — И мне уже не нравится. Теперь я хожу в группу барабанщиц. Мне это нравится намного больше.
— Интересно! — сказал Ромка. Его глаза загорелись. — Значит, у вас тут есть барабанщицы? Я раньше видел таких только в журналах на картинках.
— Конечно, есть! — засмеялась Чайка. — Это наш директор школы придумал, Леонид Сергеевич. Мы на всех парадах выступаем, нас всюду приглашают. Раньше барабанщицы были только в нашей школе, а теперь по всему городу, мы решили коллектив городским сделать.
— А в других городах есть?
— Наверное, есть. Вот в Москве показывали по телевизору, когда Первое мая было. А что, тебе так интересно?
— Интересно, Чайка! — сказал Ромка. — А форма у вас какая? Красивая, наверно?
— Красивая! — согласилась Чайка. — Её Елена Евгеньевна придумала, наш руководитель. Белая такая форма, с красными юбками и белыми сапожками. Торжественная очень.
— Чайка, — сказал Роман, — а у тебя есть фотография в этой форме?
— Зачем фотография? Давай я тебе её сама покажу.
— Не надо, Чайка. Давай в другой раз, — сказал Ромка. — А то уже спать хочется. Время позднее.
— Я тебе в папиной комнате постелю, — сказала Чайка. — Он не обидится.
— Только дай умыться сначала, — попросил Роман.
Папина комната оказалась небольшой, но просторной. Судя по всему, её использовали главным образом в качестве кабинета. Здесь были два книжных шкафа, стол с компьютером (немного непривычного вида), платяной шкаф и постель. На стене висели часы со знаками Зодиака. Больше ничего. Чайка разобрала постель, и Роман быстро заснул. За сегодняшний день он находился и напереживался более чем достаточно…

Глава 3,
в которой Ромка получает от Чайки некоторые сведения об окружающем мире, встречает таинственного незнакомца и знакомится с отцом Чайки

Ромка проснулся от барабанного боя. Он уже готов был поверить, что всё случившееся с ним только сон, и он проснётся в родной своей комнате, в которой просыпался каждое утро своей жизни. Однако проснувшись, он увидел, что комната обставлена совершенно иначе, и вспомнил, что вчера с ним случилось.
С боем барабана вошла в комнату Чайка. Она была в полной парадной форме, и вся сияла свежестью и чистотой. На ней был белый мундир с золотым шитьём, хотя очень простой, красная юбка, длинные, до колена, белые сапожки и белые перчатки. Ромка действительно никогда не видел, как работают барабанщики. Он вскочил с постели одним махом, аккуратно сложил её и вытянулся по стойке «смирно» как был, в нижнем белье. Чайка закончила играть и рассмеялась.
— Ну какой ты смешной, Ромка. Чуть что, сразу вставать… Полежал бы, вон как вчера устал. Ты же еле на ногах держался.
— Извини, Чайка, — сказал он. — Ты же барабанщица. Разве не для того играют барабаны, чтобы всех поднимать?
— Наверное, ты прав, — ответила она. — Извини, я не хотела тебя огорчить. Я только хотела тебе свою форму показать, и всё…
— Нет, ты что, Чайка! — проговорил Роман смущённо. — Ты меня не обидела. Это я тебе должен спасибо сказать, а то неизвестно сколько лежал бы. Ты хорошая, Чайка. Давай дружить с тобой. — Ромка протянул Чайке ладонь.
— Давай, — улыбнулась Чайка немного смущённо и взяла его руку в свою, одетую в белую перчатку. Ромке было приятно держать руку девочки в этом давно вымершем предмете парадной формы. Она была чистой и мягкой, совсем как Чайкин взгляд. Познакомились они совсем недавно, а уже полностью друг другу доверяли. Во всём.
Чайка улыбнулась.
— Ну, раз ты такой обязательный, давай займёмся утренней гимнастикой.
Ромка не возражал. Под барабанный бой Чайки упражнения получались легко и естественно, хотя раньше он никогда их не делал. Наверное, причиной этому было помолодевшее тело.
— Вот и хорошо, что ты привёл себя в порядок, — сказала Чайка после того, как Роман закончил умываться. Она уже сняла парадную форму и оделась в майку и джинсовые шорты. — Поедем сегодня к отцу на биостанцию. Он решит, что нам с тобой дальше делать.
— Чайка, неужели ты думаешь, что он тебе поверит? — удивился Роман.
— Понимаешь… как бы тебе сказать… Он уже видел такое. Ну, не совсем такое, но похожее. Пошли завтракать, а то не успеем на автобус.
К десяти часам Ромка и Чайка были уже на автостанции. Конечно, выглядела она совсем не так, как привык Ромка — здание было более современным, и вообще вся площадь вокруг была более благоустроена, не было тех уродливых ресторанчиков, которые он помнил. И совсем уж другими были сами автобусы. Многие из них были отечественные: львовские, кубанские, павловские, но больше всего, конечно же, было венгерских «Икарусов». Тоже новой, непривычной модели. И среди них было два японских «Тойота». Однако одна деталь Ромку совершенно ошарашила — огромные буквы названия города на здании автовокзала:

«ДЕЛЬФИНОПОЛЬ»

— Чайка! — сказал он испуганно. — Чайка, а это разве не Феодосия? Это что, у вас переименовали?
— Нет, — сказала Чайка. — Он всегда так назывался. Потом расскажу.
Чайка повела Романа к одному из автоматов, стоявших в ряд вдоль стены. После нескольких манипуляций она вынула из аппарата билет в виде пластиковой карточки и сказала:
— Наш автобус вон тот. Пошли.
Они уселись в автобус «Кубань», немного одутловатый, похожий на корейские автобусы, которые так ругали жители Феодосии. Но в нём было удобно. Над сиденьями были полки для багажа, у каждого сиденья лампа и вентилятор. Даже музыка не играла.
— Многие ругают водителей за то, что они всё время крутят электронную музыку, — сказала Чайка. — Вроде «Спейс» или «Зодиак». Смеются над ними, что они из себя астронавтов воображают. А я понимаю их. Хорошо слушать такую музыку в пути.
— Чайка, — сказал Роман задумчиво, — если я скажу тебе, что любят слушать водители автобусов у нас, ты меня вышвырнешь на улицу.
— Не надо, — усмехнулась Чайка.
Последние минуты перед отправлением пробежали, и автобус тронулся с места. Ехать было удобно, не очень трясло. Ромка удивлённо рассматривал город, развивавшийся иначе. В районе, протянувшемся вдоль моря, было много красивых зданий современного вида. Чувствовалось, что вообще стилистика архитектуры в этом мире пошла немного в другую сторону, к сближению с природой.
Автобус проскочил промышленную зону и выехал на шоссе. Шоссе тоже было знакомым, однако без заброшенных недостроев. По другую его сторону были аккуратные дачные участки, а заросший камышом ставок здесь блестел чистой поверхностью.
На обочине показался памятный знак с гербом города: дельфин, летящий над морем в лучах восходящего солнца.
— Чайка, — сказал Роман, — ты обещала рассказать, почему город называется Дельфинополь.
— Давай расскажу, — ответила она.
И Чайка начала.
Дельфинополь был основан древними греками в первом тысячелетии до нашей эры. Существует легенда, что греческие первопоселенцы, отправившиеся искать новые места на востоке Тавриды, были застигнуты жестоким штормом, который сбил их с пути. Когда мореплаватели уже отчаялись найти дорогу, им повстречался дельфин, который кружился вокруг корабля, желая привлечь к себе внимание. Странники решили, что дельфин указывает дорогу. Они последовали за ним и нашли удобную, защищённую от штормов бухту, расположенную на живописном берегу. Здесь и был основан новый греческий город, получивший название в честь посланного богами дельфина.
Дельфинополь превратился в главный торговый порт Понта Эвксинского. Отсюда отправляли хлеб из Тавриды и Скифии во все греческие города. Стали прибывать из разных мест торговцы, алчные до наживы. Постепенно о жадности местных жителей даже стали складывать анекдоты, над которыми смеялась вся Эллада. Дельфинополь превратился в столицу юмора. Однако греческая цивилизация погибла, и от города осталось только название. В средние века им владели готы, византийцы, турки, пока в восемнадцатом веке не пришёл Потёмкин и не присоединил город к России, вернув ему название.
— Всё почти как у нас, — сказал Ромка. — Только у нас без дельфинов.
— У нас все давно знали, что в нашем заливе водятся дельфины.
— У нас тоже. Правда, — добавил он, — я их тут не видел. Только в дельфинарии. Это там, куда мы сейчас едем, да?
— Не знаю, — сказала Чайка. — Может, у вас по-другому. У нас есть два дельфинария: один научный, на биостанции — туда туристов не пускают. Второй для зрителей, на Золотом пляже.
— Да? — удивился Ромка. — А у нас его так и не построили. Фундамент сделали, а потом забросили. Сказали, денег нет.
Роман хотел было рассказать Чайке, как они живут в его родном мире, где автоматов на улицах нет, а лампочки в подъездах разбивают. Но решил пока промолчать.
Ромка смотрел в окно и видел, как тянутся бесконечные виноградники, за которыми встают холмы, поросшие степными травами. Дорога поднималась в гору — это начинался знаменитый массив Карадаг. Чайка уже рассказала, что он тоже так называется здесь. Ромка расспросил её об истории этого мира, о то, какие тут существуют страны и народы. Страны и народы оказались теми же, но только взаимоотношения у них были совершенно другими. Из Чайкиного рассказа Роман понял немного, прежде всего — о том, что в 1968 году произошла какая-то победа прогрессивных сил, которые заставили пересмотреть международное право, и развитие Земли пошло по другому пути. Здесь не воевали уже лет десять, не было даже локальных войн. А Организация Объединённых Наций стала по сути мировым правительством, наделённым реальной исполнительной властью.
Роман смотрел на этот прекрасный мир, которого на самом деле не было и быть не могло. Потому что это только фантастика. И если дома он расскажет о том, что делал и где был, у него отнимут все фантастические книги.
Автобус ехал по дороге между невысокими горами. Иногда рядом с дорогой мелькали не совсем понятные сооружения. Ромка решил, что они, вероятно, имеют отношение к находящейся здесь обсерватории. Наконец показались первые дома посёлка Курортного, стоявшего на берегу моря, над которым нависал древний потухший вулкан Карадаг со своими прихотливыми лавовыми фигурами.

…Ромка вышел из автобуса, подав руку Чайке. Она спрыгнула вниз. Роман отметил, что не видал этих мест раньше. Нет, у себя, в своём родном мире, он ездил сюда. Но не помнил ничего. К тому же и здесь имелись какие-то отличия.
Автостанция располагалась на большой площади перед главным научным учреждением посёлка. На той же площади стояло почтовое отделение и кафе-бар, из динамиков которого раздавалась на всю площадь песня: «Синий туман похож на обман, похож на обман синий туман, синий туман»…
— Эта биостанция основана Терентием Вяземским? — спросил он.
— Правильно, — ответила Чайка. — Значит, у нас хоть кое-что совпадает.
Они прошли к воротам биостанции. Никто их не останавливал. За воротами открылся парк, в котором утопали старинные здания. Вдалеке виднелся современный комплекс. Ромка смотрел на сосны, которые, как он читал, растут только в этом месте, на синеющие над ними верхушки Карадага, и ему становилось немного не по себе оттого, что он заехал в такую потустороннюю даль, откуда, быть может, возврата нет.
Наконец они подошли к Большому дельфинарию — величественному белому зданию, похожему на Кремлёвский дворец съездов. Роман помнил, как он в детстве приезжал сюда смотреть на удивительных морских животных. Однако в этом мире он был закрыт для посещений — здесь велась только научная работа.
— Подожди меня здесь. Ни с кем не разговаривай и никуда не уходи, — Чайка показала на скамейку. Ромка молча сел, понимая, что нужно быть осторожным в незнакомом месте. Чайка помчалась через площадь к дельфинарию и, обогнув его, скрылась за углом.
Прошло минут десять. Ромка ждал подругу, но она не появлялась. Оставаться на одном месте не хотелось — всё вокруг словно бы звало, словно ждало знакомства, исследования… Но надо ведь было ждать.
Вдруг за спиной Ромка услышал тихий голос:
— Молодой человек!
Он обернулся. У скамейки стоял немолодой человек в тёмном пальто немного не по сезону.
— Молодой человек, не могли бы вы объяснить, откуда вы прибыли и что вы здесь делаете?
Ромка хотел ответить, но вспомнил наказ Чайки не разговаривать с незнакомцами. И промолчал. Даже отвернулся.
— Ай-яй-яй, — произнёс человек в чёрном. — Невежливо игнорировать старших, молодо… ах. — Ромка обернулся, пытаясь узнать, что прервало незнакомца, но он уже исчез.
Со стороны дельфинария через площадь к нему шла Чайка со светловолосым мужчиной в рубашке с короткими рукавами и мобильным телефоном на поясе.
— Познакомься, — сказала она. — Это мой отец.
— Роман Бойко, — представился Ромка. — Город Феодосия, Украина. Планета Земля.
— Очень приятно. Альгирдас Жемайтис, доктор биологических наук, — улыбнулся отец Чайки. — Город Дельфинополь, Украина. Советский Союз. Планета, как видите, тоже Земля.
Ромка только теперь заметил, что имя Чайкиного отца было написано на пластиковой карточке, находившейся в специальном вырезе на груди.
— Чайка утверждает, — сказал доктор Жемайтис, — что Земля, на которой вы родились, и Земля, на которой мы с вами находимся в настоящий момент, не одно и то же. Допустим, у меня есть основания верить вам. Однако как вы знаете, в науке не принято верить на слово. Имеются ли у вас какие-нибудь доказательства того, что вы прибыли сюда из параллельного мира, а не, скажем, из Свердловска или Конотопа и прячетесь от преследующей вас тётки, которая замучила вас своей нетрадицонной медициной либо игрой на виолончели?
— Есть такое доказательство, — сказал Ромка. И протянул Чайкиному отцу свой пятак.
— Хм… — Доктор рассматривал монету с большим интересом. — Этот трезубец был знаком династии Рюриковичей, а потом гербом первой украинской республики. Но у них не было копеек. Странная монета, очень странная. Есть ещё что-нибудь подобное? Скажем, бумажные деньги, или ещё что-либо нетривиальное?
Ничего нетривиального, кроме копеечной монеты, у Ромки не нашлось. Доктор Жемайтис вздохнул и сказал:
— Знаете, лет десять назад, когда ещё не было Большого Договора, за такое можно было бы сесть в тюрьму. Однако сейчас шпионские игры, слава богу, ушли в прошлое, и поэтому мне не остаётся ничего другого, кроме как принять версию Чайки за рабочую гипотезу. Правда, очень странно, почему переход из одного мира в другой имеет вид каких-то ржавых ворот, которые к тому же никем не охраняются.
Телефон на поясе Жемайтиса запищал. Доктор отцепил его и поднёс к уху.
— Жемайтис слушает… Где? Повторите, не слышно… Почему? Понятно. Выезжаю.
Он отключил телефон и повесил его на место.
— Чайка, я срочно уезжаю. Нашёлся Лидер. Причём почему-то на Лебединых островах. Очень странно, наши туда никогда не заходили. А вы с Ромкой идите к Павлу Оганезовичу, он о вас позаботится.
Доктор Жемайтис написал что-то на листке бумаги и протянул его Чайке.
— Ну, мне пора. Счастливо, Чайка! Береги Романа, — сказал он на прощание.

Глава 5,
в которой происходит знакомство с некогда знаменитым кинорежиссёром Геворгяном, ныне удалившимся от дел

Лёгкий гидросамолёт под названием «Нырок» снялся с морской глади и, заложив лихой разворот, взял курс на восток. Ромка знал, где находятся Лебединые острова — путь к ним быстрее было преодолеть над сушей.
— А кто такой Павел Оганезович? — спросил Ромка, когда они с Чайкой уже шли по кривым улочкам посёлка.
— Это папин друг. Он кинорежиссёр. Они подружились, когда он про дельфинов кино снимал. После этого он всегда приезжает к нам сюда отдыхать. С дельфинами дружит, помогал в Москве дельфинарий построить.
— А что за фильм был?
— Он назывался «Зелёные двери Земли». Там было про то, что существует цивилизация дельфинов, и они считают людей неразумными животными и ставят над ними эксперименты, пока мы ставим свои эксперименты над ними.
— А я читал эту книгу. Её Вячеслав Назаров из Красноярска написал.
— Да? Я не знала. А папа на съёмках фильма был научным консультантом.
Они подошли к дому, где жил Павел Оганезович. Это был весьма приличный коттедж, вполне современного вида — в мире Ромки таких не наблюдалось, там обладатели недвижимости у моря предпочитали строить нечто помпезное, напоминающее больше иллюстрации к сказкам Волкова, нежели обыкновенное жильё. А тут всё было приятно и без излишеств. В разных местах посёлка, вместе с аккуратными домами пятидесятых, попадались другие такие коттеджи.
Чайка нажала кнопку переговорного устройства.
— Кто там? — загремел резкий голос в динамике.
— Павел Оганезович, это я, Чайка, — ответила она. — Папа вам привет передавал.
— Иду! — весело закричал голос. — Подождите немного.
Через минуту с крыльца дома сошёл высокий человек с красивым орлиным профилем. «Это же режиссёр, который снял фильм про Алису, — подумал Ромка. — Как я сразу не догадался, болван! Но тогда у них этого фильма нет? Ничего, потом узнаю».
— Добрый день, — сказал он громким чётким голосом. — Павел Оганезович Геворгян, к вашим услугам. — И добавил немного мягче: — А это твой новый друг, Чайка? Я правильно понял? Он, наверное, тоже мечтает сниматься в кино?
— Нет, вы не угадали. Вот, отец просил передать, — протянула Чайка бумагу Павлу Оганезовичу.
Геворгян взял бумажку, вынул из кармана очки и принялся читать. Лицо его странно вытянулось.
— А где папа сейчас? — спросил он.
— Его вызвали на Лебединые острова. Там Лидер нашёлся. Его везде по заливу, и по южному берегу искали, а он вон аж куда попал.
— Странновато. Ну так что, Чайка? Этот молодой человек тоже из тех, кто хочет сниматься в кино? Кстати, как вас зовут?
— Роман, — ответил Ромка.
— Так вот, уважаемый Роман, я хочу вам сказать, чтобы вы не…
Ромка набрал в себя воздуха и сказал:
— Павел Оганезович, я не мечтаю сниматься в кино. Я догадываюсь, что вам надоели просьбами мальчишки-киноманы. Мне Чайка говорила, что вы снимали фильм о дельфинах… Но я здесь ни при чём.
— Вот в этом документе, — помахал бумажкой Геворгян, — отец нашей милой Чайки, доктор Жемайтис, мой давний друг, которого я искренне люблю и уважаю, пишет, что вы, Роман, в некотором роде пришелец из параллельного мира. Будьте любезны рассказать, что под этим подразумевается.
— А то и подразумевается, — сказала Чайка. — Покажи ему, Роман.
Павел Оганезович взял пятак из рук Романа, повертел, отдал обратно…
— Это не аргумент, — отрезал он. — Вы знали, что Альгирдас Пятрович прожжённый нумизмат и изготовили эту шутковину специально для него. Остроумцы! «Украина, 1992»! Вы знаете, что полагалось за такие шутки во времена моей юности?
— Знаю, — сказал Ромка. — Десять лет лишения свободы за антисоветскую агитацию. А у вас здесь за антисоветскую агитацию не наказывают?
— А кого наказывать-то? После Большого договора это никому не нужно. Как поётся в песне, мир на Земле настал навеки.
Ромка не знал такой песни. Впрочем, это ему не мешало.
— А у нас воюют. После того, как в тысяча девятьсот девяносто первом году Советский Союз распался, на Земле было много локальных войн.
— И где же? — поинтересовался Павел Оганезович.
— В Югославии, в Чечне, в Афганистане, в Судане, в Ираке…
Павел Оганезович всплеснул руками.
— Я сдаюсь. Или у этого парня такая же неугомонная фантазия, как у моего покойного друга Славы Назарова, или он ничего не придумал. Подожди, ты говорил, что Союз распался?
— Да.
— А кто после этого стал главой государства в России?
— Борис Николаевич Ельцин.
— Нет, нарочно такого нельзя придумать. Ельцин! Мне о нём Командор рассказывал. В общем, я готов вам поверить. Проходите, давайте уж. Примем вашу версию о параллельном мире как рабочую.
На первом этаже коттеджа была гостиная, в которой стоял большой стол с креслами, опять же авангардной формы, книжный шкаф с японскими статуэтками, большие настенные часы (похожие на те, которые были в кабинете Альгирдаса Пятровича, но в полстены) и музыкальный центр «Эстония». В углах были кадки для цветов: в одной рос папоротник, в другой — пальма. Имелись лестница на второй этаж и выход на балкон.
— Теперь будем решать, что делать с нашим уважаемым Романом, — произнёс Геворгян. — Предлагаю следующий вариант: во избежание недоразумений до возвращения Чайкиного отца Роман остаётся у меня.
— Тогда, — сказала Чайка, — я тоже останусь у вас. Я без Ромки никуда.
Геворгян грозно засмеялся.
— Вот какое нахальное молодое племя! Знаете, у меня так каждое лето бывает. Приходят и просят сдать комнату. И сколько бы мне ни предлагали, я всегда отказываюсь. Много тут, понимаешь, любопытных ходит. Вот, кстати, был один случай — фильм мы снимали «Летучий голландец». Сделали для съёмок корабль — прямо как настоящий. Нам же нужна была не просто декорация, а чтобы ещё и на плаву держался. И вот пришлось нам уехать в экспедицию, а корабль не накого оставить. Нашли мы тут одного ухаря. Весь такой старый морской волк из себя, знаете, из тех, которые из себя корчат, а сами не умеют рею от румба отличить. Вот мы, значит, и сдали ему этот корабль под ответственность. А он, прохиндей, стал каюты в этом корабле сдавать отдыхающим. Ну, они ему этот корабль натурально на две части раскололи. Как стручок! — Павел Оганезович показал руками. — Приезжаю я, а корабля уже нет. И телеграмму приносят: актёр Потокин умер в больнице. Снимать больше некого. Вот так и завалился фильм…
Павел Оганезович сидел минуты две, глядя куда-то вверх и всхлипывая своим громадным носом. Потом он сказал:
— Вот поэтому я никогда не пускаю к себе отдыхающих. Но вас пущу. Потому что я знаю Чайку. И могу за неё поручиться. Учти, Роман: тебя лично я вижу первый раз в жизни, поэтому ничего о тебе сказать не могу. Чайка за тебя будет отвечать.
— Принято к сведению, — сказал Роман и замер.
Весь день, до возвращения Чайкиного отца, все трое гуляли на берегу моря. Ромка всматривался в ландшафт, пытаясь найти отличия от своего мира, но эту местность он знал плохо и никаких отличий не нашёл. Скала Золотые Ворота не отличалась от оригинала, а больше он ничего не знал.
— Павел Оганезович, — начал Ромка, — вы знаете, я хотел бы у вас кое-что спросить. Когда я был возле дельфинария и ждал Чайкиного отца, ко мне подошёл какой-то незнакомец в чёрном и спрашивал, что я тут делаю, а потом исчез. Не ушёл и не сбежал, а как-то незаметно исчез. Что это за люди такие? Вы не знаете?
Павел Оганезович насторожился. Он даже не шевельнулся, но было видно, что он испуган.
— Роман, смотри под ноги, — сказал он твёрдо. — Тут крутой спуск…
Вечером, в коттедже Геворгяна, Роман повторил свой вопрос. Павел Оганезович нахмурился и несколько смущённо сказал:
— Роман, это очень деликатный разговор… Об этом говорить не следует.
— А почему, Павел Оганезович? Это опасно? Кто такие эти чёрные люди?
— Да, это опасно. Видишь ли, Роман, то, что ты видел, удаётся увидеть очень немногим. О так называемых «чёрных дружинниках» ещё недавно много говорили и писали. Их считали одной из главных мировых загадок, так же как космических пришельцев. В них часто подозревали инопланетян. Между прочим, после того, как сорвались съёмки «Летучего голландца», я хотел снять фантастический фильм для детей, в котором тоже должны были появляться такие же «чёрные люди» — космические пираты, которые пробрались на Землю…
— И украли аппарат для чтения мыслей, — закончил Ромка. — Вы это хотели сказать?
Павел Оганезович растерялся.
— Вообще-то, — проговорил он, — перебивать старших невежливо. Но ты угадал. Да, многие читали эту книгу. Но фильм мне помешали снять. Сначала передали сценарную заявку на «Беларусьфильм» Нечаеву, это прекрасный режиссёр, наверное, вы знаете его фильмы. Но потом и его куда-то вызвали и указали ему пальцем: вон у того же автора сколько разных повестей с теми же героями — зачем вам надо именно эту? Берите, ставьте что-то другое. Он снял другое, но там не было уже той остроты. А я снял вместо этого «Зелёные двери Земли». Фильм имел успех, пошёл в международный прокат, меня вместе с ним на фестивали возили. Вернулся на студию весь в медалях. А потом выбрали меня директором. Ох, и работы на меня навалилось! Сердце не выдержало, слёг в больницу с инфарктом. Я знал, это всё они устроили, чтобы не сняли ещё чего. У меня была знакомая, начинающий режиссёр, но очень перспективный. Она у меня на «Дверях» ассистентом работала. И вот к ней тоже приходил «чёрный дружинник». Отец у неё тоже режиссёр был от бога, необыкновенные фильмы снимал, и умер рано. Без них тут не обошлось. Они мне мешают, многим мешают. Ставят палки в колёса. Они чего-то своего добиваются: наверное, хотят, чтобы мы мыслили так, как они нам будут указывать. На Западе многие религиозные деятели говорят, что это посланцы сатаны. Но этим они не мешают. А если кто начинает говорить, что чёрные дружинники — это пришельцы, тот долго не задерживается. Поэтому молчать надо, молчать…
За окном загудела машина. Павел Оганезович вышел на балкон, обернулся в комнату и закричал:
— Чайка, отец приехал! Собирайтесь.

Глава 6,
в которой Роман знакомится с барабанщиками

Прошёл день. За этот день положение Романа определилось окончательно. Чайкин отец долго разговаривал с Ромкой, пытаясь выяснить, какие он может предъявить доказательства своего взрослого возраста. Он пытался задавать ему вопросы из школьного курса последних классов, однако оказалось, что школьная программа Украины отличается от школьной программы СССР. В конце концов, Альгирдас Пятрович вынужден был признать взрослую сущность Ромки. Однако, заявил он, он не имеет совершенно ничего против его дружбы с Чайкой.
— Когда я у вас, — говорил Ромка, — я не задумываюсь, какого я возраста. Мне кажется, что я Чайкин ровесник.
— Это действительно так, — ответил Жемайтис, — ты родился в 1985 году, а сейчас 1998 год. Ты мог бы учиться в одном классе с Чайкой.
В этот момент запищал телефон, и доктор ушёл, разговаривая на ходу.
— Ромка, — спросила Чайка, кокетливо прищурив глаз, — а ты бы хотел учиться со мной в одном классе?
— Не знаю, — ответил Роман. — Я ведь после окончания школы всё забыл. Я не пошёл в вуз, а работал на разных мелких работах.
— Ромка! — шепнула Чайка. — Я знаю, что делать. Надо тебя повести в наш отряд барабанщиков.
— Почему? — спросил Ромка. — Разве я смогу быть барабанщиком? Я же никогда в жизни барабана в руках не держал.
— Ничего, — успокоила его Чайка. — Там не все барабанщиками становятся. Это у нас такое общество, просто оно называется «барабанщики». Форма у нас для парадов, а в жизни мы занимаемся разными делами, помогаем людям и друг другу. Когда ещё не было Большого Договора, были комсомол и пионеры. А теперь мы вместо них. Посмотришь, тебе понравится.
Ромка пожал плечами. Вошёл Чайкин отец.
— Чайка, — сказал он, — мне опять придётся ехать. Опять творится какая-то фантастика. В заливе нашли дельфина с маячком, который сигналил неизвестным кодом. То есть сам код поддаётся расшифровке. Но там почему-то обозначение национальной принадлежности «GE». Такого нигде нет, мы ломаем голову. Так в Соединённых Штатах обозначают штат Джорджия, но в его водах не встречаются черноморские афалины. Очень странно, мне всё это не нравится.
— Я знаю, — сказал Роман.
— Что? Ты знаешь этот код?
— В нашем мире, когда не стало СССР, — начал Ромка, — каждая союзная республика стала отдельным государством и получила свои национальные коды. Шифр «GE» означает Грузию. Может быть, в море есть такой же переход, как тот, через который я сюда попал? И Лидер пропадал, попав в эту «дыру». И этот дельфин тоже попал сюда, как я.
— Есть над чем поразмыслить, — задумался Жемайтис. На лице его чётко обозначилась неподдельная тревога. Минуту он молчал, потом набрал номер телефона и сказал в трубку:
— Здравствуйте, говорит Жемайтис. У меня к вам новые данные по теме «Кристалл». — И махнул рукой Ромке с Чайкой, чтобы они вышли.
…На следующий день Роман опять проснулся от барабанного боя. Теперь он размещался в гостиной. Он быстро встал, оделся, и тут вошла Чайка, как и в прошлый раз, в парадной форме. Снова Роман делал упражнения под Чайкин барабан, а потом Чайка переоделась и они приступили к завтраку.
За завтраком Чайка сообщила Роману:
— Я иду в школу, а после обеда пойдём вместе со мной на стадион. Сегодня у нашей группы барабанщиц выступление: открытие турнира по волейболу на приз МВД. Вот увидишь, как мы выступаем.
Ромка кивнул. Здесь ему было больше нечего терять.
— А потом, после концерта, пойдём на гору, ещё поискать вход, откуда ты пришёл. Ну как, идёт?
— Идёт, — ответил он. Роман не боялся, что его ищет милиция — боялся он другого. Вдруг за время его отстуствия на родине прошли годы? И сколько же лет ему станет при переходе в родной мир? Тревожно было думать о таких вещах, но всё же нельзя было оставаться в гостях вечно.
…Выступление Чайкиного коллектива оказалось недолгим: всего три минуты. К тому же, сидя на верхних рядах трибуны, отличить Чайку от остальных девочек в форме было невозможно. Но, может быть, именно в этом и заключается красота подобных зрелищ, подумал Ромка. Поскольку турнир был не таким уж крупным, то и торжественное открытие много не заняло и барабанщики были главной его частью. Выйдя из центрального прохода, отряд разделился на две колонны, которые двинулись в разные стороны по кольцу беговых дорожек, а в противоположной точке кольца сомкнулись и вошли на поле стадиона, где построились в каре, после чего исполнили на барабанах какой-то марш. Эхо стояло оглушительное. Зрители почему-то выражали своё восхищение не традиционным спортивным рёвом, а аплодисментами. Видимо, решил Ромка, здесь посчитали, что реветь некультурно.
Когда всё закончилось, Ромка ждал Чайку у выхода. Она появилась вместе с миловидной женщиной средних лет, очень тонкой, как бы вытянутой в высоту. Одета эта женщина была в такую же форму, как и барабанщики
— А это наша руководительница Елена Викторовна, — сказала Чайка. — Посмотрите, это мой друг Ромка.
— Очень приятно, — сказала Елена Викторовна и протянула руку. Ромка пожал её, немного смущаясь.
— Нам не хватает именно такого парня, как ты, для полного построения, — сказала она. — У нас давно был такой замысел, но не получалось. Скоро будет ответственное мероприятие — открытие Института дельфинологии. Чайка как раз посоветовала тебя. Надеюсь, ты не откажешься? Мы знаем, что ты тут временно. Но ведь на один раз согласиться можно?
— Я бы и на много раз согласился, — улыбнулся Ромка.

Глава 7,
в которой Чайка и Роман совершают попытку к бегству, а потом пытаются противостоять врагам

Чайка стояла у дороги, засмотревшись на телевизионную вышку.
— Вот сюда, — показал Ромка. — Тогда я выходил из-за этого поворота и спускался по бетонной дороге. А теперь мы должны выследить, когда проход открывают.
Собственно говоря, всё это они знали заранее, и Роман говорил об этом только для того, чтобы подтвердить намеченный план.
Солнце уже клонилось к закату, и смотреть на запад глазам было больно. Ромка заглянул за поворот и никого не увидел. Тогда он показал знаками Чайке, чтобы она следовала за ним. В этом месте и начиналась бетонная дорога, по которой Ромка вошёл в этот мир.
Дорога упиралась в ворота, которые на этот раз по-прежнему были закрыты.
— Теперь у нас есть время, — сказала Чайка. — Мы должны выследить, когда их открывают. Надо выбрать место для наблюдения.
Подходящее место было найдено — между двух больших камней, прикрытых кустом боярышника. Ворота оттуда просматривались неплохо, главным делом было соблюдать осторожность. Ромка и Чайка рассчитывали просидеть, если не повезёт, всю ночь. С этой целью они взяли с собой фонарь и провизию в виде бутербродов с колбасой и сыром. О последствиях они не задумывались.
Они уже не знали, сколько времени сидят, когда послышался ржавый визг. Роман высунул голову в проём между ветвями кустарника и увидел, как створка ворот медленно отодвигается, чтобы пропустить машину с потушенными фарами. Это был джип, не советский, но явно военного вида. Автомобиль уехал по уже известной дороге, а ворота остались раскрытыми.
— Давай, Чайка. Пошли, — растормошил Ромка подругу. Они встали и через минуту уже входили в ворота.
За воротами свистел ветер, и вообще ощущалось что-то неясное, неуловимое, но очень чужое, почти пугающее. На секунду Ромке показалось, что они вышли куда-то не туда, откуда он входил. Правда, поскольку уже было темно, то нельзя было разобрать окружающих видов. Поэтому пришлось идти наугад.
Дорога была вроде бы та самая. И окна жилых домов светились там, где им было положено быть. Ромка и Чайка легко спустились к первому жилому дому. У этом дома, на самой окраине жилого массива, в непосредственной близости от конечной остановки автобуса, находился небольшой круглосуточный магазин, из тех, в которых можно купить всё — от лезвий и батареек до молока и водки. Ромка решил воспользоваться этим магазинчиком, чтобы узнать ситуацию.
— Чайка! — позвал он, подойдя к павильону и взглянув в зеркальное стекло.
Чайка подошла к нему и дрогнула. Только теперь стало заметно, что и Ромка и она выглядят уже не подростками, а молодыми людьми немного старше двадцати лет. Чайка испуганно схватилась за свою грудь.
— Ромка… — сказала она и всхлипнула.
— Что?
— Ромка, я тебя не боюсь. Ты для меня не чужой незнакомый мужчина. Некоторые говорят, что незнакомых надо бояться. Я тебя не боюсь. Ты друг.
— Молодые люди! — послышался сзади тихий вкрадчивый голос. Ромка и Чайка обернулись. Перед ними стоял Чёрный человек.
— Потрудитесь объяснить, молодые люди, что вы тут делаете и откуда вы прибыли, — сказал он. Голос его был даже не металлическим, как иногда говорят — скорее пластмассовым, ненатуральным.
И прежде чем Ромка собрался отвечать, Чайка схватила его за руку, и они побежали прочь. Чёрный человек бросился за ними вдогонку. Казалось, что он бежит не по земле, а как бы немного над землёй. Убежать от него было сложно, важнее было запутать его, не дать догадаться, куда свернули преследуемые. Несколько раз Чайка и Ромка разделялись, прежде чем окончательно встретились на автомобильной дороге. Бежать в гору было трудно, но именно на этом участке Чёрный человек начал отставать.
Добежав до ворот, они увидели, что створка задвигается. Оставалось совсем немного. Ещё какая-нибудь минута, и Ромка с Чайкой уже не смогли бы протиснуться, но, к счастью, это удалось им вовремя.
На обратной стороне шёл дождь с грозой, сверкали молнии. Этого друзья никак не могли предвидеть. Было холодно.
— Теперь нам точно влетит, — сказала Чайка. — Ты ещё не видел моего папу, когда он рассержен. Он на такое способен…
И путники двинулись к городу. Было до невозможности неприятно идти в кромешной тьме по хлюпающей грязи под холодными струями дождя. Единственное, что как-то немного утешало, это перспектива оказаться дома и отмыться от всей грязи в тёплой ванне. Но сейчас это казалось чем-то несбыточным. Вокруг были только дождь, грязь и вспышки молний.
Что-то светящееся появилось на дороге. Ромка замер, отодвинул Чайку.
Приближался, судя по расположению огней, мотоцикл. Оба нырнули в кусты. Мотоцикл остановился, с него соскочили двое.
— Это чёрные! — шепнул Ромка. — Бежим!
— СТОЙ! — закричал один из преследователей. — Остановитесь!
Но остановиться Ромка и Чайка не испытывали ни малейшего желания. Вдруг Чайка вскрикнула и упала на землю. Ромка бросился к ней.
— Чайка, вставай!
— Я не могу, Ромка! — ответила она. — Кажется, я сломала ногу.
— Они в тебя стреляли? — спросил Ромка девочку, которая опять вернулась в своё подростковое состояние (как и Ромка). Он не заметил, как их обступили с двух сторон, высветив фонарями, двое преследователей.
— Кит, кажется, она подвернула ногу, — сказал один из них басом.
— Кажется, да, — сказал второй с лёгким акцентом. — Парень! — обратился он к Ромке. — Ты её знаешь? Ты с ней?
— Вообще-то я с ней, — сказал Роман. — А кто вы такие?
— Извините нас, что мы не представились, — поправился человек с акцентом. — Это мой товарищ Михаил Буров, сотрудник биостанции. И меня зовут Кристофер Мэплвуд. Вы можете называть меня Кит, — он вежливо приподнял шляпу.
— Почему вы за нами гнались?
— Слушай, — сказал тот, кого Мэплвуд назвал Буровым. — А девчонку я знаю. Это профессора нашего дочка. Он её раза два с собой брал на облёт, когда миграцию азовок фиксировали. Узнаёшь меня, Чайка?
— Конечно, Михаил Макарович! — сказала Чайка. — А что вы делаете здесь?
— Это тебя надо спросить, что ты тут делала и как ухитрилась ногу сломать, — нахмурился Буров. — И что это за юноша с тобой, тоже узнать не помешало бы.
— Это Ромка, мой товарищ, — ответила Чайка. — Вот вы спросите у отца, он вам подтвердит.
— Но почему же вы гнались за нами? — спросил Ромка. — Мы нарушили что-то?
— Нет, — сказал Мэплвуд, нагибаясь куда-то в коляску мотоцикла, — вы ничего не нарушили. Просто мы получили по нашим приборам сигнал об аномальных явлениях в этом районе, конкретно в кратере этой горы, и выехали сюда исследовать, что тут произошло.
— А что за аномальные явления? — заинтересовался Ромка, но осёкся.
— Так называемое смещение Козырева: нарушение баланса массы и энергии. Если говорить по-простому, здесь на горе есть место, в котором неправильно идёт время.
Чайка подтолкнула Ромку под локоть.
— А теперь, — сказал Мэплвуд, — мы должны вас отвезти в поликлинику, таков устав моей службы. Мы не задерживали вас, но собираемся опросить в качестве свидетелей.
— Я предпочту воздержаться от дачи показаний, — сказал Роман.
— Ваше право, — ответил сыщик. — Однако мы оставляем за собой право повторно вызвать вас для дачи показаний в будущем. Пока же давайте сначала доберёмся до поликлиники.
…В поликлинику Чайку привезли около полуночи. Ромка удивился, что в такой поздний час медицинское учреждение работает, хотя он понимал, что по идее медицинское обслуживание должно быть круглосуточным. Ни Бурову, ни Мэплвуду нести раненую подругу Ромка не доверил, хотя ему и было очень тяжело.
Врачом оказалась молодая женщина по имени Галина, которая предложила называть её просто Галей. Осмотрев Чайку, она сказала, что травма несерьёзна, но Чайка не должна ходить и её надо поместить на день в стационар. К концу следующего дня можно уже будет выпустить.
— Отлично, — сказал Мэплвуд. — Я рад, что её жизни ничего не угрожает. Надеюсь, вы разрешите мне остаться для присмотра за больной до прибытия отца?
— Да, — сказала Галина. — Вы можете остаться, остальные пусть покинут больницу. Сейчас важнее всего покой и тишина.
— Позвольте! — заявил Роман тихо, но очень твёрдо. — Я ни при каких условиях не оставлю Чайку одну. Точнее, не покину её. Я отвечаю за её безопасность.
— Ах, молодой человек! — ответил Мэплвуд. — Это очень хорошо, что вы приняли решение отвечать за её безопасность — Чайки. Но здесь я отвечаю за безопасность всех, как работник Международной Службы Безопасности. Поймите, наконец…
— Я не знаю ничего о вашей службе, — сказал Роман. — Я останусь с Чайкой, пока не приедет Альгирдас Пятрович.
— Кит, — вмешался Буров, — оставь парня, он не мешает. Ты же видишь, как он переживает, за девушку готов в огонь и воду. Поехали со мной, ничего не случится…
— Нет, Михаил! — ответил Кит. — Сейчас именно может случиться. Извини меня, но такова моя обязанность. — Он достал из внутреннего кармана карточку и показал её Бурову. — Вот так. Уезжай без меня, а я сообщу доктору Жемайтису. — Он повернулся и сказал Роману: — Подожди, я сейчас вернусь.
С этими словами Мэплвуд попробовал выйти, но весь дверной проём был занят телом Бурова, и сыщику пришлось подождать секунды две. Через минуту из коридора донёсся его голос — Мэплвуд говорил по телефону: «Чайка в поликлинике. Сломана нога… Мы с Михаилом подобрали их на горе. Он тоже здесь. Не знаю, док, приезжайте, сами разберитесь. Да, слушаю… Сейчас, один момент».
В коридоре послышались шаги, некоторая возня, голос главного врача (кажется, ему передали трубку). Мэплвуд вошёл в палату и прикрыл дверь.
— Вот так, — сказал он и взял в рот таблетку или драже. — Как ты теперь себя чувствуешь, Чайка?
— Она заснула, — ответил Роман. — Давайте выйдем, если хотите поговорить.
Мэплвуд и Роман вышли из палаты и прошли на балкон.
— Роман, — сказал Мэплвуд. — Мне нужно поговорить с тобой.
— Ничего не выдам, — упёрся Роман. — Я буду говорить только в присутствии Чайкиного отца или его товарища Павла Оганезовича.
— Вот как? — удивился тот. — Ты ещё знаешь Павла Оганезовича? И что же ты знаешь о нём?
— Он бывший кинорежиссёр, — начал Роман. — Занимается сейчас любительской астрономией, а ещё собирает материалы об аномальных явлениях.
— Так, Роман! — Мэплвуд поднял палец. — Наверное, он рассказал тебе о чёрных рейнджерах?
— О ком?
— У вас их ещё называют чёрными дружинниками. Ну, о тех таинственных людях, которые приходят и угрожают, а потом исчезают внезапно. Ты думал, что мы и есть чёрные и мы гонимся за тобой и Чайкой, так?
— Так, — смущённо признался Роман. — А чем же вы можете доказать обратное?
— Прежде всего тем, что мы с тобой вместе уже больше двух часов, — сказал Мэплвуд. — Мы не знаем, почему так происходит, но они могут появляться среди людей лишь на короткое время, на полчаса или около этого. А потом они вынуждены исчезать. Поэтому некоторые говорят, что чёрные рейнджеры являются фантомами. Вот так.
— А правда ли, что чёрные рейнджеры — это инопланетяне? — спросил Ромка.
— Этого никто не знает, — ответил Мэплвуд. — Это недоказуемо. — Он оглянулся и продолжил: — Как я уже говорил, я занимаюсь сбором данных по чёрным рейнджерам и другим аномальным явлениям. Собственно говоря, теоретическая физика — моё давнее хобби, потому меня и назначили расследовать эти происшествия. Но те данные, которые я собираю, никому не нужны. Никто не хочет раз и навсегда определиться с этими типами. Если бы наверху хотели с ними бороться, уже давно что-нибудь придумали бы, но они не желают даже сформулировать их сущность. Поэтому нам приходится расследовать то, чего никто не знает и для чего не существует названия. Приходится молчать.
В помещение вошёл главный врач.
— Гражданин Мэплвуд, к вам пришли. Это отец вашей Чайки.
— Спасибо, — сказал Мэплвуд. — Роман, надо идти.
В Чайкиной палате сидел Жемайтис и молча смотрел на спящую дочь. Мэплвуд и Ромка тоже молчали. Потом отец поднял голову и сказал:
— Ну что, Ромка? Не влетело тебе от Международной Службы Безопасности?
— Пока нет, — ответил Ромка. — Вы только скажите, Альгирдас Пятрович: вы действительно знаете его или он… говорит неправду?
— Он говорит правду, Ромка, — ответил доктор Жемайтис. — Мы работаем вместе уже год — с тех пор, как начались первые пропажи дельфинов. Комиссар Кит Мэплвуд — верный и надёжный товарищ, и никогда не допустит, чтобы эти чёрные типы посмели нам что-то сделать.
— Ромка — личность очень твёрдого характера, — сказал Мэплвуд. — Я просил его дать свидетельские показания по поводу того, что они с Чайкой делали на горе. И он упёрся, как истинный разведчик. Роман думал, что я либо сам из «чёрных», либо являюсь их агентом. Он не сказал ни слова и держался до вашего приезда. Я рад за Романа, что он такой мужественный юноша.
Ромка смутился и решил промолчать. Он лёг на свободную койку и отвернулся к стене.

Глава 8,
в которой продолжается борьба с врагами во сне и наяву

…Ромка сидел на подсвеченном изнутри полу в неизвестной тёмной комнате. Внешне она походила на коридор какого-то учреждения, в котором не было ни одного стула, на который можно было бы присесть томившимся в очереди людям. Были там люди в основном среднего возраста, но очень разные — и побогаче, и победнее, и помоложе, и совсем престарелые. А выход был один, и был он заперт наглухо. За стенами раздавались мрачные электронные звуки.
— Где мы? — спросил Ромка.
— Мы на «Чёрном Страннике», — сказал человек в белом халате, похожий на врача. — Нас похитили пришельцы из космоса, и будут пытать. Они хотят завоевать Землю…
— А как мы все сюда попали? — спросил Ромка. — Вас похищали во сне?
— Этого мы не знаем, — сказал «врач».
Дверь отъехала в сторону, и вошёл стражник в чёрном кобинезоне — типичный полицай, гора мускулов.
— Всем пройти на процедуры! — рявкнул он. — Номера с седьмого по двадцатый остаются.
Ромка откуда-то знал, что он не седьмой и не двадцатый, а двадцать четвёртый. Откуда, он не мог сказать. Поэтому он уже приготовился к осуществлению побега из-под конвоя.
Вели всех по непонятным тёмным коридорам, также подсвеченным снизу. Совсем как в фантастических фильмах. На очередном повороте Ромка заметил уходящий в сторону коридор и вскочил в него. Загремел топот стражников. Ромка завернул за следующий поворот и увидел шахту лифта. Нажал кнопку, лифт открылся. Ромка поднялся на следующий уровень, увидел на стене нечто похожее на знак аварийного выхода и стремглав кинулся туда по коридору, в конце которого была светлая серебристая стена. И вдруг на фоне стены, преграждая путь, выросла высокая фигура человека в чёрном мундире с серебряными позументами.
— Ага, молодой человек, — заговорила зловеще фигура, — захотели сбежать с «Чёрного странника»? До чего же вы отрочески наивны. И не пытайтесь меня обмануть, потому что перед вами тот самый наводящий ужас космический пират, гроза четырёх планетных систем, находящийся в галактическом розыске, безжалостный и неисправимый… а впрочем, имя моё слишком известно, чтобы я вам его называл. Итак, вы намеревались в одиночку помешать космическим пиратам захватить Землю?
Роман молчал.
— Не выйдет, не выйдет. Тебе очень повезло, что сегодня я нахожусь в хорошем расположении духа, иначе я сразу отправил бы тебя в конвертер. Однако вместо этого я предлагаю тебе сотрудничество. Ха-ха, не правда ли, я весьма великодушен? — скривился пират, изображая улыбку. В руке он, щёгольски отставив мизинец, держал колбу с пузырящейся зелёной жидкостью, аппетитной на вид. — Мы ценим твои качества и предлагаем тебе стать полноправным членом банды космических пиратов с той же долей, что и у остального экипажа. Мы можем подарить тебе всё, что угодно: хоть собственную яхту, хоть самолёт, хоть даже летающую тарелку…
— Никогда, — ответил Роман.
— Браво, какое прямодушие, какая стойкость! — заходился пират в нервном смешке. — Сейчас мы посмотрим, как ты заговоришь, когда увидишь, что претерпевают сейчас твои сокамерники, которых ты столь подлым образом бросил.
Он щёлкнул пальцами, и стена отъехала в сторону, открыв стеклянную галерею. Было видно, как под ней, в камере, где сидели люди, пол постепенно приподнимается узкой своей частью прямо к окну. Наконец они уравнялись, и тогда стеклянная панель сдвинулась.
— Сейчас я продемонстрирую на этих несчастных новое изобретение своих учёных — саморазмножающуюся протоплазму. Эта штука поможет нам завоёвывать целые планеты, сидя в мягких креслах нашего «Странника», — провозгласил тиран. — Итак, шоу начинается!
Он открыл колбу, и из неё вышел такой тошнотворный запах, что Ромка чуть не упал. Затем пират нагнулся к началу спуска и капнул из своей колбы всего одну каплю, которая медленно потекла вниз, к скопившимся людям, по дороге разрастаясь в целый поток пенящейся слизи. Узники прижались к стене, пытаясь влезть на плечи друг друга, как перепуганные крысы.
— Ну что, друг мой, теперь ты согласен на нас работать?
— Я вам не друг и никогда им не стану! — ответил Ромка.
— Ах, вот как? — прищурился пират. — Ну, тогда ты пожалеешь!!!
И прежде чем Роман опомнился, он схватил его внезапно удлинившейся рукой за шиворот и швырнул вниз, в самую пену. Но Ромка не долетел: женщина из числа пленников подхватила его на руки. Роман вместе со всеми отступил к стене, опасаясь слизи, и лихорадочно шарил по стене руками, словно старался найти выход. Как ни странно, одна из панелей внезапно подалась, и люди устремились в образовавшийся проход. «Это ловушка!» — подумал Роман, но вместе с остальными пролез в отверстие. А дальше надо было пробираться по узкому карнизу над целым бассейном слизи, и Ромка едва не свалился, если бы его не удержал незнакомый подросток, того же возраста, что и Ромка в нынешней реальности. Вместе они выбрались из корабля, который, как оказалось, стоял в лесу, надёжно укрытый защитным полем. Снаружи «Чёрный Странник» был похож на огромную хищную птицу чёрного цвета.
— Но это же не наш город! — сказал Ромка, взглянув на видневшиеся вдалеке корпуса шестнадцатиэтажных домов.
— А куда тебе было нужно? — спросил мальчишка.
— Наш город у моря, на берегу залива. Там, где стоит Лысая гора.
— Я знаю! — сказал тот. — Могу вывезти тебя, у меня друг — лётчик. Только нам надо торопиться. Наш самолёт скоро уходит.
И снова была погоня, и пираты преследовали двух парней, и стреляли по ним лазерными лучами, а они бежали по какой-то загородной местности, через какое-то дорожное хозяйство с гаражами и эстакадами, через коттеджный дачный посёлок, железнодорожную станцию, пока наконец не оказались на большом лётном поле, где на краю стояли в ряд самолёты очень старой, наверное, ещё военных лет, модели. И последние в ряду уже заводили моторы. Стоял глухой шум.
У одного из самолётов стоял лётчик, который замахал ему знаками садиться в кабину. Ромка от волнения не смог подняться по лестнице, тогда тот облапил его своими ручищами и засунул в кабину как щенка, потом влез сам и захлопнул дверь. Ромка высунул в иллюминатор голову и пытался позвать своего нового знакомого, но в ответ мальчишка лишь отмахнулся: мол, я остаюсь здесь…
Самолёт взлетел. Куда летели, Ромка не знал! Но летели очень быстро. И тут Ромка увидел, как сзади на самолёт надвигается громада «Чёрного странника». Стоявший в кабине пират грозно захохотал.
— А ну-ка я пальну из самой главной пушки! — прокричал он. И из корабля вылетела ослепительная синяя молния…
И всё исчезло.
Ромка поднялся на постели. Значит, все эти смертельные опасности лишь снились ему. А на часах было пять с половиной часов утра. Значит, ещё хотя бы час можно полежать и перевести дух. Да уж, легко быть героем во сне, а ты попробуй в жизни!
На соседней койке лежала Чайка. Она ещё спала. Ромка выглянул в окно: в западной стороне неба было ещё не совсем светло, и на фоне остатков вечернего неба светила Венера, но уже вот-вот она должна была скрыться из виду. Стояла такая невероятная тишина, какая бывает только ранним утром.
Дверь отворилась, и в палату вошёл Альгирдас Пятрович. Он посмотрел вокруг и обратился к Ромке:
— Роман, если ты не спишь, пошли со мной.
Доктор Жемайтис и Ромка вышли на балкон, где вчера он беседовал с Мэплвудом.
— Ромка, — сказал он, — я вынужден тебе кое-что сообщить важное… Ночью, когда ты спал, двое «чёрных» пытались проникнуть к Чайке. Мэплвуд заметил их в последний момент, и неизвестно, что они собирались с нею сделать. В общем, придётся нам перевезти её в надёжное место. Надеюсь, тебе можно раскрыть один секрет? Ты никому не проговоришься?
— Клянусь, — ответил Роман.
— Тогда слушай. Мы все — я, Кит, Павел Оганезович — входим в тайную организацию, которая борется с «чёрными дружинниками». Официальные власти бессильны сделать что-либо против них, потому что идут на поводу академической науки, а она отрицает существование инопланетян. Но мы знаем, что эти «чёрные» имеют внеземное происхождение, потому что располагают техникой, недоступной современному человечеству.
— Я видел, — сказал Ромка. — Там, на горе, есть туннель, и на стенах какие-то излучатели. Этим туннелем я и пришёл сюда.
— Так, интересно! — насторожился Жемайтис. — Потом расскажешь комиссару Мэплвуду, а теперь мы с тобой должны перевезти Чайку к Павлу Оганезовичу. У него её вполне можно спрятать. Пошли.
В палате Чайка уже сидела на постели, как всегда, весёлая. Но старалась не двигать ногами — временный запрет врача. Рядом с её койкой сидел Мэплвуд.
— Доброе утро, — сказал он. — Я надеюсь, вы уже готовы?
— Готовы, — сказал Роман.
— Отлично, — ответил комиссар. — Через полчаса приезжает Павел Оганезович, и в его машине мы везём Чайку на его виллу. Там она сможет укрываться в безопасности.
— Вот так, Чайка, — сказал доктор Жемайтис. — А Роман поедет со мной на биостанцию, заменит тебя в эксперименте. А пока давайте позавтракаем.
Завтракали быстро и немного — насколько позволяла больничная обстановка. У Мэплвуда оказались с собой мясные консервы, видимо, оставшиеся ещё со вчерашней рыбалки. Закончив еду, он посмотрел на часы и сказал:
— Альгирдас, готовьте носилки. Будем ехать.
Чайка молчала. Ей было неприятно, что столько взрослых людей суетятся по её вине. Наконец вернулся отец с каталкой, и Ромка помог ему пересадить девочку и довезти на лифте до первого этажа.
— Вот эта дверь, — сказал Мэплвуд и прислушался. Раздался гудок автомобиля. — Он уже здесь. Пошли, — проговорил он и открыл дверь.
У служебного входа больницы стояла «Нива» бежевого цвета. За рулём сидел Геворгян. Альгирдас Пятрович и Мэплвуд подкатили каталку к двери автомобиля и с большими предосторожностями, поскольку «Нива» не имела задних дверей, посадили Чайку на заднее сиденье.
— Тебе там удобно? — спросил Жемайтис.
— Всё нормально! — сказала Чайка. — Я ещё пойду завтра заниматься в группу барабанщиц.
— Понятно, — улыбнулся отец. — А ты, Ромка, садись на заднее сиденье.
Ромка послушался. Жемайтис сел спереди, и машина тронулась.
Через два часа «Нива» въехала во двор коттеджа Геворгяна. Павел Оганезович и отец Чайки вынесли её из машины и хотели нести на второй этаж, но Чайка сказала:
— Не надо, я дойду сама.
В самом деле, никакой опасности уже не было. Видимо, вчерашняя боль была во многом вызвана шоком, без заметных физических повреждений.
— Вот здесь, на чердаке, ты и будешь находиться, — сказал Павел Оганезович. — Там светло и чисто. — Он наклонился к Ромке: — Я там занимаюсь астрономическими наблюдениями, на балконе телескоп стоит. Надеюсь, Чайке будет удобно. — И снова обратился к Чайке: — Теперь ты под моей охраной. Не будешь выходить, пока папа и Кристофер не убедятся, что «чёрные» от нас отстали.
Чайка кивнула и ушла внутрь дома.
— Вот и всё, можно отдохнуть, — сказал Мэплвуд. — Пройдёмте в дом, у меня есть для вас новости. И ты тоже, Роман.
Все четверо сели за большим столом в гостиной Павла Оганезовича. Там же, за столом, сидел незнакомый человек с длинным лицом в флотской рубашке без погон, того же возраста, что и Геворгян. Ромка понял, что сейчас начнётся совещание участников того самого тайного общества, о котором говорил отец Чайки.
Первым слово взял мужчина в рубашке без погон, который, судя по всему, являлся руководителем этой подпольной ячейки. Он сказал:
— Мы здесь собрались практически случайно, по причине нелепого случая, но этот случай поможет нам узнать много нового. Даже я оставил все дела и прилетел сюда, как только меня вызвал товарищ Кит. Пусть он и изложит нам свои соображения об этом деле.
Мэплвуд начал:
— Итак, вчера вечером по заданию Восточноевропейского штаба МСБ вместе с сотрудником биостанции Буровым мы проводили замеры аномальной гравитационной активности. Как известно, эти всплески давно привлекают интерес науки и меня лично, как члена Американского Козыревского общества. Многие считают упомянутые всплески своеобразным эхом деятельности вулкана, которым была Лысая гора миллионы лет назад. Однако Карадагский массив практически весь состоит из потухших вулканов, но здесь до последнего времени ничего подобного не наблюдалось. В последние же семь лет мы стали отмечать лавинообразное увеличение количества аналогичных гравитационных всплесков как в этом вулканическом массиве, так и в других районах земного шара. Штабом «Феникс» при моём непосредственном участии разработана гипотеза, которая связывает рост гравитационных аномалий с деятельностью «чёрных рейнджеров». Именно в течение этих семи лет происходит наиболее активное вмешательство «чёрных» в человеческие дела, особенно в сферах, касающихся идущего политического переустройства мира. Есть все основания утверждать, что новый мировой порядок, основанный на мирном сотрудничестве стран и неприменении силы в международных отношениях, не позволит предполагаемым космическим захватчикам подчинить человечество себе. Хочу упомянуть, что мы не можем судить, какими мотивами руководствуются пришельцы и чего они добиваются, но по их действиям ясно видно, что все человеческие понятия о морали и нравственности им чужды. А в позапрошлом году именно в районе Карадагского массива начались исчезновения дельфинов и людей. Тогда было высказано предположение, что пропавшие либо похищаются «чёрными» и переправляются в их Вселенную, либо же попадают в их переходы случайно. Теперь перейдём ближе к делу. Здесь рядом с нами находится человек, который через такой переход пришёл к нам из параллельной Вселенной. Это наш молодой товарищ Роман. Надеюсь, вы уже знакомы с ним, за исключением товарища Командора.
Ромка привстал и поклонился Командору. Тот сказал:
— Спасибо, это не нужно. И что же вы теперь предлагаете, что собираетесь делать?
— Прежде всего, — ответил Мэплвуд, — Роман сам расскажет нам, что он видел и откуда пришёл, что представляет собой его мир. Можешь начинать.
— Наш город точно такой, как и ваш, — начал Роман, — но с некоторыми различиями. У нас история развивалась немного иначе. Когда я гулял в лесу на этой горе, то нашёл заброшенный туннель…
Участники совещания слушали Романа внимательно и серьёзно, как врачи слушают больного. Никто не перебивал его, только если требовались какие-нибудь подробности. Ромка рассказал о том, как они с Чайкой выслеживали, когда туннель открывается, как внезапно происходила перемена возраста, как «чёрные» преследовали их, и как распался Советский Союз, а во главе России стал бывший свердловский руководитель Ельцин.
— Да, — сказал мрачно Командор, — власть действительно портит человека. Ну что же, товарищи, я полагаю, что рассказ Романа заслуживает самого пристального внимания. Мы потом ещё спросим нашего товарища о некоторых деталях. Ты не возражаешь, Роман?
— Нисколько, — ответил тот.
— В таком случае продолжим совещание. Итак, слово имеет товарищ Ольгерд.
Все повернулись к доктору Жемайтису. Он начал свою речь:
— Факты, которые перечислил товарищ Кит, действительно имеют место и были зафиксированы непосредственно мной. Не далее как позавчера в нашем заливе был пойман дельфин, который нёс на себе радиопередатчик неизвестной принадлежности. Однако Роман, будучи жителем мира, в котором СССР нет, опознал его как зарегистрированный в независимой Грузии. Цепь этих событий подтверждает сделанный Китом вывод о существовании проходов между параллельными мирами. Правда, остаётся неясным, почему исчезнув в Дельфинопольском заливе, дельфин по имени Лидер обнаружился только у Лебединых островов. Скорее всего, он просто попал в другой переход. Роланд и Аэлита не вернулись до сих пор. Но это лишь детали, а теперь главное. В течение трёх лет в дельфинарии нашей биостанции велись эксперименты по изучению семиотики сигналов дельфинов, а также органов пространственно-временной ориентации. Проводившиеся эксперименты подвели меня к необычному выводу: дельфины ощущают присутствие пришельцев и могут сигнализировать нам об этом. С помощью дельфинов мне удалось составить карту приблизительного расположения баз пришельцев. И ещё один сюрприз нас ожидал: базы эти совпадали с военными объектами, которые после подписания Большого Договора были законсервированы. Я обратился к американским товарищам с просьбой провести соответствующие исследования, в этом помогал мне товарищ Кит. И нам удалось обнаружить, что «чёрные» проявили себя на двух действующих военных базах в США и одной в СССР. Это базы ВВС и подводного флота, то есть именно тех видов вооружения, которые подлежали полному расформированию. Так получила потверждение концепция «Саламандра», согласно которой «чёрные дружинники» пользуются сотрудничеством с милитаристски настроенными силовиками, и вместе планируют возрождение войн. Возможно, пришельцы заинтересованы в том, чтобы на Земле началась новая мировая война, скорее всего, с применением нейтронного оружия, поскольку оно уничтожает лишь живые объекты. Вот такая ситуация.
Минуту все молчали, потом Командор сказал:
— Итак, какие есть рекомендации?
— Я предлагаю поселить Романа вместе с Чайкой у меня, — сказал Геворгян. — Мы должны обезопасить их от нападения «чёрных».
— Вы неправы, — сказал Мэплвуд. — Если «чёрные» увидят, что мы их прячем, они сделают вывод, что мы их боимся. А если Роман и Чайка будут жить нормальной жизнью, они решат, что мы не боимся их и поберегутся трогать детей. Верно?
— В общем, верно, — сказал Командор. — Этот вариант представляется оптимальным. К тому же представьте себе впечатления двенадцатилетнего… простите, впечатления человека, попавшего в чужой мир и практически сразу же оказавшегося в изоляции. Получается, что мы выступаем в роли тюремщиков. Итак, выношу предложение товарища Кита на обсуждение. Кто за?
Проголосовали все, кроме доктора Жемайтиса.
— Гм… — сказал Командор. — Это затрудняет дело.
— Я тоже за, — сказал Жемайтис. Взгляд его был мрачен: ещё бы, речь шла о безопасности его родной дочери.
— А теперь идите все вместе, куда собирались, — сказал Командор. — И берите с собой Чайку. Насколько я могу понять, её нога уже абсолютно в полном порядке.

Глава 9,
в которой идёт эксперимент с участием дельфинов

Трое подошли к проходной биостанции: Альгирдас Пятрович, Ромка и Чайка. Доктор вставил в отверстие пропускного автомата карточку, и дверь отъехала в сторону. Это был не парадный, а служебный вход, со стороны моря. Поэтому они почти сразу подошли к зданию дельфинария. Роман ещё раз посмотрел на причалы: на берег был вытащен для ремонта катер, гидроплан покачивался на волнах.
— Альгирдас Пятрович! — раздался крик. Ромка обернулся. Звала женщина лет тридцати пяти.
— Альгирдас Пятрович, — сказала она, подойдя, — мне нужнен Буров. Он ещё вчера снял с катера мотор якобы для профилактики, а сам куда-то подевался. Наверное, дрыхнет на своей излюбленной трубе в третьем корпусе или опять завис в «Синем тумане». Мне нужно выходить в залив на локацию, а выходить не на чем!
— Не переживайте, Светлана Георгиевна, — сказал Жемайтис. — В конце концов, вы можете взять «Велеллу» и идти под парусом.
— Да?! — вспыхнула Светлана. — И яхту вести будет опять этот негодный Василевский? Никогда в жизни. Лучше я сорву вам план, чем отправлюсь на исследования с таким несдержанным типом.
— Успокойтесь! — сказал Альгирдас Пятрович. — Василевского я беру на себя. Передайте ему, что если подобное повторится ещё хотя бы раз, то я прогоню его на все четыре стороны. Пошли, — сказал он Роману и Чайке.
— …на рубеже десятилетий выяснилось, что многого мы не знаем, — продолжал свою лекцию доктор Жемайтис, когда они вошли в здание дельфинария. — Разум среди дельфинов явление очень редкое. На одного разумного дельфина приходится больше тысячи неразумных. Дельфины утверждают, что когда-то разумом обладали все их сородичи. Но это всего лишь предположение, они не могут привести никаких аргументов, да и мы тоже. Этим и объясняются неудачи, постигшие тех, кто пытался повторить опыты Джона Лилли и других экспериментаторов, в чьи руки случайно попали разумные особи. Нам тоже повезло: десять лет назад в наш дельфинарий был доставлен совсем ещё молодой дельфин, которого мы назвали Орион. Он был ранен, и только поэтому мог попасть к нам — разумные дельфины не отпускают своих товарищей на волю. Орион тоже томился без своих товарищей, однако постепенно понял, что мы с ним разговариваем. Мы ещё не можем понять речь дельфина до конца, поскольку само их мышление резко отличается от нашего. Впрочем, сейчас вы увидите это сами.
Доктор открыл дверь в помещение бассейна:
— Прошу.
Трое проследовали внутрь. В помещении было очень светло и просторно, как в огромном спортивном зале. Единственное, чего не бывало в спортзалах — это висевший над бассейном подъёмник. А внизу был огромный, не снившийся ни одному буржую бассейн с нежной голубой водой, которую рассекали чёрные тела двоих дельфинов.
— Разрешите представить вам наших партнёров в эксперименте, — торжественно произнёс доктор Жемайтис. — Черноморские афалины Лидер и Диана.
Он встал на платформу над водой, наклонился и позвал дельфинов по имени. Два тёмных существа тут же поднялись из воды прямо перед доктором.
— Хороший день! — сказал он.
Дельфины ответили радостным скрипом. Тогда Жемайтис показал им на стенд, очевидно, служивший для опытов.
— Плывите туда. Сейчас будем заниматься.
Дельфины что-то проскрипели в ответ.
— Это друзья. Роман — Чайкин друг. Не надо бояться. Плывите.
Все трое обошли вокруг бассейна, и Альгирдас Пятрович занял место за компьютером. Чайке и Роману было предложено занять места рядом.
— А разве можно ставить компьютер в помещении, где много воды? — спросил Ромка.
Чайка ответила:
— Это специальная модель, такие в Японии разработали. Влага ему не страшна. Смотри, сейчас голос дельфинов будет переводиться.
Жемайтис включил микрофон и сказал:
— Как вы чувствовали себя ночью?
Из динамика компьютера раздался синтезированный голос:
— Ночью — ничего. Сон. Только сон.
— Что вы видели во сне? — спросил Жемайтис.
— Ничего.
— Вот так, — обратился доктор к Роману, — мы не можем узнать, есть ли у дельфинов сновидения. Когда мы спрашиваем, что они видят, когда спят, то всегда получаем ответ, что когда дельфин спит, то ничего не видит.
Тут Жемайтис нажал ещё одну кнопку.
— Но нам известно, что какие-то импульсы их мозг во время сна всё-таки генерирует. И картина этих импульсов позволяет судить о том, что они несут в себе смысл. Хотя на запись импульсов человеческого мозга это очень непохоже. Мы открыли странное явление: процессы в сонном мозге разных дельфинов подчиняются единому синхронному ритму. Собственно, ритма как такового нет. Но можно говорить о том, что у дельфинов существует связь разумов. Не исключено, что именно наличие этой связи разумов помогло Лидеру вернуться из параллельного мира. Нам, людям, пока далеко до такого умения. А может быть, мы просто другие.
— Вот почему ты говоришь, что люди всегда должны мыслить самостоятельно, — сказала Чайка и засмеялась.
— Сейчас мы услышим, как дельфины думают, — сказал Жемайтис и переключил режим. На мониторе появился ряд сложных кривых, которые замысловатым образом изменялись, то подстраиваясь друг под друга, то расходясь. Альгирдас Пятрович включил другой программный модуль, и Роман с Чайкой услышали некое подобие музыки. Музыка была электронная, очень странная, непохожая на человеческую, но обладавшая своей особой гармонией.
— Это не голос дельфинов, — сказал Альгирдас Пятрович. — Это вольная обработка их мозговых импульсов, сделанная компьютером. Дельфины видят и слышат на других частотах, поэтому мир видится им совершенно не так, как людям.
Неожиданно настроение музыки изменилось: в нём появились тревожные интонации.
— Идём, — сказала Чайка. — Дельфины насторожены.
— Люди, — раздался голос из динамика, — за вами следят. Будьте осторожны.
— Кто следит? — спросил Ромка. — Кто?
Дельфины молчали.

Глава 10,
в которой Роман становится барабанщиком

На следующий день с утра Чайка сообщила Роману:
— Сегодня мы никуда не едем. Зато надо сходить за покупками.
— Здорово! — обрадовался Ромка. — Наконец я увижу как следует город. А то у вас так много непонятного, а мне пока ещё никто не объяснял.
— А потом, — сказала она, мы пойдем в мою группу. Ты ведь не забыл?
— Не забыл, — ответил Ромка. — Я всё это время готовился. Внутренне.
— Вот и замечательно, — улыбнулась Чайка.
Завтракали, как водится, на кухне при включённом радиоприёмнике. Чайка включила крымское радио. Ведущий читал новости:
— В селе Раздольное завершилось строительство животноводческой фермы нового поколения. Все работы на предприятии выполняются роботами серии МАР, благодаря чему обслуживать ферму могут всего два человека: оператор-механик и ветеринар. Ещё новости у животноводов Джанкойского района, где создан питомник для дроф. Эта порода птицы, ещё недавно многочисленная, после распашки земель нуждается в защите. Дрофа рассматривается учёными как один из потенциальных кандидатов на одомашнивание в близком будущем.
О культуре. В Бахчисарае начал работу международный конгресс музейных работников стран Европы. Делегаты из двадцати стран обсудят проблемы, стоящие в конце XX века перед музеями мира. Одновременно с конгрессом в городе состоялся традиционный фестиваль крымскотатарской культуры. На Ялтинском филиале киностудии имени Горького начались сьёмки многосерийного телефильма «Лезвие бритвы» по мотивам одноимённого романа Ивана Ефремова…
— Вот это да, — сказал Ромка. — Немного вам завидую. Хотя… Нет, завидовать не стоит. У нас свои трудности, а у вас свои… У вас эти «чёрные»…
— Что сделаешь, — ответила Чайка. — Давай, доедай скорее.
После еды Чайка надела свой привычный костюм для выхода на улицу: белую футболку и синие шорты. Роман вспомнил, что в его городе похоже одевались девушки, рекламировавшие продукцию разных компаний — таким стильным оказался Чайкин костюм.
— Чайка, ты здорово одеваешься! — сказал он. — Так просто и красиво. Ты как девушка из рекламы.
Чайка засмеялась.
— Да, — сказал Ромка. — Вот такой простой костюм, а нарядный, как твоя форма барабанщицы. Правда, Чайка?
— Правда, — сказала Чайка, задумалась на секунду и убежала в свою комнату. А вернулась уже в берете и перчатках, взятых из парадной формы.
— Ты что? — удивился Ромка. — В таком наряде хочешь на улицу пойти?
— А почему бы и нет? — ответила она. — Я видела в городе такую девушку. Почему же мне нельзя? Всё нормально, Ромка. Идём!

Ромка и Чайка вышли на большую улицу, которая была знакома Ромке с самого детства. Но от её первоначального облика он уже давно отвык. Некогда широкая, в настоящее время эта улица потеряла свою ширь, будучи застроена бетонными киосками. А здесь внешний облик улицы сохранился, и хотя многие здания претерпели изменения, посторонних строений на ней не было.
Они дошли до магазина, который уже тридцать лет был известен просто как «Универсам». И сейчас на нём была та же вывеска. Они зашли внутрь, и Ромка увидел картину, непривычную даже для современных супермаркетов.
Люди входили в магазин, но не брали с собой тележек — они ходили вдоль стеллажей с товарами и отмечали их коды. А выйдя из торгового зала, они вставали у приёмного устройства, вставляли платёжную карточку, и на ленте транспортёра выезжали все заказанные покупки. Некоторые вообще не заходили в зал, а набирали код на стоявшем в вестибюле терминале.
— Интересно у вас тут, — сказал Ромка. Его больше всего порадовало скромное оформление магазина и отсутствие кричащей рекламы.
Когда они вышли из универсама, Чайку кто-то окликнул.
— Привет, Кристина! — откликнулась она.
Ромка обернулся. Напротив них стояла девчонка того же возраста, что и Чайка, рыженькая, с волосами, стянутыми в два хвостика. «Смешная», — подумал Ромка.
— Ну что, как дела? — спросила она. — Будешь сегодня на тренировке?
— Конечно, буду, — ответила Чайка. — Извини, вчера я не могла никуда пойти, вывихнула ногу.
— Ясно! — сказала Кристина. — Ну, мне пора. Увидимся.

Они действительно увиделись. Когда Роман и Чайка добрались до так называемого «Дома детей и юношества» (здание было тоже незнакомым, оно стояло на горе, где Ромка привык видеть дачи местных богатеев), у входа их встретила Кристина.
— Ромка, привет, — сказала она.
Ромка смущённо промолчал и дал руку Кристине.
— Ты боишься? — спросила она. — Не надо бояться. Мы тебя научим.
Все трое вошли в здание и проследовали в кабинет Елены Викторовны. Это был небольшой кабинет, в котором не было почти ничего, кроме рабочего стола и шкафа. Кристина не стала входить, а направилась прямо в спортивный зал.
— Здравствуйте, — сказал Ромка. — Я пришёл. Вот справка о согласии от отца Чайки… Извините, что не от моих родителей.
Он протянул руководительнице справку.
— Ничего, всё в порядке, — сказала Елена Викторовна, — идём в спортзал, там наш отряд и тренируется.
Чайка и Ромка вошли в зал. Ромка огляделся — помещение было светлое, в общем, типичный спортивный зал, какой есть в любой школе или вузе: шведская стенка, разметка для игры в баскетбол и тому подобное. Сейчас же здесь стояли девочки и мальчики с барабанами. Правда, без особой формы — просто на всех были тренировочные костюмы.
— Здравствуйте, Елена Викторовна, — сказали они.
— Добрый день! — ответила она. — Извините нас, что мы не совсем вовремя. Помните, мы говорили, что нам не хватает для нашего парадного расчёта одного барабанщика?
— Конечно, помним! — отозвался высокий мальчишка, стоявший с краю.
— Теперь он у нас есть. Познакомьтесь, это Роман Бойко. Сейчас он временно не учится, и вообще в нашем городе он проездом. Но ради такого важного события, как открытие НИИ, он захотел войти в наш отряд. И мы, как настоящие барабанщики, отказать ему не можем.
Так и начались Ромкины занятия в отряде. Сначала ему было немного трудновато держать правильный строевой шаг, но Елена Викторовна отметила, что у него хорошее чувство ритма. Ромке понравилась та благожелательная атмосфера, которая стояла на занятиях. Хотя рядом с ним были подростки, они не валяли дурака и не зубоскалили друг на друга. Они просто занимались любимым делом, и Роману было радостно выполнять все строевые движения вместе с ними. Он чувствовал в них друзей, товарищей по общему большому делу, нисколько не похожих на тех, кто в его мире направлял свои марши на борьбу с мнимыми врагами, кто шёл избивать попавшихся под руку людей. Ромке вспоминались Чайкины слова: «Мы барабанщики в самом широком смысле слова. А эти наши марши — только для парадов. Мы стараемся помогать делать мир лучше».
Когда тренировка закончилась и все стали расходиться, Елена Викторовна подозвала Романа и сказала ему:
— Ты молодец, у тебя получается всё как надо. Правда, нужно поработать ещё, но мы успеем. Ведь НИИ открывают только послезавтра. А пока возьми свою форму, в ней вы завтра будете проходить последнюю тренировку и выступите на открытии.
И она дала Роману свёрток с таким же костюмом, как у Чайки, когда она в первый день показала ему свою парадную форму.

Глава 11,
в которой темп событий резко меняется

На следующий день Ромка проснулся сам. Он вспомнил, что на первую половину Елена Викторовна назначила тренировку перед зданием нового института. Правда, он совершенно не знал, где это здание находится, но ведь вместе с ним была Чайка.
— Это в Новом центре, — сказала она.
Роман не понял. Он не знал никакого Нового центра.
— Так назвали район за мысом Ильи.
Ромка помнил этот район. Раньше там находились военные базы. Теперь их перераспределили по-новому, освободив место для новых зданий. Туда решено было перенести часть управленческих зданий, теснившихся раньше в центре города.
Самым большим среди них было здание, строившееся в течение трёх лет для научно-исследовательского института дельфинологии. Видимо, из-за многолетней охраняемости вода и воздух в этих местах были намного чище, чем где-либо в городе. И в этот институт должен был получить назначение отец Чайки, а директором НИИ уже был назначен профессор Нодария из Ленинграда.
Автобус остановился у сквера перед зданием института. Ромка и Чайка вошли в сквер, посередине которого, напротив центрального входа, находилась обширная площадка. Ромка увидел остальных барабанщиков и барабанщиц — они ждали начала репетиции. Наконец появилась Елена Викторовна.
— Здравствуйте! — сказала она. — Ну что, все готовы?
— Все! — ответили ей барабанщики.
— Тогда начнём.
Занятие началось. Во главе отряда шли двое — Чайка и уже знакомый Роману высокий мальчишка, его звали Алёша. Ромка успел подружиться с ним, хотя Алёшка и не верил во всё, что рассказал о себе Ромка. Правда, общались они в основном по работе — Алёшка был вирутозом в своём деле и охотно объяснял Ромке, если тот делал что-то неправильно.
Барабанщики уже отработали проход через площадь, развороты, разделение на две шеренги, и Елена Викторовна дала ребятам несколько минут на отдых. В этот момент из института вышел высокий мужчина в тёмных очках, подошёл к ней и сказал:
— Немедленно уберите ваших детей. Уходите отсюда. Вы мешаете.
— Простите, — сказала она, — мы репетируем церемонию открытия. Разве вы не ознакомлены с планом мероприятий?
— Извините, — сказал незнакомец, — план планом, но ваши барабаны мешают работать сотрудникам института. Попрошу вас покинуть территорию.
— Чайка, — сказал Ромка на ухо подруге, — а если это «чёрный»?
— Да ну, — скривилась она. — Вечно ты всякую ерунду плетёшь.
Вместо ответа Ромка взял палочки и начал бить тревогу. Чайка, как ни странно, тоже присоединилась к Роману.
Незнакомец повёл себя странно: его словно бы схватили судороги по всему телу, и он упал на землю. Через миг он приподнялся и как-то неестественно быстро скрылся в здании института.
— Вот за что ты так жестоко поступил с человеком? — спросила грозно Елена Викторовна. — Ты же ему больно сделал!
— Послушайте, Елена Викторовна! — начал Роман, но Чайка толкнула его под локоть. — Разве может нормальному человеку быть так плохо от звука барабана?
— Не знаю, — ответила она. — Но всё равно, Рома, ты совершил дерзкий и плохой поступок. Завтра ты не будешь участвовать в параде. И Чайка тоже. Я отстраняю вас.

— Ну вот видишь, что ты наделал? — укоряла Чайка Романа, когда они вернулись домой. — Теперь открытие НИИ пройдёт без нас.
— А разве тот незнакомец не сказал, что они не нуждаются в наших услугах? — ответил Ромка. — По-моему, он выразился ясно.
— Да, — задумалась Чайка, — это действительно серьёзно. Но почему он так нас испугался?
— Не знаю. Наверное, звук барабана был для него чем-то опасным. — Ромка усмехнулся. — У нас, в нашем мире, был такой писатель, который придумал таких же пришельцев, как те, о которых говорил Кит. Они у него тоже хотели захватить власть на Земле, но боялись барабанщиков.
— Значит, ваш писатель написал правду, — сказала Чайка.
— Правду? Почему ты так думаешь?
— Потому что тот человек, который нам угрожал, был похож на пришельца. Видел, как он смотрел на нас?
— Знаешь, Чайка, — удивился Роман, — в этом что-то есть! Но надо сообщить об этом Киту. Ему важно всё знать о появлениях «чёрных».
— Ромка, — сказала Чайка, — а как же выступление? Должны мы идти или нет?
— Не уверен, — ответил Ромка. — Но надо посоветоваться.
— Я позвоню Алёше, — сказала Чайка. — Он у нас тоже как бы руководитель. Вот и будем с ним решать.
Дома у Чайки оказался видеотелефон, как это ни было неожиданно. Ромка почему-то не придавал значения этому устройству — Чайкин отец больше предпочитал для связи обыкновенный телефон. Да и в общественных местах видеотелефонов не было. Чайка говорила, что такие аппараты выпускаются лишь для домашних пользователей.
Алёша что-то рисовал или чертил, когда ему позвонили.
— Добрый вечер, Чай, — сказал он. — Как вы там с Ромкой, что решили? Придёте смотреть выступление или нет?
— Привет, Аль, — сказала Чайка. — Вообще-то мы сами хотели тебя спросить, будет ли отряд участвовать в открытии.
— Я говорил с Еленой Викторовной, — ответил Алёшка. — Мы сказали ей, что выступим в любом случае, разрешат нам или нет. Мне кажется, тут творится что-то странное. Нам говорят, что мы борцы за будущее, что если мы барабанщики, то наш долг первыми сообщать об опасности. Мы понимали, что это фигуральное выражение. Но тот вчерашний тип… по-моему, он замышлял что-то неладное.
— Мы с Ромкой об этом и хотели сказать.
— Тогда вот что, Чайка. Завтра мы все собираемся вместе и принимаем окончательное решение. Если проголосуют за моё предложение, то вы пойдёте со всеми. Форма одежды парадная.
На следующий день Ромка и Чайка явились к назначенному месту сбора. Все уже собрались и были, как условлено, в парадной форме. Алёшка вышел вперёд.
— Ну что, — сказал он, — кто за то, чтобы вопреки мнению администрации принять участие в открытии НИИ?
Все подняли руки.
— Принято единогласно, — сказал Алёшка. — Теперь марш к месту открытия.
Барабанщики построились и двинулись к зданию НИИ.
Когда же они, отбивая ритм, подошли к институту, то увидели, что происходит нечто странное. Ничего похожего на подготовку торжественного открытия не было. Не было людей на площади, но зато стояли полукольцом машины, похожие на известные по западным фильмам полицейские фургоны. У входа в здание была вооружённая охрана.
— Захват, — сказал Ромка.
— Стой, кто идёт? — закричал охранник.
— Отряд юных барабанщиков! — закричал Алёшка. — Явились по программе торжественного открытия!
— Программа торжественного открытия отменена! — ответил железным голосом охранник. — Попрошу очистить территорию!
— Отряд! — крикнул Алёшка. — Играй тревогу!
Барабанщики ударили и двинулись вперёд. Охранник попятился назад, будучи подавлен психологической атакой.
— Мы требуем для переговоров директора! — кричал Алексей. — Иначе мы отказываемся покинуть территорию НИИ.
— Директор занят и никого не может видеть! — сказал охранник.
— Тогда давайте того, кто свободен! — ответил Алёшка. — Отбой тревоги!
Охранник исчез в здании. На крыльцо вышел давешний незнакомец в чёрных очках.
— Командир отряда барабанщиков Алексей Горелов, — представился Алёшка.
— Эдуард Карпов, заместитель по специальным вопросам директора НИИ сотрудничества человека и дельфина, — представился незнакомец. — Итак, мы вас слушаем. В чём заключаются ваши требования?
— Мы требуем ответить, почему торжественное открытие института сорвано и почему доктор Жемайтис не поставлен в известность, — сказала Чайка.
— Это не моя компетенция, — сказал Карпов. — Что ещё у вас?
— Отстань, Чайка, — сказал Алёшка. — С ним буду разговаривать я.
Чайка поняла Алёшкин намёк. Пока Алёшка вёл переговоры с субъектом, она взяла за руку Ромку и потащила его к проходу между зданиями.
— Идём сюда, — сказала Чайка. — Нужно срочно ехать к отцу и решать, что делать дальше.
Ромка и Чайка плутали между зданиями минут двадцать и наконец вышли в какой-то отдалённый переулок практически на самой окраине города. Ромка обрадовался, увидев стоящую на улице водоразборную колонку. Вместе с Чайкой они напились вкусной холодной воды и стали искать выхода.
— Кажется, я знаю это место, — сказал Ромка. — Отсюда недалеко до винзавода, а там должна быть остановка автобуса до Карадага.
— Точно! — шепнула Чайка. — Выход специально сделали возле транспортного пути.
Они вышли на остановку и стали ждать. Первым подошёл большой междугородный автобус марки «Икарус». Такого Ромка в своей жизни ещё не видел: передняя часть автобуса была сделана раздвижной и оканчивалась устройством, напоминающим стыковочный шлюз.
— Это специально для самолётов, — объяснила Чайка. — Пока автобус едет, у пассажиров прямо в салоне проверяют багаж, а потом автобус заезжает прямо на лётное поле и все переходят в самолёт. Багаж перегружается транспортёром. Этот автобус, наверное, пришёл из Симферополя.
— В первый автобус не садиться, — процитировал Ромка один из законов конспирации. Хотя о какой конспирации могла идти речь, когда на остановке стояли двое барабанщиков в парадной форме. Ромка посмотрел на свою одежду — она была довольно чистой. А у Чайки даже перчатки не запачкались, хотя она в отличие от Романа не снимала их.
Вторым автобусом оказался стандартный ЛАЗ для местного сообщения. Ромка и Чайка сели внутрь. Снова потекла дорога, снова Ромка рассматривал виноградники, склоны Клементьевской горы, над которой в небесах парили крылья воздухоплавателей… Вдали показались скалы Карадагского массива с торчащими радиолокационными установками, похожими издали на выброшенный на самую вершину парусник. Внезапно автобус остановился.
— Что такое? — спросила Чайка.
Дорога была перегорожена рогатками и колючей проволокой. У кабины суетились двое охранников в той же чёрной форме, что и возле здания НИИ. Рядом стоял тяжёлый военный грузовик с красным крестом на борту и боевая машина пехоты… тоже с красным крестом.
— Санитарный патруль! — кричал водителю один из охранников. — В городе введён карантин, въезд и выезд запрещён!
— Быстрее, надо уходить! — сказала Чайка.
Выхода как такового не было: у задней двери маячил охранник. И тут Ромка вспомнил про табличку, которая имеется в каждом автобусе и на которую никто не обращает внимания. Поискав глазами, он обнаружил её и здесь:

ЗАПАСНОЙ ВЫХОД
ВЫДЕРНУТЬ ШНУР, ВЫДАВИТЬ СТЕКЛО

— Сюда, Чайка! — Роман проделал указанные операции и они вместе с Чайкой вылезли через окно. Охрана не обратила внимания: они были всецело поглощены процессом проверки остальных пассажиров. Слезши на землю, Ромка и Чайка бросились в гору, надеясь скрыться там от возможного преследования. Когда они залезли достаточно высоко, Чайка приказала спрятаться в расщелине.
— Дальше дорога поворачивает, — сказала Чайка. — Они могут нас там перехватить. Подождём здесь.
Через пятнадцать минут на дороге показался джип. Чайка присмотрелась и подтолкнула Романа:
— Вставай, пошли вниз скорее. Это наша машина.

Глава 12,
в которой в борьбу с пришельцами вступает Буров

Они вышли на дорогу и встали у обочины. Когда джип приблизился, оказалось, что за рулём Буров. Ехал он, судя по всему, из города, и ехал порожняком.
— Отобрали весь груз, черти! — сказал он, словно читая мысли и поправил фуражку, слезавшую на затылок. — Что делаете здесь?
— Спешим на биостанцию, — сказал Ромка. — Мы должны видеть Мэплвуда и доктора Жемайтиса. Дело всемирной важности!
— Ого, вот даже как, — сказал Буров, присвистнув. — А я думал, вы от этих типов убегаете.
— Так оно и есть. Поверьте, Михаил Макарович, если мы не успеем, то погибнем, — сказала Чайка.
— Тогда нам ещё больше по пути! — сказал Буров. — Садитесь и молчите. А уж я постараюсь проявить все свои способности!
Чайка и Ромка сели в машину, и Буров завёл мотор. Джип рванул с места с такой скоростью, что внутри у Ромки всё затряслось.
— Две минуты, полёт нормальный! — объявил Буров через две минуты.
Тут его понесло. Он начал рассказывать о своей бурной молодости, когда он служил в морской авиации на Тихом океане. Он вспомнил два эпизода, наполовину состоявшие из специальных терминов, ничего не говоривших Роману, и забавный случай, когда на базу с визитом приезжала делегация китайских ВВС, и Буров, сопровождавший главу делегации, внезапно обнаружил, что этот самый глава, старый генерал, от многолетнего сидения в кабинете разучился водить самолёт. А потом наступило новое международное мышление, подписали Большой Договор, и пилот ВВС Буров не был никому нужен, поэтому он подался работать в Антарктиду, но вынужден был вернуться — не выдержал холодного климата.
— Теперь, — говорил Буров, — я отвечаю за всю авиатехнику на Карадагской биостанции, и заодно помогаю с судовыми моторами на общественных началах. У нас гидроплан американский, барахло, правда, но я из него конфетку сделал! Мы с профессором на нём всё море вокруг Крыма, считай, облетали.
Буров рассказывал ещё долго и сам хохотал над тем, как попадал в глупые ситуации. А Ромка и Чайка сидели в кузове машины с тревожными лицами и думали только о том, чтобы быстрее добраться до биостанции. Ясно же, что если пришельцы захватили институт, то ничего хорошего из этого не выйдет.
Наконец показался посёлок Курортный. На полной скорости джип пронёсся по главной улице и затормозил на большой площади у биостанции. Все трое выгрузились. Ромка и Чайка побежали к главному зданию, а Буров остался менять воду в радиаторе.
В главном здании биостанции их встретил Мэплвуд.
— Здравствуй, Чайка, — сказал он. — Добрый день, Роман.
Ромка кивнул.
— Хорошо, что мы вас встретили, — сказала Чайка. — Но мы должны спешить к папе. Ему надо передать, что в городе захватили институт.
— Что значит — захватили? — насторожился Мэплвуд.
— Обыкновенно захватили, — сказал Ромка. — Оцепили и никого не пускают. Торжественное открытие отменили, нас прогнали. И похоже, что это опять «чёрные рейнджеры».
— Так, это серьёзно, — сказал Мэплвуд. — Надо действовать.
Он нажал кнопку на селекторе и сказал:
— Альгирдас, срочно иди сюда. Это важно.
Потом он обернулся к детям и спросил их:
— А что вы ещё видели подозрительного?
— Они перекрыли дороги к городу, — сказала Чайка. — Они говорят, что в городе введён карантин из-за эпидемии.
— Какой именно эпидемии?
— Этого они не говорили. Но у них боевые машины.
— Понятно, — сказал Мэплвуд. — Ключевое слово — эпидемия. Ну что же, час икс наступил. Время переходить к действиям.
— А ты уже хозяйничаешь в моём кабинете как в своём, — сказал Жемайтис, входя в дверь. — Что там случилось?
— Сейчас не время для шуток, Альгирдас, — ответил Мэплвуд. — Чайка приехала из города со своим другом и говорит мне, что институт захватили, а на дорогах бесчинствуют какие-то карантинные патрули. Эпидемия, понятно?
— Ясно, — сказал Жемайтис. — Эпидемия так эпидемия.
Он повернулся к окну, вздохнул и занял место за своим столом. Включил селектор.
— Яковлева, пожалуйста… Вот что, Геннадий Семёнович, рекогносцировки сегодня не будет. Я сказал — не будет. Работы по эксперименту «Нерей» тоже прекращаем. У нас чрезвычайное положение. Дельфинов выпустить в море.
— С кем он разговаривает? — спросил Ромка.
— С директором биостанции, — ответила Чайка.
— А что, разве он важнее директора?
— Они оба важные, — сказала Чайка.
— Да, только чтобы никто не знал, — закончил Жемайтис. — Вот так. Спасибо. — Он поднялся из—за стола. — Чайка, — начал он, — на всякий случай, ради безопасности, тебе нужно быть дома. Мэплвуд довезёт тебя домой на катере. А тебе, Ромка… как бы сказать… Ты, конечно, прости нас, я понимаю, что ты к Чайке очень привязался, но тебе тоже лучше быть дома. Буров доставит тебя на гору, к твоему проходу. Тебе надо вернуться домой.
Ромка опустил глаза. Но ничего не сказал.
— Извини нас, Ромка, мы не желаем тебе зла. Наоборот, мы желаем добра. Мы знаем, что в твоём мире будет безопаснее.
Все вышли из кабинета и пошли к причалу.
— Видишь ли, — говорил Мэплвуд, спускаясь по ступеням, — ночью мы все, сотрудники МСБ, получили секретное сообщение от Центра. Они сообщали, что «черные» вступили в последний этап реализации своей хищнической программы. Они собираются уничтожить созданную ими связь. Начался последний в истории конфликт. Мы должны идти своей дорогой, а вы своей. Проход между мирами существует последние часы, и нужно успеть, пока не поздно. Правда, доставить тебя туда будет сложно. Скажи, Ромка, тебе никогда не приходилось прыгать с парашютом?
— Не приходилось! — сказал Роман. — Но если другого выхода нет, я согласен.
— Дальше расскажет капитан Буров, — кивнул в сторону друга Мэплвуд. — А мы с Чайкой должны отправляться в город. Мне нужно быть в эпицентре событий. Такая работа.
— Не грусти, Ромка! — сказала Чайка. — Может быть. Мы ещё встретимся. Ну, я уверена, в твоём мире есть своя Чайка, разве не так?
— Наверное, Чаечка! — ответил Ромка. — Удачи тебе! Береги себя.
Мэплвуд и Чайка погрузились в катер, и Чайка помахала с борта рукой. Какая же она красивая, подумал Ромка.
Мотор самолёта разогревался. Буров довольно ухмыльнулся:
— Да, чёррт! Таких дел у меня не было с восемьдесят какого там года, когда надо было сопровождать министра обороны… Ну, Роман, слушай меня: лететь надо до твоей горы вот на этом нашем «нырке». Но ты же видишь, он сесть на гору не может. Поэтому придётся тебя сбрасывать на лету. Понял?
— Понял, — сказал Роман не без страха в голосе.
— Вот так! Только, пожалуй, придётся обойтись без парашюта. Я не садист, чтобы тебя вот так взять и об землю разбить. Слушай, на новых самолётах есть такая штука, называется крыло Гроховского. Не слыхал? Отдельное крыло с местом для пассажира, при опасности отделяется и планирует на землю. Как спускаемый аппарат в космосе. Понял?
— А я читал о таком, — ответил Ромка. — У нас этого не построили. А у вас, значит, уже есть. Постараюсь не разбиться.
— Ну всё! Готово уже, залезай! — чуть ли не прокричал Буров, заглушая голосом шум мотора.
Через минуту гидросамолёт, в кабине которого сидели верзила-пилот и двенадцатилетний подросток, отделился от морской поверхности и заложил крутой разворот над бухтой, направившись в сторону Дельфинополя. Первый раз в своей жизни Ромка увидел, как опрокидывается перед глазами земная твердь, чтобы почти поменяться местом с небесами. «Ну и лихач», — подумал он. Однако страх постепенно уступил место какой-то непонятной, необъяснимой радости. Стихия неба захвытывала, Ромка ощущал себя летящим существом — нет, не птицей, у птицы слишком примитивное мышление, чтобы осознать, как прекрасен полёт над землёй, этим вечным человеческим обиталищем…
И тут прекрасное закончилось. Откуда-то сбоку вынырнули пять летевших строем иссиня-чёрных треугольных аппаратов, похожих по форме на наконечник стрелы. Это были не самолёты и не вертолёты. Они шли строем. А когда летающие объекты, пусть даже и неопознанные, идут строем, это не предвещает ничего хорошего.
— Ты смотри, Роман, какая чертовщина! — возмутился Буров. Ему почему-то совсем не было страшно, он даже пытался напевать нечто боевое. — Что это за машины такие? Сроду таких не видал. И главное, идут, нахалы, прямо наперерез…
И тут Ромка окончательно утратил чувство реальности.
— Воздушные пираты! — закричал он.
— ХАХАХАХАХА! — заорал Буров. — Вот сейчас я покажу этим пиратам! Будут знать, как связываться с неисправимым Михайлом из «Синего тумана»!!!
И он заложил такой крутой вираж, что у Ромки потемнело в глазах. «Пираты» всё не отставали. Однако выстрелов почему-то не последовало. Это казалось ему странным: уж если идёт воздушный бой, то стрелять надо! А эти чего замышляют? Тут что-то не так!
После трёх попыток отвязаться от погони Михаил сказал:
— Готовься, Роман! Твой выход. Помнишь, где крыло Гроховского?
— Помню! — откликнулся Ромка.
Он сошёл с кресла и уселся на закреплённом в задней части, напротив люка, крошечном планёре, пристегнув страховочный пояс. Сидеть на нём приходилось по-особому, даже не сидеть, а лежать, уцепившись за передний край, и править им, поворачиваясь всем телом.
— Повторно разьясняю принцип! — громыхал Буров. — После отделения крыла разматывается фал, затем крыло отделяется полностью! В случае неудачной попытки приземления пассажира можно будет подтянуть на борт!
Ромка кивнул головой и крепче вцепился в крыло. Буров нажал рычаг, и люк открылся.
— Пошёл! — крикнул он. «Крыло Гроховского» отстрелилось, и первое время летело непосредственно за самолётом, удерживаемое разматывающимся тросом. Потом трос отцеплялся, и крыло самостоятельно планировало до самой земли. Ромка знал, что в самых трудных случаях справиться с управлением поможет микропроцессорный блок, но всё же боялся сплоховать. Впрочем, Михаил доверял ему как родному.
— Отстреливаю фал! — закричал Буров.
И тогда случилась неожиданность: фал не отделялся. Видимо, петарда, с помощью которой фал отстреливался, была просрочена. А чёрные аппараты были всё ближе. Ромка схватился за трос руками.
«Надо что-то делать», — лихорадочно думал он. И тогда Ромка понял: уж если прихотливые силы судьбы его ввели в такую опасную игру, то и действовать надо по законам именно этой игры. Ромка встал на крыле во весь рост и принял позу серфингиста. Упасть на землю с высоты он не боялся — пояс держал его крепко, а крыло всегда можно было повернуть на планирующий спуск.
Вдруг Ромка услышал какие-то резкие звуки за спиной. Он обернулся и увидел молнии, вылетающие из чёрных аппаратов. Стреляли, конечно же. Теперь, скорее всего, ему было суждено погибнуть. Впрочем, стреляли не по нему, а по Бурову — должно быть, они просто не видели или не замечали его. Роман понял, что если сейчас он не отделится, то ему придёт конец. Он попытался оторвать трос от крыла, но это ему не удавалось. И вдруг прямо в трёх сантиметрах от его носа просвистела пуля, которая перешибла трос.
Ромка не понял, что произошло и кто стрелял, пока до него не донёсся хохот, заглушающий шум всех двигателей. Буров высовывался из кабины, размахивал пистолетом, не обращая внимание на молнии, и кричал Ромке что-то оптимистическое и неразборчивое. Крыло перешло на траекторию спуска и, не замеченное никем, опустилось посередине большого поля, вплотную прилегавшего к городской черте.
Ромка вышел на шоссе и пристроился к группе шедших впереди людей с корзинами и вёдрами — почти наверняка возвращающихся огородников. Они о чём-то разговаривали.
— А что это там сейчас было, в небе? Какой-то самолёт, что-то там ещё летало… — сказал один.
— Не знаю, — ответил другой. — Наверное, на горе Клементьева фестиваль. Раньше тут часто пилотажная группа летала, так ведь ВВС давно расформировали.
Наконец они поравнялись с районом жилых домов. Ромка перешёл дорогу и скрылся в глубине одного из дворов. Он не боялся, что форма барабанщика может его выдасть, да и переодеться всё равно было не во что…

Глава 13,
в которой события приходят к финалу

— Что же делать? — спросила Чайка.
Она стояла в маломощном катере, которым правил Мэплвуд. Собственно говоря, сейчас он не мог править, потому что мотор непонятным образом заглох, и ждать помощи было неоткуда. А на парус рассчитывать не приходилось — на море был полнейший штиль. Мэплвуд копался в моторе. Ничего не выходило — все узлы были в норме, но работать мотор упорно не желал.
— Смотрите, дядя Кит, — Чайка показала в небо.
Мэплвуд поднял голову и увидел идущий со стороны гор строй чёрных треугольных аппаратов. Он включил вделанное в часы переговорное устройство и начал передачу:
— Центр! Центр!
Потом поднёс устройство к уху. Потряс. Рация тоже не работала.
Аппараты пронеслись над катером и ушли к городу.
— Всё ясно, — сказал он. — Чайка, держись. Нас хотят захватить. Но выход есть всегда…
— Тогда, — ответила Чайка, — я должна встретить врагов достойно.
Она достала из кармана палочки и стала бить тревогу. Хорошо, что она не успела переодеться и оставить барабан. Да это было бы и непростительно.
Чайка перешла на те сигналы, которые в экспериментах отца символизировали обращение к дельфинам. Почему она так решила, она не могла сказать — что-то инстинктивно подсказало ей. Но она не удивилась, когда вокруг катера из воды дружно показались пять дельфиньих голов. Чайка сразу узнала их — это были дельфины, отпущенные отцом на свободу во избежание поимки их «чёрными».
— Здравствуй, Чайка Жемайте, — сказал кто-то сверху.
Чайка посмотрела — вверху никого не было. Она посмотрела по сторонам и увидела, что Мэплвуд тоже озирается.
— Чайка, — сказал он, — ты ничего не слышала?
— Кто-то сказал «Здравствуйте», — ответила она.
— Это сказали мы, — прозвучал тот же голос. — Посмотрите вниз. Да не в лодку, посмотрите в море.
— Не вижу никого, кроме дельфинов, — ответил Мэплвуд.
— Мы и есть дельфины, — заявил голос.
Тогда Чайке стало понятно, почему казалось, что голос шёл сверху. Голос раздавался внутри головы, воспринимаясь не слухом, а непосредственно мозгом.
— Почему же вы не пользовались этим своим даром общения раньше? — спросил Мэплвуд.
— Мы не определились, — послышался ответ. — Мы должны были понять, кто вы такие и чего от нас хотите. Мы знаем ваших чёрных врагов. Они соперничают с нами по всей Вселенной.
— Постойте, — сказала Чайка, — разве вы с другой планеты?
— Мы — носители разума древней цивилизации, которая пришла на Землю десять тысяч лет назад, — сказали дельфины. — Они вложили в наши тела собственный разум, потому что не выдерживали земных условий. Он были похожи внешне на вас, но их губили излучения Солнца. Поэтому они внедрили разум в тела земных животных. Однако носителей разума среди дельфинов мало — один из тысячи. Наши старейшины специально отбирают младенцев для того, чтобы вселить в них разум того, кто готов уйти.
— Ничего себе! — воскликнула Чайка. — Так если у вас есть разум, помогите нам. Довезите наш катер до причала в городе.
— Нет ничего почётнее, чем помочь попавшим в беду, — сказали дельфины. — Правильно, Кит Мэплвуд?
Мэплвуд усмехнулся. Все на биостанции знали, что он считает себя в душе не столько стражем порядка, сколько благородным спасателем.
Дельфины построились, подняли катер на своих телах и двинулись к городу. Катер был не тяжёл для них — они летели, как на крыльях. Через полчаса Чайка и Мэплвуд уже сходили на причал возле нового здания института.
— Будьте осторожны, — сказали дельфины на прощание. — Мы чувствуем угрозу космического масштаба. Поэтому идите и делайте что должны. Мы с вами.
— А что это за угроза?
— Пока не знаю. Возможно, они готовят переворот, — сказал Мэплвуд. — Пошли быстрее. Мы должны проникнуть в захваченный институт.
Мэплвуд показал Чайке на служебный вход здания. У входа стоял охранник. Чайка бросила из-за угла камень. Пока охранник, отягощённый со всех сторон щитами, наклонялся за камнем, они вскочили в дверь и со всех ног добежали до ответвляющегося коридора, ведущего на запасную лестницу. Мэплвуд прикрыл за собой дверь. Чайка осторожно выглянула из-за его плеча и увидела, что в коридоре притаился кто-то третий.
Мэплвуд выхватил пистолет, но услышал голос:
— Не стреляйте!
— Ромка? — удивился он. — Что ты тут делаешь?
— То же, что и вы, — сказал Ромка. — Я не мог вернуться домой. Я должен был быть вместе с другими барабанщиками.
— А они где?
— Они, — сказал Ромка, — в главном корпусе института, в плену у пришельцев. Я проскочил.
«Почти как в моём сне, — подумал он. — Ведь всё так и было».
— Так что же мы стоим? — сказала Чайка. — Надо же освобождать друзей!!!
— Надо, — ответил Ромка. — Там же с ними профессор Нодария.
— Тогда вперёд! — сказал Мэплвуд. — Только тихо. Показывай, куда идти.
— На седьмой этаж, — сказал Ромка. — Там кабинет директора. Они там всех заперли.
Охраны на седьмом этаже не было. Дверь в директорский кабинет была заперта на ключ. Мэплвуд вынул универсальный ключ и открыл дверь. Перед Чайкой и Ромкой раскрылось тревожное зрелище: двенадцать детей в парадной форме барабанщиков, связанные, сидели на тесном полу директорского чертога. В середине высился Алёшка с кляпом во рту.
Мэплвуд и Роман помогли барабанщикам снять путы.
— Спасибо, Ромка, — сказал Алёшка и обнял своего освободителя. — Ты настоящий барабанщик.
— А где профессор Нодария? — спросил Мэплвуд.
— Профессора заперли в уборной, — сказал Алёшка. — Ищите его.
Выломать дверь в уборную не составляло особого труда. Хуже было с профессором: его каким-то невероятным образом засунули за трубу. Был он весь избит и даже, возможно, ногами. Дышал профессор с трудом.
— Пришли наконец, — сказал он. — Слушайте меня, это важно. Медицинская помощь потом, ваша жизнь важнее.
— Что случилось, Константин Дормидонтович? — спросил Мэплвуд.
— Барабанщики не виноваты, — сказал профессор. — Они не нарушили устава, не сдались. Пришельцы стреляли в нас парализующим лучом. Мы не могли сопротивляться. Они захватили здание, загнали всех сотрудников в конференцзал и взяли в качестве заложников. Они требуют, чтобы мы немедленно предоставили им все данные по нашим разработкам теории контакта с дельфинами. Они собираются уничтожить дельфинов, а оставшихся использовать для порабощения людей. Если мы не выдадим им наши документы, тогда они угрожают нанести по нашему институту и вообще по городу ядерный удар.
Ромка побледнел. Барабанщики и Мэплвуд осторожно вытащили профессора, внесли его в кабинет и положили на диван.
— Со мной говорил генерал Мочалов. Я знаю его ещё с шестидесятых годов, когда наш институт первым начал изучение дельфинов, тогда ещё в военных целях. Неприятный был тип. Сейчас он на стороне «чёрных дружинников», он создал для них целую тайную базу из оружия, которое подлежало уничтожению. Из их ангара вышла подлодка, которая движется к нашему городу и в полдень выпустит ракету с тактическим зарядом. Такой же удар будет нанесён в США. После этого генералы собираются вводить военное положение и начнётся новая война. Тогда пришельцы вторгнутся и возьмут полную власть. Немедленно сообщайте в Центр, по телевидению, по информационным сетям, по всем средствам массовой информации!
— Но нам некуда идти, все выходы блокированы, — сказала Чайка.
— Есть выход, о котором они не знают, — сказал профессор. — Идите сюда.
Он нажал кнопку где-то на стене, и в углу открылся проход.
— Это лифт, — сказал он. — Садитесь и спускайтесь на самый нижний уровень. Оттуда идите по синим стрелкам. Тоннель приведёт вас к выходу на море. Оттуда вы можете идти на катере незамеченными куда угодно.
— Спасибо, профессор! — сказал Мэплвуд. — А как же вы?
— Я останусь, — сказал он. — Мне терять нечего.
Профессор Нодария показал рукой в широкое окно, охватывавшее часть кабинета. Мэплвуд и Чайка выбежали на балкон и увидели застывшую на горизонте чёрную точку.
— Это их лодка, — сказал Мэплвуд. — Мы опоздали.
— Мы не можем этого так оставить, — заявил Алёшка. — Мы юные барабанщики, мы наследники всего прогрессивного человечества. И мы должны бороться за свободу всегда. Мы должны встретить врага лицом к лицу.
— Я иду с вами, — сказал Ромка. — Мне тоже терять нечего. Лишь бы рядом с тобой, Чайка.

…В башне у прямого, как стрела, причала раскрылись автоматические двери. Из них торжественным маршем мимо блестящих глаз камер слежения, мимо белеющих антенн вышел отряд юных барабанщиков, весь в белом, и прошёл до самого конца причала, ступенями опускавшегося в воду. Впереди шли трое юных барабанщиков — Алёшка, Чайка и Ромка. Последний раз в своей короткой жизни смотрели они на бескрайнее небо и такое же бескрайнее море, на синие горы, на весёлое яркое солнце и раскинувшийся по берегам белый город, который должен был перестать существовать через несколько минут. И на краю окоёма — чёрная точка несущего смерть подводного корабля.
«Смерть не страшна, — вспомнились Ромке слова из старого мультфильма, — страшна жизнь в неволе».
На борту лодки сверкнула яркая вспышка, белый предмет врезался в поверхность моря, как шило, и исчез под водой. И Чайка, взмахнув белыми перчатками, начала свой ритм, который подхватил весь отряд барабанщиков. Это был ритм прощания.
Вдруг из середины моря с оглушительным шумом поднялся гигантский, до небес, столб воды. Даже на барабаны упали донесённые с такого огромного расстояния капли. Невероятный взрыв — и больше ничего. И небо не упало на землю. И солнце не погасло, и город по-прежнему остался стоять на месте. Но не стало на горизонте чёрной точки — лодки, снаряжённой врагами рода человеческого.
И над местом, где сомкнулись волны, с торжествующим криком выпрыгнул из воды дельфин.

…Машина, которой правил Буров, подъехала ко входу в туннель на горе. Из кузова вылезли Чайка, доктор Жемайтис и Мэплвуд. Последним вылез Ромка. Он был очень грустен.
— Ну вот и всё, Ромка, — сказала Чайка. — Спасибо тебе, что помог нам.
— Да разве я помог? — спросил Роман. — Болтался, как неприкаянный. Лез всюду. Мешал всем. Ничего такого я не сделал.
— Ты помог нам всем, — ответил Альгирдас Пятрович. — Теперь пришельцы обезврежены. И Чайка тоже нам здорово помогла, ведь это она вызвала на контакт дельфинов. Теперь человечество станет вдвое сильнее — с помощью наших подводных друзей мы сможем освоить океан. И дельфинам человек может дать много нового. Они уже просили нас разработать удобную для них письменность.
— А изучение техники пришельцев даст новые космические и энергетические технологии, — сказал Мэплвуд. — Но самое главное, что мы окончательно покончили с войнами. Больше никто не сможет разжечь вражду между народами. А если кто-нибудь и попытается, дельфины поддержат нас.
— Дельфины дельфинами, — сказал Буров, — а люди себя сами в обиду не дадут. Так что ты нас извини, но пора прощаться.
— Правда. Пора прощаться, — сказала Чайка.
— Но мы никогда не встретимся? — спросил Ромка.
— Никогда. У наших миров разные дороги. Мы давно разошлись…
— Тогда — прощай, Чайка, — сказал Роман и в последний раз пожал ей руку. Чайка что-то вложила в его ладонь, и он не глядя положил в карман.
Роман вошёл в туннель, и за ним опустилась заслонка. Он вышел из туннеля на своей стороне и уже спустился к первым жилым домам, когда на горе прозвучал глухой взрыв. Роман посмотрел ещё раз на гору — ничего видно не было.
У одного из магазинов витрина была зеркальной. Роман глянул в неё — к нему снова вернулся привычный облик. Он сунул руку в карман и вынул из неё белую металлическую монету: 1 рубль. Государственный банк СССР, 1995 год. «50 лет Великой Победы». На монете — вид Киева с возвышающейся над ним статуей Родины-Матери…

Эпилог

Роман очень изменился с тех пор: прежде жизнерадостный и увлечённый, он начал тосковать и избегать людского общества. Никто не знал, что с ним случилось. Но однажды Роман получил по электронной почте очень странное письмо: оно не имело обратного адреса. Но его содержание не подлежало сомнению: никакие коммерсанты не придумали бы всего того, что в нашем мире знал только один Роман.
Писала Чайка. Она сообщала, что пишет благодаря открытой недавно возможности межпространственной связи, основанной на так называемых каналах Мэплвуда — и названы они были, конечно же, в честь непризнанного физика-теоретика Кита, работы которого были официально рассмотрены и признаны научным сообществом. Даже больше того, писала Чайка, на основе работ Мэплвуда стали впервые серьёзно разрабатывать межзвёздный двигатель, который даст звездолётам возможность перемещаться подпространственными прыжками.
Сейчас в мире Чайки шёл 2008 год. После закрытия тоннеля между мирами смещение во времени каким-то образом исчезло. Отец Чайки получил должность директора института, а также звание посла доброй воли ООН — на этот раз среди дельфинов. Именно ему они доверили представлять интересы человечества. Дельфины помогли людям в открытии новых энергий живого организма, подтвердив выводы древней восточной медицины. В самых крупных городах Земли уже открылись клиники, где мудрые дельфины исцеляют душевнобольных, прежде считавшихся неизлечимыми.
Буров по-прежнему работает в гражданской авиации, но скоро собирается покинуть её — ему предложили место астронавта в первой экспедиции на Марс. Сейчас матёрый пилот усиленно готовится по части физических норм, а пока летает вместе с молодым напарником — Алексеем Гореловым. Надеется, что тот составит ему достойную замену.
Сама же Чайка закончила биологический факультет и занимается теперь исследованиями в институте отца. Она изучает волновые процессы в головном и спинном мозге дельфинов, чтобы перенести расшифровку биотоков на других живых существ и создать прибор, который может принимать мысли любого существа при условии, что мысли у последнего имеются.
Роман прочитал письмо и растянулся в радостной улыбке. Значит, надежда ещё не потеряна. Значит, всё ещё будет.
Вечером он вышел прогуляться. Не спеша пошёл к морю, на набережную. Да, конечно, набережная не такая благоустроенная, как в Дельфинополе, но тоже ничего. Есть где подышать морским воздухом.
Вдруг он увидел сидевшую на пирсе девушку. Не может быть, подумал он. Это же Чайка. Он подошёл к ней поближе и присмотрелся. Она сидела, отвернув голову. Одета она была в белые туфли, белую футболку и синие шорты, на которых выделялся маленький белый значок в виде чайки…
— Добрый вечер! — сказал Роман. Горло его перехватывало от волнения. — Можно поговорить?
— Можно, — улыбнулась девушка. — Не надо стесняться. Как вас зовут?

Запись опубликована on 10.02.2010 at 12:45 и находится в категории Новости, Проза. Вы можете читать комментарии, используя RSS-ленту. Вы можете оставить комментарий. Оповещения с сайтов отключены.