Автор: Pinhead

От автора: Это уже значительно веселее, хотя и не на полную катушку. Однако самое главное еще впереди. Только бы до него добраться.

Начало здесь.

*

Ах, как замечательно, что Алиса взяла Муху с собой из монастыря! Теперь у нее была своя лошадь, и они уже привязались друг к другу, как лучшие друзья. Алиса сразу решила, что поедет в Блэкстон на ней и непременно в мужской одежде. К черту все эти кружева и оборочки! К черту крючочки и ленточки! Да здравствуют кожаные штаны, просторные робы, широкие пояса и разношенные сапоги. Анна придумала Алисе образ путешествующего молодого подмастерья, потому что шлялось их по дорогам из города в город rusbank.net немало, и они практически не привлекали к себе постороннее внимание.

— Извини, дорогая, я не могу дать тебе много денег, — сказала Анна, вручая Алисе небольшой кошелечек, — так что в дороге особенно не зашикуешь, но мне самой тут едва хватает. Ты даже представить себе не можешь, во сколько мне обходится содержание этого дворца! Ростовщики скоро сожрут меня вместе с потрохами!

— Что ты говоришь?! – вымолвила Алиса, пытаясь изо всех сил не улыбаться. Разумеется, об имевшихся у нее деньгах она сестре намеренно забыла поведать, иначе не дождалась бы от нее и этой скромной суммы.

Они расцеловались на прощание. На лице у Анны просвечивала тревога, несмотря на весь легкомысленный вид. Как показалось Алисе, всё же искренняя.

— Будь осторожна, сестренка! Я не хочу потерять тебя, я уже успела к тебе привязаться. Ты так прекрасно умеешь слушать! Меня никто так внимательно не слушал.

О, да!

— Не волнуйся, Анна, я везучая, обязательно выкручиваюсь из неприятностей. Очень скоро я привезу тебе хорошие вести. Клянусь!

— Ты такая добрая, Алиса! Как будто бы даже не из нашей семьи. Вот что значит воспитываться вдали от этой поганой столицы! Удачи тебе!

— Удачи!

Алиса тронула поводья и шагом выехала из дворцовой конюшни. Подковы зацокали по булыжнику. Теперь она снова была сама по себе. И ей это очень нравилось!

Что там Анна говорила о ростовщиках? Алиса медленно ехала по кварталу знати и внимательно оглядывалась по сторонам. Нужная вывеска не заставила себя долго ждать. Подмастерье важного, толстого менялы быстро совершил обмен нескольких золотых из кошелька Алисы на десяток серебряных и горсть медных монет. Демонстрировать в опасном путешествии золото – слишком большой риск, это Алиса понимала без всяких советов.

Потом она снова вскочила на лошадь и, не торопясь, доехала до юго-западных ворот. На этот раз улица, вившаяся среди хибар предместий, вывела ее прямиком к собору, который они объехали стороной, спеша с Анной в столицу.

Фасад неуловимо напоминал Алисе собор Святого Петра в Риме, хотя, конечно, своими габаритами значительно ему уступал. Пожалуй, это было первое приятное впечатление, полученное Алисой на этой планете, исходящее от ее аборигенов. Собор был действительно хорош, пропорции замечательны, колонны крыльев фасада соразмерны высоте здания, а купол, украшенный мелкими архитектурными деталями, венчался скульптурной композицией крылатых созданий, раскинувших свои ладони во все стороны света. Алиса с удовольствием зашла бы внутрь, но ей некуда было девать лошадь, к тому же у входа собралась какая-то странная толпа, с первого взгляда показавшаяся Алисе неприятной.

Она подъехала поближе. Собравшиеся в большом количестве зеваки окружали группу из обнаженных по пояс людей, сидящих рядами на коленях перед ступенями главного входа. На ступенях стояла высоченная фигура в простой черной рясе с откинутым капюшоном. Это был пожилой человек с худощавым лицом, впалыми щеками и всклокоченной седой шевелюрой. Его быстро мечущиеся глаза сверкали бешеным блеском. Он жестикулировал длинными руками, произнося какую-то пламенную речь высоким, резким голосом, обращаясь к стоявшим перед ним людьми. Слов Алиса не могла разобрать. Это напоминало какие-то заклинания.

— Кто это? – спросила она у глядящего во все глаза на это зрелище бедно одетого горожанина.

— Ты приезжий? – удивился тот, — сейчас у нас много приезжих. Это епископ Леру. Он читает здесь проповедь каждую неделю перед своими последователями.

— Епископ? А как просто одет.

— Да. Он святой, это все знают. Более набожного человека еще свет не видывал. И он, в отличие от прочих церковных начальников, привечает простой народ. Раздает милостыню, увещевает, решает споры и напутствует добрых людей. Не то, что эти, — он ткнул пальцем в небо.

— Похвально, — кивнула Алиса, усмехнувшись.

В этот момент речь епископа стала более стройной, и он начал выкрикивать какие-то односложные реплики. В ответ на это, сидящие у ступеней люди принялись нещадно хлестать самих себя по спине плетками с множеством хвостов, которые они, оказывается, всё это время держали наготове. На каждый выкрик следовал удар, оставлявший на спинах несчастных многочисленные кровавые следы. Хвосты плеток были покрыты грубыми узелками и даже колючками.

Алису поразила отвратительность этой сцены. Тем более что толпа вокруг словно бы поддерживала каждый такой удар, дружно и одобрительно охая, как болельщики на футбольном матче. Алиса повернулась к своему собеседнику, ежесекундно морщась от новых ударов, хлесткий звук которых разносился по всей соборной площади, и спросила:

— Это что, наказание такое? За что, интересно, они себя так мучают?

— Ты что, парень, со звезды свалился? – уставился на Алису горожанин, — это бичеватели! Самые преданные последователи епископа. Они выполняют все его приказы, продиктованные божественным откровением. Святые люди, место в раю им обеспечено, уж будь уверен! А как они борются с нечистыми тварями – ведьмами и прочим злом! Если бы не епископ со своими славными бичевателями, эти несносные твари совсем бы нас одолели. В последнее время их развелось хоть пруд пруди. Особенно в глуши. В город-то они носа не кажут, боятся епископа. Но по деревням их полно, так что будь осторожен. И если что – сразу зови вот таких достойных. Они уж знают, как поступить с ведьмами.

— Непременно так и сделаю. Спасибо за совет, — обескуражено ответила Алиса. Всё положительное ощущение от созерцания собора у нее резко улетучилось. Она тронула лошадь и двинулась прочь от этих отвратительных звуков, раздающихся по команде епископа-фанатика.

*

Выехав из города, Алиса смогла, наконец, слегка расслабить постоянно напряженные нервы. На протянувшейся среди перелесков и холмов дороге встречи были большой редкостью. Иногда из деревни в деревню проползали телеги с нехитрыми товарами, одинокие всадники встречались и того реже, а настоящий экипаж какого-то важного вельможи, спешившего в столицу, встретился Алисе всего раз за весь день. Она предпочла съехать с дороги и пропустить его, припоминая манеру, с которой ездила ее названная сестра.

В целом же Алиса больше получала удовольствия, нежели уставала от такой езды. Воздух вокруг был свеж и девственно чист. Никакого промышленного производства, никаких машин и механизмов. Небо заполняли птичьи стаи, а не цветные пятнышки флаеров и прочей летающей техники. Это одновременно и восхищало и внушало странное чувство какой-то утраты. Словно бы человека вынули из окружающего мира и кроме редких прямоугольников распаханных полей на горизонте, ничто не напоминало о его присутствии в этом мире.

“Ну и не очень-то он этому миру нужен”, — заключила Алиса, вспомнив, что скоро местные изобретут порох, потом паровой двигатель, железные дороги, динамит, потом атомную энергию и… В общем, пройдет еще много столетий, прежде чем они одумаются и начнут залечивать раны, нанесенные природе. Интересно, почему люди всегда и везде совершают одни и те же ошибки? “Гуманоиды А-класса”, — вспомнила Алиса определение Крома. Ну да. Всё те же предсказуемые и несовершенные гуманоиды.

“Будем надеяться, что Б-класс порадует больше”, — улыбнулась Алиса.

*

Местные трактиры и придорожные таверны пришлись не по душе путешественнице сразу. С первого же, так сказать, знакомства. И никогда так и не понравились, какие бы вывески на них не висели. Вечно задымленные, с закопченными потолками, грязной посудой, неизменной рыбной вонью, обязательной компанией каких-нибудь местных пьяниц, горланящих скабрезные песенки, насекомыми и крысами всех видов и размеров. Порой встречались команды стражи или солдат местных баронов, от которых Алиса старалась держаться как можно дальше. Но останавливаться на ночлег где-то нужно было. К счастью, у Алисы были деньги, и с ними она могла постоянно рассчитывать на самый лучший прием из всех возможных. Она всегда брала самую дорогую комнату (если вообще была возможность выбирать), требовала, чтобы ей таскали воду в количестве, вызывавшем легкое недоумение у хозяев, и в плане местной пищи была очень придирчива. Благо, свежая дичь и овощи водились в пунктах местного общепита всегда, а из напитков сваренный мед и травяной чай Алиса предпочитала всем местным кисломолочным продуктам. Получить расстройство желудка при полнейшем отсутствии медикаментов она не хотела ни за что. И уж, конечно, ни под каким видом она не брала в рот спиртного.

Обычно она скакала почти до самой темноты, пару раз по дороге останавливаясь на привал, где-нибудь в живописном месте, отпуская Муху попастись, разжигая костер и доедая разогретые на живом огне остатки вчерашней трапезы из трактиров. Потом в конце дня она вваливалась в какую-нибудь таверну, где всегда вечером было шумно и многолюдно. На нее почти никогда не обращали внимания. Она подходила к хозяину, быстро делала заказ, обустраивая себя и лошадь на ночлег, заботливо проверяла все ли ее указания относительно Мухи выполнены, поднималась к себе, ужинала и падала на постель практически уже без признаков жизни от сладкой усталости. Часов в шесть утра ее будили, она быстро умывалась, завтракала и, взяв с собой припасов на день, ехала дальше.

Такая походная жизнь оказалась удивительно притягательной, несмотря на всё свое однообразие. Человеку свойственно испытывать в дальней дороге особое волнение, когда окружающее пространство как будто раскручивается вокруг огромной лентой, но нынешняя дорога была не сравнима ни с чем обыденным для Алисы, хоть она и давно была завзятой путешественницей. Одиночество маленькой фигуры всадника посреди раскинувшихся просторов, создавало противоречивое ощущение изолированности и единения с окружающим одновременно. И она преодолевала эти просторы с самой подходящей скоростью, для того, чтобы не устать от бесконечного дневного созерцания, но и успеть насладиться полным единением. Верховая езда оказывалась наиболее удачным способом заниматься тем, что называют “путешествие”. Именно заниматься, потому что, как ни странно, но Алисе в дороге совершенно не было скучно. Просто мысли почти не шли в голову, настолько сильно и непрерывно вливались в нее отовсюду ощущения.

Благодаря замечательной карте, созданной для нее в отделе Карла Крома (теперь она оценила ее по достоинству), Алиса всегда могла точно рассчитать дневные переезды, и никогда не запутывалась на встреченных перекрестках. Так она и ехала, почти выкинув из головы куда и зачем она движется по этой Южной дороге. Пока не добралась до большого поселения, под названием Кроклоу, где остановилась в местном трактире под названием “Жирный рябчик”.

Она, как всегда, быстро обговорила условия постоя и, видя, что трактирщик настроен достаточно дружелюбно, расспросила у него о дороге на Блэкстон. Ей оставалась до границы герцогства всего два с небольшим дневных переезда. Мало ли что там впереди? Но трактирщик сослался на занятость и обещал поговорить с утра. Действительно, за столами было полно народа, и единственная официантка едва поспевала разносить пиво многочисленным клиентам.

Алиса выспалась, как всегда, замечательно, а утром трактирщик сам разбудил ее. Он даже любезно предложил помочь с умыванием, полить Алису водичкой из кувшина, но она благоразумно отказалась.

Когда она спустилась вниз, он стоял за стойкой с довольно кислой миной на расплывшемся лице с мелкими чертами. Поминутно вытирая пот, скатывающийся с редких волос ему на лицо и за шиворот, он спросил:

— Ты уверен, что тебе так уж нужно в Блэкстон сейчас?

— Уверен, — кивнула Алиса.

— На твоем месте, парень, я бы воздержался от поездок по дороге южнее Кроклоу месяца на два-три.

— Почему это?

— Как тебе сказать, дело твое, конечно, но для такого молодого пацана, как ты, это может оказаться чересчур неприятным путешествием, — трактирщик со вздохом почесал в затылке, словно раздумывая, стоит ему делиться своими опасениями или нет.

— Дело в том, — продолжил он, наконец, — что недели две назад войска барона Вейна по приказу короля усмиряли бунт в нескольких деревнях южнее Кроклоу… Ты слышал что-нибудь о бароне до этого?

— Приходилось. Краем уха.

Трактирщик наклонился почти к самой стойке и проговорил тихо, так, что его голос был еле слышен среди шипения и клокотания приготовляемой пищи.

— Барон – не тот человек, который когда-либо церемонился с простолюдинами. Поверь мне, ты не захочешь увидеть, то, что оставили его люди от “восставших деревень”, так мы называем те места, с тех пор, как люди после прошлогоднего неурожая стали отказываться отправлять зерно в столицу.

У Алисы тон трактирщика вызвал нехорошие предчувствия, но ждать “два-три месяца” у нее не было никакой возможности. Окольные же пути заняли бы лишнюю неделю, к тому же она рисковала попросту заблудиться, несмотря на карту и компас.

— Наверное, теперь по южной дороге мало кто ездит? – спросила она.

— Уж не сомневайся! Военные отряды иногда, патрулирующие местность. Купцы из Блэкстона. Эти ничего не боятся, настолько прибыль застит им глаза. Уж больно выгодно сейчас доставлять с юга товары в столицу. Ну и еще всякие молодые сорванцы, вроде тебя, — он ухмыльнулся.

— Значит там и разбойников не бывает.

— Разбойников? – трактирщик удивился, — ты боишься разбойников? Кто будет тебя грабить?! Что с тебя возьмешь, кроме смазливого личика?! Да и нечего разбойникам делать в этих местах. Местные еще до похода людей барона сожрали всех ворон в окрестностях.

— Я всё-таки поеду прямой дорогой.

— Ну, как знаешь. Я на месте твоих родителей не пускал бы тебя в такое длительное путешествие, раз ты не привык слушаться добрых советов. В любом случае, удачи.

Алиса выходила из трактира и чувствовала на спине долгий взгляд хозяина. Чем уж так приглянулся ему бедный подмастерье, что он решил с ним пооткровенничать, она не поняла, но долго на эту тему ей было думать недосуг. Впереди предстояла еще одна долгая и, судя по всему, неприятная поездка, длиной в день.

Она вошла в конюшню и решила еще раз взглянуть на карту. От Кроклоу на юг шло две дороги. Одна – та, по которой ехала Алиса. Главная, которая так и называлась Южной, вторая поменьше огибала королевский надел через земли графства Рили. Алиса задумалась. Крюк был не таким уж большим, особенно если учитывать, что это была спокойная дорога. Дурных впечатлений ей хватало более чем. Стоило ли их множить? В конце концов, Алиса решила не множить. Она вернулась в трактир.

На лице хозяина отразилось даже некоторое облегчение, когда она подошла к нему вновь. Алиса вновь подивилась такому искреннему участию. “Видимо, у него сын такого же возраста”, — решила она.

— Вы знаете, я решил последовать вашему совету. Я хочу отправиться по юго-восточной дороге через земли графа Рили.

— Прекрасно, прекрасно, я хотел посоветовать тебе то же самое! Знаешь, — он снова наклонился над стойкой, — негоже молодым людям видеть такие вещи. На войне бывает и похуже, но в мирные времена… Боже нас упаси! – и он шумно выдохнул.

— Вы не могли бы поподробней объяснить мне дорогу.

— Конечно, конечно, парень! Вот, — он вышел из-за стойки и на ближайшей столешнице, покрытой жиром и нагаром от свечей, принялся острием довольно тупого ножа рисовать примитивную карту. Он даже притащил пару кружек местного меда и протянул одну Алисе.

— За счет заведения. Не стесняйся.

Вкус местного меда из ягод и плодов Алиса уже успела оценить. Конечно, до московского кваса ему было далеко, но освежал он изрядно.

— Благодарю вас за помощь. Вы добрый человек, — сказала Алиса, закончив изучать начерченную трактирщиком схему проезда и допив мед.

Тот расплылся в улыбке.

— Рад помочь хорошим людям. Поедешь обратно – останавливайся в “Жирном рябчике”, мне нужны порядочные постояльцы! И смотри, не сворачивай сильно с дороги. В лесах нынче полно волков. Бывай.

И он мягко подтолкнул Алису на прощание.

Вся эта сцена вызвала у Алисы прилив хорошего настроения. Как-никак, нечасто ей встречались такие гостеприимные хозяева. Она вспомнила, как ее обычно принимали с порога на постоялых дворах. Брань и презрительные взгляды. До тех пор, пока она не показывала деньги, конечно. А уж узнать что-то у угрюмых женщин и мрачных мужчин у стоек она даже не пыталась. То ли трактирщики на этой планете не соответствовали своему привычному образу собирателей сплетен, то ли не считали нужным оказывать внимание такой скромной, по их мнению, персоне.

“Знали бы они, кто я такая на самом деле, — думала Алиса, — живо бы тогда поменяли свое отношение”.

Впрочем, это были пустые мечты. Она лучше других понимала, что прознай кто о ее нынешнем статусе – песенка принцессы Алисы была бы быстро спета.

От указателя она безошибочно повернула на нужную дорогу и, стараясь держать в голове одновременно карту Патруля и схему трактирщика, поскакала на юго-восток. Дорогой, конечно, эта неширокая тропа именовалась исключительно фигурально. В лесу, куда она повернула, было совсем темно. Хвойные лапы сходились с обеих сторон, едва не задевая бока скачущей лошади. Алиса удивилась предостережению хозяина трактира, данному ей напоследок. “Сворачивать” с такой дороги было попросту некуда.

Она скакала уже полчаса, и за это время ей не встретился ни один путешественник. Алису уже стало клонить в сон от однообразных стен леса по бокам. Она несколько раз моргнула, чтобы ненароком не закрыть глаза. Но они упорно закрывались опять. Она вдруг зевнула, сладко и широко. Еще чего не хватало?! Вроде бы она прекрасно выспалась этой ночью. Она попыталась встряхнуться, но тело откликнулось вяло, болтаясь из стороны в сторону. Руки внезапно ослабли. Алиса последним усилием воли напрягла их, натянув поводья. Муха гневно захрапела, но остановилась. Вслед за этим сознание угасло, и Алиса соскользнула на покрытую рыжими высохшими иголками тропу посреди леса.

Она очнулась и сразу почувствовала боль. Жуткую боль в голове. Боль даже не давала ей сосредоточится несколько долгих секунд. Она застонала и попыталась встать, но тут поняла, что рот туго перевязан какой-то отвратительной на вкус тканью, а руки и ноги крепко связаны. Она с трудом припомнила последние события перед тем, как отключиться, и поняла почти всё. Трактирщик оказался изрядной сволочью! Федор был прав, говоря, что она может доверять лишь ему и Мухе. Она, как дурочка, поверила явному притворству. Слишком, видно, устала от местных нравов. Единственное, что пока ей было неясно – почему ее схватили? Вроде бы она нигде не прокололась. Иначе по реакции окружающих она бы поняла, что сделала что-то не то. Значит надо в первую очередь разобраться, что от нее хотят, и ни на секунду не забывать о своем инкогнито.

Причину своей поимки она узнала достаточно скоро. Вокруг было довольно светло, свет пробивался через широкие щели между досками вверху. Она лежала на земляном полу помещения, похожего на сеновал. Вокруг была свалена сухая солома. Она колола Алисе бок, и она предпочла сесть, хотя это и удалось ей с трудом. Руки были связаны за спиной и довольно умело. Никакие попытки подергать узел туда-сюда Алисе не удались. За деревянной стенкой послышались голоса. В одном она тут же узнала трактирщика. На этот раз он говорил подобострастным голосом, явно желая угодить собеседнику. Второй голос был грубым и жестким, как у человека, привыкшего отдавать команды.

— Я уверен, граф будет полностью доволен! Это настоящий лакомый кусочек! Такой стройный, грациозный парнишка. А личико – прямо как у девчонки, ей-богу!

— Посмотрим, посмотрим. Ты всегда так расписываешь товар, как будто у тебя там ангелы небесные. Учти, на всяких деревенских увальней молодой граф даже смотреть не будет! И денег не заплатит, не надейся!

— Будьте уверены, господин лейтенант! Этот – просто подарочек. Такая сладенькая фигурка!

— Послушай-ка, Джими, а ты часом сам не трогал его своими лапами?! Уж больно рожа у тебя сейчас сальная! Если граф узнает, что товар порченый!..

— Что вы, что вы, господин лейтенант! Я знаю правила. С молодым графом шутки плохи.

— Ну, хорошо, показывай своего ангелочка!

Весь этот диалог Алиса прослушала со смешенным чувством ужаса и откровенного омерзения. Даже головная боль отступила. Какая пакость! Если бы она сейчас не слышала всё собственными ушами, просто ни в жизни не поверила бы, что такие вещи еще могут случаться в их Галактике. Это была настоящая ирония судьбы – они с Анной думали, что мужская одежда гарантирует Алису от всяких неприятных инцидентов, связанных с ее полом, но она угодила в ловушку, расставленную как раз таки на юных, неопытных мальчишек, таких, как тот самый подмастерье, которого она изо всех сил старательно изображала. Интересно, сколько несчастных побывало до нее в этом сарае?

“Но что же ей, бедной, делать в такой ситуации?!” – эта мысль торчала у нее в голове, как игла, когда дверь со скрипом открылась, и вошли несколько человек. Вместе с уже знакомым Алисе трактирщиком Джими, высокий, крепкий бородач в военном шлеме и кольчужной рубашке и несколько мужчин в одеждах слуг, с гербом Рили на груди.

— Честно говоря, пока впечатления не производит, — проговорил бородач угрюмо, глядя на сидящую Алису.

— Погодите, погодите, — засуетился трактирщик.

Он подскочил к Алисе и начал тянуть ее вверх, ухватив за плечи.

— Вставай, вставай, мой сладенький, — ворковал он, — покажись господину лейтенанту.

Алиса плюнула бы ему в лицо, если бы не повязка во рту. Да что там! Она двинула бы ему в лицо чем-нибудь… чем-нибудь (“острым” – вдруг подсказал кто-то в голове) тяжелым.

Она встала, поняв, что покоя ей всё равно не дадут. Трактирщик вдруг метнулся в угол сарая. В руке у него был горшок с водой. Он плеснул им Алисе в лицо и протер какой-то вонючей тряпкой (почему-то все тряпки в его заведении были на редкость вонючими). Потом подвел к свету и отстранился, довольный собственными действиями.

Слуги, всё это время вполголоса обсуждавшие что-то свое, теперь одобрительно закивали и зацокали языками, посмеиваясь гадкими усмешками, глядя на Алису. Лейтенант велел им заткнуться одним решительным возгласом.

— Да, Джими, я впечатлен. Возможно, граф останется доволен. Однако это еще не всё. Товар надо осматривать хорошо, прежде чем выложить за него деньги. Не так ли?

— Так, так, господин лейтенант. Прикажете раздеть?

— Да… Только… — он жестом остановил трактирщика, рванувшегося со своего места, — стой на месте.

Он кивнул одному из своих слуг.

Вот такое развитие событий в планы Алисы решительно не входило. Казалось, ее мозг разделился надвое в этот момент. Одна бОльшая половинка сжималась от ужаса и отвращения, воображение полностью подавило ее, другая же, гораздо меньше размером, работала так напряженно, как еще никогда за всю прошедшую жизнь. Она должна чем-то их поразить! Сделать что-то неожиданное, до того как… самое неожиданное для них произойдет само собой.

Слуга подошел к ней и принялся в первую очередь снимать повязку с ее рта. “Смотри, откусит тебе что-нибудь”, — донесся позади смешливый возглас. Признаться, на какой-то момент у Алисы возникло такое искушение – впиться крепкими здоровыми резцами в это изъеденное оспинами лицо немолодого уже человека с короткой бородкой и усами. Но она сделала по-другому. Она глубоко вдохнула пыльный воздух сарая и крикнула звонким, девчоночьим голосом

— Господин лейтенант, вас обманывают! Я не парень! Я девочка!

Ей нужна была простая отсрочка, затяжка времени, но она явно не ожидала того эффекта, который произвел ее возглас.

Слуги отскочили от нее во все стороны, как от ядовитой гадюки. На их лицах был написан смертельный ужас. Трактирщик замер на месте с разинутым ртом, как громом пораженный. Только лейтенант, казалось, сохранил присутствие духа. Он медленно повернулся к трактирщику и проговорил изрядно охрипшим голосом:

— Ты, собака, хотел подбросить графу ведьму-оборотня?!

— Нет, нет, господин лейтенант, я не хотел! Клянусь вам, богом клянусь, не хотел! Она, то есть он, обманул меня. Замутил мне глаза. Ведьмы это умеют. Я смотрел и не видел. Простите меня, господин лейтенант!

— Ну нет, собака! Ты так просто не отделаешься! Я научу тебя, как насылать на графа оборотней. Ответишь перед графом лично!

— Нет, нет! — завизжал Джими.

— Отведите его в конюшню и проследите, чтобы не сбежал, — приказал лейтенант, не слушая завываний трактирщика.

Двое слуг потащили того прочь, он почти не упирался, настолько его поразила свалившаяся на него неприятность.

Но дело еще было не сделано до конца. Оставалось разобраться, что делать с ведьмой.

— Надо бы сжечь ее, да поскорее, у меня от нее мурашки по коже, — подал голос один из слуг.

— Это мы всегда успеем сделать, — оборвал его лейтенант, — послушаем сперва, что она скажет.

Алиса, кажется, поняла, что он от нее что-то хочет. Раз уж у нее так удачно получилось сыграть роль злой колдуньи, надо было продолжать в том же духе. Она вспомнила, что же там еще в арсенале ведьм бывает, и решила, что угрожать со связанными руками и ногами вооруженным людям ей не с руки, а вот предложение сделать она сможет.

— Послушайте, господин лейтенант, я хочу поделиться с вами одним колдовским секретом, а вы меня отпустите? Так мы сможем договориться?

— Я с ведьмами не договариваюсь.

И вправду, на глазах своих людей он никогда в жизни этого не сделает.

— Хорошо, — Алисе пришла в голову идея, — тогда я вам открою секрет, а вы не будете меня сжигать, а отдадите в руки церкви. Пускай они судят меня, как ведьму, а там посмотрим.

— Первый раз в жизни вижу ведьму, которая бы хотела, чтобы ее сдали людям епископа! Ну, так и быть, это будет справедливо. Монахи лучше знают, что делать с такими, как ты. Что ты хочешь мне показать?

— Чур меня! – закричал тот же слуга, который предлагал Алису немедленно сжечь. – Господин лейтенант, нельзя смотреть на всякие штуки, которые выделывают ведьмы.

— Заткнись, Анри! – лейтенант пнул его сапогом. – Я в жизни много чего повидал, и клянусь тебе, несколько фокусов меня не напугают. А ты, как был трусливой свиньей, так всю жизнь ею и остаешься.

Он повернулся к Алисе.

— Принесите мою сумку, – сказала она, — на седле моей лошади. И развяжите хотя бы руки.

— Хорошо, — медленно сказал лейтенант и кивнул одному из своих людей.

Потом он подошел к Алисе вплотную, вынул из кожаного чехла на поясе длинный кинжал и разрезал веревку, освобождая Алисе руки.

— Но гляди, — предупредил он, приставляя кинжал к шее девочки, — если выкинешь что-нибудь этакое – тут же окажешься в гостях у дьявола. Хорошо поняла?

Алиса кивнула, стараясь не касаться кожей острого лезвия.

Слуга принес сумку и бросил ей под ноги. Она осторожно присела, подогнув связанные ноги перед собой. Арбалет лежал у нее в сапоге, но достать его Алиса бы сейчас не решилась. Она открыла сумку и вынула оттуда примитивную зажигалку, изготовленную умельцами из ведомства Карла Крома.

— Сейчас я вызову духа, — сказала Алиса, раскладывая целиком весь большой комок трута как можно ближе к полке с колесиком, — он много может вам рассказать. Мы – ведьмы – от духов узнаем все наши секреты.

— Чур меня! – снова воскликнул Анри, — богомерзкое зрелище! Я не могу здесь оставаться…

Но под взглядом лейтенанта он что-то пробурчал под нос и затих.

— Духи любят, как звучит эта трещотка, — улыбнулась Алиса, поворачивая ключ “зажигалки” и одаривая замерших вокруг мужчин “зачаровывающим” взглядом. По крайней мере, ей хотелось, чтобы этот взгляд был именно таким.

Ее тихий медленный голос и плавные движения руки, поворачивающей ключ, заострили внимание присутствующих до предела.

Когда пружина взвелась до конца, Алиса мизинцем откинула фиксатор и колесико закрутилось.

Надо сказать, что до этого Алиса не раз видела, каким примитивным образом здесь добывали огонь большинство населения. Не был известен порох, не было огнестрельного оружия, а значит и механизмы для поджигания не были разработаны. Разумеется, механизм Алисы был простым, с таким расчетом, чтобы никто не заподозрил его истинное происхождение. Но на сгрудившихся в тесном сарае людей, боявшихся ведьм и колдовства, подготовленных мнимым “оборотничеством” Алисы и ее актерскими способностями, с которыми она тщательно строила из себя завзятую колдунью, произошедшее произвело нужный эффект.

Колесико закрутилось, прижимаясь к куску серного колчедана, высекая целые снопы искр, падающих на всех вокруг, но, в основном, на трут, старательно подложенный Алисой. Он тут же вспыхнул, как кусок папиросной бумаги.

— Дух вырвался! – завопила Алиса. – Бегите!

Ей не надо было повторять второй раз. Как выдержала дверь, пропуская буквально вылетевших наружу обезумевших от страха мужчин, Алисе было непонятно. Они выскочили из злополучного трактира и бросились бежать, даже забыв о своих лошадях, стоявших в конюшне. Все, кроме лейтенанта. Тот в первый момент просто повалился назад от неожиданности, закрывая лицо от посыпавшихся искр, ведь он стоял ближе всех к Алисе. Но быстро стал подниматься, и в руке его по-прежнему был кинжал. Однако Алиса недаром села ногами к огню. Первое, что она сделала – моментально пережгла веревку, связывающую ей лодыжки. Она подбросила соломы в огонь, схватила сумку и на четвереньках (ноги затекли совершенно), бросилась к выходу.

Когда она вывалилась из сарая внутрь трактира, посетители уже были изрядно встревожены криками пробежавших слуг. Алиса, буквально чувствуя уже за спиной приближающуюся фигуру лейтенанта, изо всех сил закричала: “Пожар! Пожар!”, и захлопнула за собой дверь, крепко приложив преследователя по лицу. Потом она перекувырнулась назад, вскочила наконец на ноги, и, пошатываясь, бросилась в конюшню. Создавшаяся паника послужила ей изрядным подспорьем. Алисин крик, и, главное, дымок, тянувшийся из двери сарая, заставил посетителей трактира вскочить с места. Пока лейтенант расталкивал мечущихся в панике людей, Алиса благополучно вскочила в седло и понеслась, как ветер. Пожалуй, она впервые обнаружила истинные скоростные качества своей лошади, оглянувшись назад и, увидев, насколько быстро удаляется от нее злополучная деревенька. На этот раз она уж, само собой, не задумывалась, по какой дороге ей ехать. Чтобы там такое ужасное не ждало ее впереди, всё это было лучше, чем те чувства, которые ей пришлось испытать, лежа на полу трактира “Жирный рябчик”.

Через день она поняла, что на счет чувств изрядно ошиблась.

*

Весь следующий день дорога оставалась абсолютно пустынной. Ей ни разу не встретился ни один путешественник. Она рассчитывала остановиться в небольшом придорожном постоялом дворе, обозначенном на карте, но стоявшее на опушке леса одинокое здание оказалось покинутым. На поднявшемся ветру жалобно скрипела приоткрытая дверь. Начинало темнеть, и Алиса, наконец, отвлеклась от переживаний прошлого дня, встревожено оглядываясь. Ей впервые стало жутковато, она вспомнила предостережения трактирщика (ах, этот проклятый трактирщик!).

Алиса спрыгнула с лошади и вошла в брошенное здание. Внутри было уже совсем темно, но еще можно было разглядеть, в какой спешке покидали его бывшие хозяева. Кругом валялась деревянная посуда, черепки, пустые бочки. Несколько столов было опрокинуто. В давно потухшем камине чернели кучкой недогоревшие угли. Она могла бы разжечь их, и устроиться на ночлег прямо здесь, но обстановка показалась Алисе настолько жуткой, что она решила, что лучше переночует на природе, благо ночи были пока что вполне теплыми.

Она вышла наружу, вскочила на лошадь и шагом направила ее вперед, высматривая для себя удобное место, где можно будет устроиться получше. Нападения лихих людей в этой местности действительно ждать не приходилось, но далеко с дороги Алиса тоже удаляться не собиралась. Наконец, когда сумерки сгустились уже почти совершенно, она нашла подходящую полянку. Она спешилась и собралась развести костер. И тут до нее дошло, что свою замечательную “зажигалку” она оставила на полу трактира (ах, мерзкий трактирщик!). Было обидно и немного страшно. Ночевать в незнакомом лесу без огня – безрадостная перспектива. К тому же рядом еще этот неприятный покинутый постоялый двор. Впрочем, возвращаться туда Алисе хотелось еще меньше. Она по быстрому соорудила себе ложе из высокой травы и нарванных веток, покрытых густой листвой, решив, что одну ночь на природе она как-нибудь переживет.

К счастью для Алисы, так и произошло. Ночь прошла без особых происшествий, если не считать орущего воронья, не дававшего заснуть, и жуткого озноба, который пробил ее с утра пораньше. Она проснулась вся мокрая от росы, с непопадающим зуб на зуб, голодная и абсолютно не выспавшаяся. Видимо, всю ночь ее глодала тревога, и она так и не смогла погрузиться как следует в глубокий сон. И хуже всего было то, что она абсолютно не была уверена, что к концу этого дня сможет поесть и выспаться.

Она проделала несколько привычных утренних упражнений, чтобы согреться, но это не помогло. Пришлось по-настоящему размять мышцы прыжками и бегом вокруг удивленной таким странным поведением хозяйки Мухи. После этого она почувствовала, наконец, что может худо-бедно продолжить путешествие, взобралась на лошадь и выехала обратно на дорогу.

Солнце едва поднялось над горизонтом, и Алиса почему-то вспомнила свое первое утро на планете. Вокруг установилось безветрие и какая-то глубокая тишина. Но в голове Алисы царил сумбур, мысли путались, и она непрерывно зевала. Она тупо смотрела вокруг, не обращая внимания на пейзаж, машинально поправляя поводья.

Она ехала в состоянии такой полусонной разбитости около часа, пока, наконец, не заметила, то, на что уже давно следовало обратить внимание. По направлению ее движения в небе летели стаи ворон. Алиса припомнила, как слышала их ночные крики сквозь дрему. Она обеспокоено огляделась.

Дорога по-прежнему оставалась совершенно пустынной. Алиса, не останавливая лошади, достала из седельной сумки карту. Впереди в паре километров значилась большая деревня. Алисой овладело даже не предчувствие, а настоящее ожидание чего-то нехорошего. Почему-то захотелось свернуть с дороги и попытаться объехать то, что было впереди. Но она понимала, что нет совершенно никаких гарантий, что объезжая, она не столкнется с тем же самым, где-нибудь поодаль. К тому же была надежда, что всё обойдется, и она сможет поесть и нормально выспаться. Но чем дальше, тем эта надежда слабела.

Дорога взлетала на небольшой холм, загораживающий обзор. Когда Муха вынесла Алису на вершину, с другого склона открылась излучина небольшой реки, скорее, ручья, в которой и находилась отмеченная на карте деревня. Но, присмотревшись, Алиса тут же поняла, что с деревней что-то не то. Она остановила лошадь. Над домами кружились черные точки. Вороны. И сами дома были черными. Как уголь. Да, полно, и не дома вовсе! Остатки. Как гнилые корешки зубов. Черные корешки.

Спать разом перехотелось. Алиса тронула поводья и медленно поехала вниз по дороге, огибавшей пепелище впереди. Чем ближе она подъезжала, тем более явственно различала мелькавшие крылья взлетавшего и приземлявшегося воронья. Тем яснее становились черные ломаные силуэты домов с обрушившимися крышами, с торчащими во все стороны обгорелыми досками. Налетевший с реки ветерок принес первое дуновение со стороны сгоревшей деревни, и вовсе не свежестью повеяло на подъезжавшую Алису. Это был тяжелый, не выветрившийся за две недели запах старой гари. И чем ближе она подъезжала, тем тяжелее он становился, как будто струясь волнами по округе. Алиса даже стала различать оттенки этого запаха, как будто чувствуя, что в нем смешались многие оттенки всего, что могло гореть в человеческих жилищах. Постепенно к этому запаху стал тонкой струйкой примешиваться другой, более страшный и отвратительный, и Алиса почувствовала, как застыло ее лицо. Она не хотела проезжать там, но что-то буквально тянуло ее, что-то, чему и названия она не могла придумать, потому что никогда бы не поверила, что подобные соблазны могут жить в ее душе.

Ближайшие горелые дома заслоняли въезд в деревню. Когда Алиса завернула за них, Муха вдруг метнулась из стороны в сторону, захрапела и дернула головой. Вверх взмыло пара десятков черных птичьих силуэтов. У въезда в деревню торчал ряд закопанных в землю тонких деревянных кольев. На них в самых разнообразных скрюченных позах висели человеческие трупы. Заостренные концы кольев наподобие вертелов пронзили тела, нанизавшиеся на них под собственным весом. Некоторые колья покосились вниз, и конечности несчастных печально болтались, потревоженные взлетевшими птицами. Среди висевших было и несколько маленьких детских фигурок. Тела выглядели ужасно, почернев и раздувшись на дневном солнцепеке, исклеванные привлеченным запахом вороньем. От трупов исходил ужасающий смрад, ударивший в нос резко и, сразу перехватив дыхание.

Увиденное зрелище привело Алису в моментальный ступор. Мышцы полностью одеревенели, и она чудом не упала с лошади. Она не могла даже закрыть глаза или дернуть за поводья. В голове царила звенящая тишина, как будто кто-то ударил ее тяжелым предметом. Она так и ехала бы, приближаясь к ужасному зрелищу, пока не свалилась без сознания, если бы не Муха. Кобыла уперлась копытами в дорогу, решительно отказываясь двигаться дальше в этом направлении, а потом, не чувствуя команд хозяйки, стала медленно разворачиваться в противоположную сторону. Алиса мелко задрожала с головы до ног, только сейчас почувствовав свалившийся на нее смертельный ужас и невероятное отвращение. Она с места пустила Муху в галоп, отъехала метров сто, изо всех сил стараясь не смотреть назад, и спрыгнула вниз на придорожную траву. И тут же ее начало выворачивать наизнанку. Она практически ничего не ела со вчерашнего утра, но желудок судорожно сокращался, стоило ей вновь почувствовать, даже, скорее, вообразить этот чудовищный смрад, исходивший от висящих на колах трупов. Наружу уже извлекался только желудочный сок, прозрачный и отвратительно-кислый. Наконец, спазмы прекратились, и стоявшая на коленках Алиса, тяжело дыша и кашляя, смогла, в конце концов, расплакаться. Она рыдала во весь голос, несмотря на то, что гортань отзывалась всплесками боли, как при ангине. Пока сил уже не осталось вовсе. Тогда она просто повалилась набок и плакала беззвучно, подрагивая плечами и всхлипывая.

Эти слезы позволили Алисе пережить увиденный кошмар относительно безболезненно для собственного сознания, хотя и полностью лишили ее сил. Она смогла с трудом приподняться и каким-то чудом вскарабкаться на лошадь. Ужас гнал ее прочь от этого места. Запах паленого никуда не делся, и вороны вокруг также продолжали деловито кричать. Она направила Муху на юг в сторону дороги и зажмурилась, прижавшись к ее шее всем подрагивающим телом, стараясь не видеть и не чувствовать более ничего из окружающего.

Лошадь послушно выскочила на дорогу и помчалась по ней на юг, почти не управляемая всадницей, благо дорога до горизонта нигде не имела крутых поворотов и развилок.

Но испытания Алисы на сегодняшний день еще не закончились. В голове все мысли у нее путались, выскакивая наружу самыми странными сочетаниями и цепочками. Ей с трудом удавалось сохранять хоть какую-то связность мышления. Она понимала, что ей просто необходимо раздобыть еды и, одновременно с этим, сама мысль о еде вызывала приступы отвратительной тошноты. Пока не стемнело, и она может держаться в седле, она будет ехать, но долго ли она сможет продержаться подобным образом? Она подумала, что лучше бы сейчас с риском для жизни пробиралась по землям графа Рили, чем скакать по этим пустынным, поросшим луговыми цветами холмам с ужасом в сердце и идеально пустым желудком.

Солнце между тем зашло, по небу двигались кучевые облака, у горизонта собираясь в небольшую серую тучу.

Еще через пару часов Алиса поняла, что может в любой момент вылететь из седла. Отвратительная слабость превратила ее тренированное тело в вялую куклу. И подступавший голод уже с легкостью преодолевал ужасные воспоминания. Может позже она и будет вновь с отвращением смотреть на еду. Когда ее будет достаточно. Но сейчас Алиса с радостью запихала бы в рот черствую корку хлеба.

С этими мыслями она увидела впереди еще одно пепелище. Ужас вновь обуял ее, обхватил с головы до ног, заставил вмиг кожу внезапно стать “гусиной”. Она застонала и потянула за поводья. Ну уж нет! В этот раз она объедет пожарище по окрестным холмам, чтобы больше ничего не увидеть. Она так бы обязательно и сделала в других обстоятельствах. Но в этот раз она просто осталась на месте и смотрела вперед. Долго и обречено, так, что даже Муха стала беспокойно перебирать копытами.

“Алиса, ты обязана это сделать!” – убеждала она себя, но тело сопротивлялось изо всех сил. Она не хочет ТУДА ехать! “Ты помнишь, зачем ты здесь? Ты обязана держаться, иначе провалишь задание”. Что за чушь?! Да какое еще задание после того, что она видела три часа назад?! “Ты должна найти еду, иначе просто не сможешь держаться в седле! Как ты поедешь дальше?” Как-нибудь, как-нибудь, КАК-НИБУДЬ! “Как-нибудь! – передразнила Алиса, — не будь дурочкой! Ты сделаешь это, у тебя нет другого выхода”. Нет! “Да! И немедленно!”

И она поехала.

Она медленно приближалась к сгоревшей деревне, мысленно подготавливая себя и собираясь с духом выдержать всё, что она там увидит. Она зорко глядела вперед, стараясь выхватить любые детали издалека, чтобы они не стали для нее шоком, как в прошлый раз. Второго такого шока ее мозг может не пережить. Воронье и здесь носилось по воздуху, перелетая с места на место, мечась и издавая громкое карканье.

На этот раз дорога рассекала поселение насквозь, так что Алисе предстояло проехать его словно по центральной улице. До нее вновь стал доноситься запах гари. Тело задрожало, как в лихорадке. Но на этот раз никаких трупов на въезде Алиса не увидела.

Зато они были беспорядочно разбросаны по всей деревне. Видимо, прямо там, где их настигли атаковавшие солдаты. Алиса изо всех сил сжала поводья, проезжая мимо первых сгоревших домов и стараясь не смотреть вниз. Мухе явно не нравилось находиться в этом месте. Она непрерывно подергивалась, словно бы стремясь сорваться в галоп и унестись прочь. Алисе стоило большого труда удерживать ее ослабевшими ладонями. Они с Мухой по мере продвижения вспугивали увлеченных трапезой птиц-падальщиков, которые взлетали с недовольным карканьем и принимались носиться над Алисой, едва не задевая своими крыльями.

Проезжая по этой мертвой деревне с останками погибших жителей, разлагавшимися под ногами ее лошади, Алиса уже чувствовала, каких гигантских нервных усилий ей это стоит. Но ей предстояло еще самое тяжелое. Надо было спешиться и попытаться найти какую-то пищу. Если бы она была способна, как Муха, питаться сочной травой, что в изобилие росла на этих холмах! Как прекрасно и удобно это было бы! Она могла бы наестся до отвала там, далеко отсюда. Не понадобилось бы заезжать в это кошмарное место, где царит смерть, где в воздухе трупный смрад, а на языке горький привкус золы! “Стоп! – одернула она сама себя, — немедленно прекрати!”

И почти одновременно с этим внутренним возгласом, Алиса увидела покосившуюся металлическую вывеску местной таверны.

Она залезла в сумку, вынула флакончик духов и щедро побрызгала на себя розовую жидкость с волшебным запахом. Это всё, чем она могла защититься от того, что ей предстояло преодолеть. Потом соскочила с лошади и тщательно примотала ее поводья к вкопанной в землю вывеске. Иначе Муха вряд ли стала бы ждать Алисиного возвращения.

Здание таверны обрушилось частично. Передняя стена с дверью и окном устояли. Из окна свешивался наполовину обгоревший труп. Снаружи на нем даже кое-где сохранилась прилипшая одежда, а от пояса и дальше он был черным и обугленным, как бревна вокруг него. Алису вновь затрясло мелкой дрожью. Она заглянула внутрь.

Внутри был хаос из обрушившихся с крыши досок и сгоревшей мебели. Всё было сплошь черным, и только пол покрывал белесый слой пепла, вперемешку с мелким мусором. Как она вообще могла рассчитывать найти здесь хоть что-то съестное?! Видимо, у нее слегка помутилось в голове, раз она решила попытать такую возможность.

Вот так! Теперь можно с чистой совестью мотать отсюда как можно скорее! “С чистой совестью, но пустым желудком!” Нет уж, раз она уже здесь, значит надо попробовать осмотреть другие дома.

И она принялась бродить как привидение по этой мертвой деревне, потому что именно роль привидения наиболее подходила к окружающим чудовищным декорациям. Заглядывая в остовы сгоревших домов, пытаясь обходить разлагающиеся тела, поминутно вспугивая многочисленных ворон. Она запрокидывала голову вверх, наблюдая затянутое серой пеленой облаков небо, в попытках не замечать подробности окружающего, но тут же вновь заставляла себя внимательно оглядываться по сторонам. Это напоминало какой-то кошмарный сон. Казалось, ее блуждания никогда не закончатся, и она так навсегда и будет обречена бродить среди черных обломков, вдыхать густое зловоние этого места, просачивающееся сквозь аромат духов, видеть выклеванные глазницы на лицах убитых детей.

Пока, наконец, она не взглянула за чудом сохранившуюся изгородь и не увидела возвышавшиеся темными кучами трупы дохлых домашних животных, раскиданные по разоренному подворью. В ее голове сверкнула простая и одновременно гениальная мысль! Она же находится в деревне! А что обычно бывает в крестьянских хозяйствах? Правильно: огороды! Видимо, только временным помрачением сознания можно было объяснить то, что Алиса не догадалась до этого раньше. Она судорожно завертела головой по сторонам. И очень скоро обнаружила высокие грядки сразу у двух соседних домов. Радость, с которой Алиса засучила рукава и принялась извлекать из земли коричневые клубни могла быть сравнима по эмоциональной силе только с недавно пережитым шоком в соседней деревне. Она подобрала с земли валявшийся старый мешок и набила его до верху, дотащила по земле, виляя между обломками, и кое-как прицепила к седлу лошади.

Про себя Алиса была удовлетворена тем, что смогла преодолеть ужас и отвращение и получить результат, пускай не сразу придя к элементарному ответу. Даже отчасти горда собой. Если бы не привходящие обстоятельства, она поздравила бы сама себя. Пока же всё, что ей хотелось — оказаться подальше от этого места, разжечь большой костер и напечь… О, боже! Опять костер.

Алиса от досады готова была закричать. Только боль в горле ее остановила от этого. Вокруг сплошь были уничтоженные огнем дома, но для нее, среди этого огненного пиршества не было ни одного самого маленького огонечка. Что толку от ее мучений в этой деревне, если она не сможет разжечь костер?

Перед ее внутренним взглядом пролетели все, известные ей, древние способы раздобывать огонь. Она знала, что в теории это всё выглядит очень просто. На практике же отнюдь нет. Без навыков и специальных приспособлений ни за что бы не получилось.

Был один-единственный способ, чтобы раздобыть огонь, но от одной мысли об этом Алису начало мутить. Лежащие вокруг тела. В их карманах или мешочках на поясе должно быть огниво. Особенно у мужчин.

Алиса сделала несколько глубоких вдохов и выдохов, стараясь успокоить бешено бьющееся сердечко. Потом она вытащила флакон с духами из седельной сумки и медленными шагами подошла к лежавшему поодаль телу крупного мужчины, который, раскинув руки, уткнулся лицом в засохшую грязь около дороги. Она сняла крышку с флакона, приложила его прямо к своему носу и присела на корточки перед трупом. Когда она протянула ладонь к его одежде, то в первый раз в жизни услышала стук собственных зубов, выбивавших мелкую дробь от жути, охватившей всё ее тело. Могла ли она думать, соглашаясь лететь сюда, что ей придется делать такие вещи? И пошла бы она на это, зная заранее, что ее ждет? Федор с его воплями – она поиздевалась над ним, всем видом показала его неуравновешенность. Не получится ли так, что она сама начнет бросаться на людей, вернувшись отсюда? И вернется ли она?..

“Довольно!” “Довольно этого! Сделай свое дело, просто найди огниво, и всё кончится”.

У мужчины огнива не оказалось. Алиса застонала сквозь сжатые зубы и перешла к другому телу.

Так всегда бывает. Когда тебе что-то не нужно, это всегда под рукой, но как только вещь становится необходима, она исчезает сразу отовсюду. Раньше Алиса постоянно видела мешочки с кремнем и огнивом на поясах местных жителей. Теперь же ей пришлось обойти семерых, чтобы наконец обнаружить то, что искала. Когда она дернула с трупа заветный мешочек, тот отказался отрываться с пояса. Нервы Алисы были на пределе, она потянула еще раз со всей силы, так, что труп дернулся, и руки его колыхнулись, как будто он вздумал ожить. Мешочек оказался у Алисы в руке, она, вконец уже обезумев от отвращения и страха, бросилась к лошади. Вскочила, забыла отвязать и стала кричать сквозь слезы на упрямую кобылу, отказывающуюся трогаться с места. Когда обнаружила в чем дело, расплакалась уже всерьез, соскользнула вниз и обняла Муху за шею, прижавшись щекой к ее белой шкуре. Лошадь легонько потянула на себя привязанные поводья, как бы давая понять, что пора уже трогаться из этого места. Алиса поцеловала лошадь, освободила поводья и, уже слегка успокоившись, проверила ничего ли она не забыла, и только затем взобралась верхом, чтобы покинуть уничтоженную деревню.

Через час, расположившись в небольшом перелеске, она развела, наконец, костер, показавшийся ей сейчас самым чудесным изобретением цивилизации и набросала в образовавшиеся угли (сколько раз ей еще предстоит вздрагивать при слове “угли” в будущем) часть своей съедобной добычи из мешка. Она уже приготовила подходящую палку, чтобы как следует попереворачивать клубни, дабы они хорошо пропеклись. И в этот момент хлынул дождь! Это был настоящий ливень, который собирался весь сегодняшний день, готовился, набираясь силы в темневших облаках, о которых Алиса попросту забыла. Ей было не до облаков до этого. До этого конкретного момента.

Она подняла лицо к небу, принимая на себя удары многочисленных крупных капель. Сил бороться больше не было. Она просто опустилась на моментально намокшую траву и стала смеяться. Где-то, в какой-то далекой дали над ней, видимо, потешался мерзкий шутник со странным чувством юмора. И она была согласна, что последняя шутка удалась ему на славу. Что ей еще оставалось, кроме как смеяться за компанию? Она и смеялась.

*

Через три дня после этого громада замка Блэкстон выросла перед ней во всем его мрачном великолепии.

*

Когда герцогу доложили о посланнике, он как раз закончил писать письмо архиепископу.

Озрик стоял на пороге и чертыхался.

— В чем там дело? – осведомился герцог, комкая письмо. Намеки вышли уж слишком прозрачными. Стоило смягчить формулировки.

— Проклятый мальчишка! У него хватило наглости мне угрожать. Не дай бог, он мне наврал!

— Какой мальчишка, Озрик?

— Он твердит, что он посланник принцессы Анны. Меньше всего он похож на посыльного мятежной сестрички.

— Если ему удалось убедить тебя прийти ко мне с докладом, он стоит того, чтобы его выслушали. Будем последовательны. Но можешь постоять за дверью. Если он окажется не тем, за кого себя выдает, я отдам его тебе.

— А может мне лучше остаться в комнате? Черт его знает, какие у него замыслы. У нас не меньше врагов, чем друзей.

— Ступай, Озрик. С одним мальчишкой я уж как-нибудь справлюсь.

Однако предосторожности ради, он засунул лежащий на столе кинжал за голенище сапога.

Когда посыльный вошел в комнату, герцог дождался, пока недоверчивая физиономия Озрика скроется в дверном проеме, и лишь потом внимательно осмотрел вошедшего.

Первый же взгляд едва не вызвал у герцога приступ смеха. Озрик был хорошим слугой. Преданным и сильным. Но проницательность никогда не входила в число его добродетелей. Во-первых, посланник был девушкой, пусть и одетой в мужскую одежду. Во-вторых, посланник, а точнее, посланница, не принадлежала к простому сословию. Осанка, уверенная походка, а главное, взгляд, выдавали в ней девушку из очень хорошей семьи. Особенно, если учесть ее юный возраст. Практически ребенок. Если она в таком возрасте настолько уверенна в себе и так бесстрашна, что ввязалась в смертельно опасное дело, ее родители, без сомнения, весьма высокородные особы.

Герцог помимо желания встал из-за стола, автоматически признавая в посланнице девушку из своего круга. Он пока не ведал, кто она, но не сомневался, что девица далеко не та серая мышка, за кого себя выдает. Прежде, чем она начала говорить, он вобрал в себя весь ее образ. Мешковатую куртку подмастерья с тонким поясом, узкие кожаные штаны, стройную вытянутую фигуру. Отметил жертву, на которую она пошла, остригая золотые волосы, чтобы быть похожей на мальчишку. Взгляд, уверенный и настороженный одновременно, оценивающий его самого и всю ситуацию, плотно сжатые губы. Свободная поза – правая рука на поясе, носок левой ноги смотрит прямо на него – совсем не просительница. Герцог заговорил первым.

— Какие вести вы мне принесли, юная незнакомка?

Он явственно увидел, как она остановила фразу, готовую сорваться с ее губ. И сказала другое, с видимым облегчением.

— Я рада, ваша светлость, что потребуется меньше объяснений. Меня зовут Алиса. Я послана к вам принцессой Анной.

И только сейчас она поклонилась ему.

— Это чрезвычайно интересно. С чего она взяла, что я стану выслушивать ее посланцев?

— Разве это вас к чему-то обязывает? – удивилась она.

— Сейчас такое время, что и более скромные поступки признают государственной изменой.

— Я не думаю, что кто-то узнает о нашем разговоре, по крайней мере, я постаралась сделать все, чтобы этого не произошло. Ваш слуга… тот, что у двери… он единственный, кому мне пришлось сказать правду. Иначе я бы к вам не прошла.

— Нет, подобных гарантий мне недостаточно. Верить словам не в моих правилах.

— Вот, взгляните. По крайней мере, это вас убедит, что меня действительно послала ее высочество.

Она подошла ближе и протянула герцогу перстень. Он секунду медлил, завороженный запахом, который исходил от девочки, потом взял перстень, глядя не на него, а на протянувшую его ладонь, и повертел в руке. Камень тускло сверкнул кровавым отблеском. Потом пожал плечами и вернул перстень обратно.

— Н-ну хорошо, так что же просит мне передать ее высочество?

В этот момент в дверь втиснулся громадный силуэт Озрика.

— Ваша светлость, — пробубнил он, — к вам посыльный от короля.

Герцог приподнял бровь и внимательно взглянул на Алису.

— Сегодня, видимо, день совпадений?

В ее взгляде он прочитал нечто похожее на “пожалуйста, не выдавайте меня”.

— Мне вывести этого? – спросил Озрик, мрачно глядя на Алису.

— Послушай, дружище, — усмехнулся герцог, — ты что, сегодня забыл дома глаза? Как ты умудрился спутать с мальчишкой очаровательную девушку?

— Она девка?! – Озрик воззрился на Алису так, словно она была, как минимум, привидением. – Черт, вы правы, мессир, я только сейчас разглядел. Простите, никак не мог подумать такого.

— Ладно, ступай. Пригласи посыльного. А она останется здесь, это вызовет меньше подозрений, чем если ты будешь уводить ее под носом у королевского посланника.

— Садитесь около окна и сделайте вид, что чистите вот это, — герцог снял со стены идеально отполированный меч и вручил его Алисе рукояткой вперед.

Сам он только успел усесться за стол, когда вошел посыльный.

На этот раз он был действительно похож на королевского гонца. Расшитый золотом камзол и модная шляпа с двумя длинными перьями сразу выдавала в нем столичного жителя. Он поклонился у двери, стремительно подошел к столу, за которым сидел герцог, поклонился еще раз и подал запечатанный королевской печатью пакет. Пока адресат не спеша распечатывал его и читал письмо, гонец в почтительной позе стоял перед герцогом, ожидая ответа. Ему и в голову не пришло обращать внимание на притулившегося у окна мальчишку, старательно полировавшего до блеска длинный клинок. Будь он внимательней, возможно, его удивило бы, что парень делает это шелковым платком, стоимость которого была больше самого клинка.

Герцог сложил письмо и отодвинул его на край стола. Он широко улыбнулся посланцу.

— Как нынче на дорогах, любезный? Спокойно или не очень? Что-то я давно никуда не выезжал.

— В ваших владениях спокойней, чем где бы то ни было, ваша светлость, — промолвил посланец, кланяясь.

— Вы, очевидно, устали. Я распоряжусь, чтобы вас и вашу лошадь хорошо накормили и дали удобную комнату для ночлега. А завтра с утра отправитесь назад к королю с моим ответом.

— Вы позволите осведомиться, каков будет ваш ответ?

— Да, разумеется. Скажите королю, что я присягал ему, и намерен, как верный вассал держать присягу. Однако… — герцог поднял вверх указательный палец, — однако я не нанимался к нему в палачи. Если ему угодно, пусть приходит сюда и сам казнит того, кто, по его мнению, нарушает свой долг перед ним.

Лицо посланца несколько вытянулось, и видно было, что ему с трудом далась улыбка.

— Это все, что вашей светлости угодно передать королю?

— Ну… Пожалуй, я еще подумаю. Возможно, завтра утром я вызову вас. А пока это все. Озрик проводит вас и распорядится, чтобы вы ни в чем не испытывали нужды.

Гонец вышел несколько обескураженный, но ему ничего не оставалось, как примириться с ситуацией.

— Вы смелый человек, ваша светлость, — подала голос Алиса, — король вряд ли будет доволен таким ответом.

— Пусть пеняет на себя. Он требует, чтобы я предал суду и казнил одного из баронов, моих вассалов. Этот человек, якобы, изменник. А вся его измена заключается в том, что он чересчур громогласно выражал сочувствие к Анне, сестре короля. Да дело даже не в этом. Семейные дела королевского семейства меня не касаются. Но этот человек мой верный союзник. Он мне нужен.

— Возможно, таким образом король пытается проверить вашу верность.

— Я не нуждаюсь ни в каких проверках. Свою верность я доказал на поле боя еще его отцу. И года не минуло с тех пор.

— А вы не боитесь, что король и вправду решит придти к вам, чтобы свершить то, что требовал от вас?

— Нет, не боюсь. Он прекрасно понимает, что это обернется для него серьезной войной. Возможно, он и смог бы разбить меня в открытом бою, собрав все войска, что смог бы собрать, но я-то не собираюсь идти к нему навстречу. Он знает, что ему придется затевать осаду пограничных замков. Тех замков, которые начал возводить мой отец, а я со всей тщательностью продолжил. Длительная осада на территории, где население целиком на моей стороне грозит ему разложением войска и, в конечном итоге, бегством. К тому же, при нынешнем раскладе дел, отсутствие короля в столице дольше, чем на два месяца приведет к тому, что он вернется домой и обнаружит, что он уже и не король вовсе.

— Да, вы здесь у себя неуязвимы. Но стоит вам выехать за пределы своих владений…

— А мне ни к чему выезжать. Всё, что мне требуется, я могу сделать отсюда. Мои сундуки полны золота, в отличие от королевской казны, спасибо южной морской торговле. Мои крестьяне сыты и довольны своей жизнью, я не деру с них три шкуры, как другие, забывающие о том, что нищий крестьянин – плохой работник. В городах процветают ремесла, я ежемесячно справляюсь у цеховых комитетов об их нуждах. Оружейное производство на первом месте. Если мне понадобится, я за неделю смогу вооружить десять тысяч солдат. Это, не считая рыцарей, моих вассалов, предпочитающих держаться моей руки, по опыту зная, на что я способен. Многие из них говорили, что мне прямая дорога в монахи, считая, что все унаследует мой младший брат. Теперь они чувствуют, как мое стремление с детства вникнуть в дела отца помогло мне не терпеть поражений. Я не претендую на трон, во мне нет королевской крови, и это лишает меня напрасных амбиций, которые губили многих других. Я присягнул королю, потому что святые отцы возложили корону на него. Я не могу идти против воли церкви, и я не вмешиваюсь в распри королевского двора. Прочее меня не волнует. А теперь говори, чего хочет от меня принцесса.

Вся это речь, произнесенная спокойным, но глубоко убежденным тоном, заставила Алису колебаться. Видно было, что она подбирает нужные слова.

— Именно ваша сила и заставила принцессу обратиться к вам. Ваша позиция может оказаться решающей. Буду откровенна, столица сейчас бурлит, и мало у кого вызывает симпатию молодой король. Вы ведь знаете, какие слухи ходят…

Она помолчала, ожидая реакции герцога, но он оставался непроницаем.

— Говорят, что смерть его отца была… не совсем случайной. Люди до сих пор вспоминают старого короля и жалеют о его смерти. Говорят, что он собирался передать трон… дочери. И если бы не эта неожиданная смерть, то… тогда…

— Мало ли что говорят, Алиса, — промолвил герцог. – Если бы мы верили во все слухи, что распространяют люди, никто не мог бы уже отличить правду от лжи.

— Возможно, это только слухи, но дело в том, что молодой король и собственными поступками не завоевывает симпатий. Он занимается только выискиванием заговоров, реальных или нет, разоблачением изменников и казнями, беспрерывными казнями. Никто уже не чувствует себя в безопасности, даже самые знатные бароны королевства. Впрочем, по сегодняшнему посланию вы сами, ваша светлость, можете сделать выводы, какими методами действует король.

— Что же мне предлагается – участие в заговоре против короля?

— Нет, ничего такого принцесса не может от вас требовать. Она просит только об одном. Оставаться в стороне от событий. Не вмешиваться в происходящее на стороне короля. Просто продолжать то же самое, что вы и делали до сих пор. Потому что ваше вмешательство может помешать всему тому, что должно произойти… К сожалению, я не могу рассказать вам… Это тайна принцессы. Но, поверьте мне, она будет вам очень признательна за невмешательство. Это будет для нее равносильно поддержке.

— Невмешательство в некоторых случаях равносильно предательству. Я ведь осведомлен, что там затевает королевская сестричка. Если Анна думает, что все ее приготовления удастся сохранить в тайне, то она сильно ошибается. Все эти заграничные вояжи ее эмиссаров обсуждаются даже в наших, далеких от столицы местах.

Алиса предпочла промолчать, а герцог продолжил:

— Я не собираюсь в это вмешиваться по одной простой причине. Король и сам замечательно справится со своими проблемами без меня. Я достаточно хорошо знаю этого юношу, чтобы понять, что он способен вытащить на свет божий нескольких крыс из их нор. Уверяю тебя, Алиса, это не сложно. Сейчас он в затруднительной ситуации. Но, дай ему встать на ноги, он научится избавляться от врагов не хуже своего отца.

— Но он же палач, ваша светлость! – воскликнула Алиса. – Он убивает людей без всякого суда, по одному подозрению.

— Потише, потише, девочка!… Он просто слишком юн, а потому горяч. Если ему суждено править, он изменится.

— Когда, когда это произойдет? Сколько людей должно погибнуть прежде?

— Если ты так заботишься о жизнях тварей божьих, Алиса, вспомни, что сестрица Анна собирается начать гражданскую войну. Как по-твоему, сколько подданных нашего великого королевства погибнет в этой войне?

— Но… Но это не будет гражданской войной. Всего лишь… — она вдруг осеклась.

Герцог смотрел на нее и ждал продолжения. Алиса поняла, что только что едва не выдала главную тайну принцессы Анны. Этот герцог действительно был очень-очень непростым человеком.

— Что же ты замолчала, Алиса? Боишься, что скажешь лишнее? А ты не боялась, когда ехала ко мне, что я могу силой заставить тебя выдать все твои секреты? Или отдать тебя, на худой конец, в руки правосудия?

— Мне говорили про вас, что вы – человек чести, ваша светлость.

— Обычно так говорят мои друзья. С ними я действительно поступаю честно. Но никто мне пока не доказал, что принцесса Анна и ее люди – мои друзья.

– Ох, ваша светлость, пока в столице дерутся, вы становитесь сильнее. Вам совсем не выгодно усиление короля. Не трогайте принцессу, и она не даст столице чересчур укрепиться в королевстве.

— Такие разговоры попахивают государственной изменой, между прочим.

Алиса вздохнула.

— Чего вы боитесь, ваша светлость? Неужели даже здесь, в вашем замке кто-то может подслушать наш разговор?

Он изумленно посмотрел на нее. Да, эта девчонка, без сомнения, из самого высокого рода. Отчаянная храбрость, удивительное хладнокровие и рассудительность в ее-то юные годы. Просто бриллиант! Герцог откинулся на высокую спинку и с удовольствием оглядел ее с ног до головы. Она стояла, уперев кулачки в бока с выражением забавной досады на лице.

— Кто твой отец? – спросил он.

Вопрос застал Алису врасплох.

— Это так уж важно?

— Разумеется. Да будет тебе известно, милое дитя, прежде чем я собираюсь обсуждать что-то важное с кем бы то ни было, я сперва должен понять, с кем разговариваю. Так уж я веду дела.

— Ну… Я даже не знаю, стоит ли мне говорить вам…

Герцог видел на ее лице мучительные колебания, но не торопил с ответом. Он сразу понял, что с ее происхождением что-то не то, иначе она бы не разъезжала по дороге в мужской одежде. Но признаваться в семейных тайнах тяжелее всего, так что он предпочел просто отхлебнуть глоток вина и подождать.

То, что он принял за колебания, на самом деле было всего лишь неумение Алисы обманывать людей и неуверенность в том, что ее не разоблачат. Наконец она решилась:

— Не знаю, ваша светлость, как вы отнесетесь к тому, что я скажу, но покойный король Генрих и есть мой отец.

— Что?! О, черт… Так это правда?

Герцог так резко вскочил, что большой серебряный бокал с вином опрокинулся и залил письмо архиепископу, которое герцог переписывал уже раза четыре.

— Ты… о, черт… ВЫ – внебрачная дочь Генриха, сестра короля и принцессы Анны?!

— А кто вам сказал, что – внебрачная?! Не оскорбляйте моего отца! Моя мать родила меня в тюремной камере монастыря Сен-Роуз, куда ее отправили по обвинению в измене королевству. Отец ничего не узнал обо мне до самой своей смерти. Ему боялись говорить об этом. Боялись за меня. Как моя мать, так и сестра Анна, приезжавшая навестить мать в темнице. Сестра и вывезла меня из крепости и воспитывала тайно от всех.

— Я слышал какие-то разговоры об этом, но понятия не имел, что дело обстоит настолько… интересно… хм!

— Теперь вы знаете мою самую большую тайну. Надеюсь, это убедит вас в том, что я пришла к вам с добрыми намерениями.

— Простите, ваше высочество, ежели я проявил грубость, — герцог с улыбкой склонил голову и приложил руку к груди, — с вашего разрешения…

Он снова сел в свое кресло, широким жестом приглашая Алису расположиться напротив. Она примостилась на многочисленных подушках, разбросанных прямо на полу, соорудив из них некое подобие трона.

— Должно быть, вы ненавидите своего отца, — задумчиво проговорил герцог, наливая себе вина. Перед этим он, правда, призывно помахал бутылкой в сторону Алисы, но она коротким жестом отклонила предложение.

— Напротив, я ненавижу свою мать, — выдавила из себя Алиса и скривилась, — если бы не ее измена, я сейчас жила бы во дворце нормальной жизнью нормальной принцессы. А отец… Ну что, он поступил, как настоящий король. Как он еще мог поступить с изменницей? Конечно, знай он, что она беременна… Вот за это я ее тоже ненавижу! Что она не сказала ему. И сестре запретила говорить. Мой отец так ничего и не знал обо мне все тринадцать лет моей жизни. А потом его убили. Мой собственный брат.

— А ваш брат знает о вашем существовании?

— Полагаю, подозревает, так же, как и вы. Свидетели были. Кормилицы, слуги, учителя. Он даже сам видел меня пару раз, правда, не зная, кто я. Но точно он ничего не знает и, похоже, это его сильно бесит. Впрочем, его много чего бесит.

— Н-да, всё это весьма, весьма… занятно.

— Вы находите это занятным?

— Простите, я хотел сказать — прискорбно. Хе-хе! Н-да. Две сестрички собираются угробить брата, который угробил их отца, который засадил в крепость их мать.

— Скажите, ваша светлость, а что случилось с вашим собственным младшим братом после смерти вашего отца?

Герцог в один момент стал мрачнее тучи.

— Наверняка вам порассказали на этот счет много разной ерунды, не так ли? На самом деле, вы не знали моего брата. Более невыносимого человека я за всю жизнь не видел. Он принес моему отцу столько горя, что, клянусь, будь он сейчас жив, он бы меня одобрил.

Герцог отхлебнул большой глоток и с силой поставил бокал на стол.

— Черт бы его побрал, моего братца! Грех так говорить, да еще о покойнике, но этот человек того заслуживает. Он был никчемным, грубым, неотесанным пьяницей, прожигающим деньги семьи в бесчисленных попойках с такими же отвратительными, как он сам друзьями. Жестоким и бесполезным негодяем, которому рождение дало власть, а дьявол – неукротимый нрав и огромную физическую силу. Да, это я отправил его туда, откуда он не возвратился! Многие, уверяю вас, вздохнули с облегчением, когда он не вернулся из похода в соседнее графство. Я даже не знаю, где лежат его поганые кости. И, признаюсь честно, — он склонился вперед, обдав Алису винным ароматом, — не хочу этого знать.

Алиса отвернулась и покачала головой. Нравы, нравы, проклятые нравы, они сводили ее с ума!

— Хотите услышать, как всё было на самом деле? Не многие могут похвастать, что знают правду об этой истории.

Алиса пожала плечами. Она не хотела слушать, но понимала, что это ей может пригодиться в дальнейшем.

— Мы давно не ладили с Эвре. Еще мой отец трижды занимал соседние города этой неугомонной семейки, но они опять принимались за старое. Грабили и жгли наши деревни. Видно, это у них в крови. Говорят, когда-то давно их предки были обычными разбойниками. Нельзя сказать, что я в это верю, но доля правды в слухах точно присутствует. Так вот, после смерти отца, как только я разобрался с неотложными делами, я решил раз и навсегда покончить с этими постоянными распрями. Я подкупил военачальника Эвре с тем, чтобы просто уничтожить в открытом бою всю их армию. Но потом мне пришла в голову гораздо лучшая мысль. Я снарядил небольшой военный отряд, якобы с целью патрулирования границ герцогства. Потом я отправился к своему братцу и попросил его возглавить этот отряд. Мой идиот-братец, видимо, считал, что после смерти отца я буду в нем сильно нуждаться, и подумал, что я решил таким образом умаслить его. Потому что в серьезные военные походы его обычно никогда не брали. Подчиняться кому бы то ни было, он отказывался, а командовать… Командир из него был, как из монаха любовник. Он решил, что ему наконец-то оказывают доверие, и согласился. Иначе бы ни за что на свете мне его не уговорить. Я ненавидел Карла, но он ненавидел меня вдвойне. Ненавидел и презирал. Из-за того, что я никогда не участвовал в их попойках и тупых турнирах, а вместо этого корпел над книгами и совершенствовал свои боевые умения с настоящими учителями. Он называл меня слабаком. Надеюсь, он сейчас горит где-нибудь у чертей в пекле! Так вот, он возглавил этот отряд и в первую же неделю нарвался на неприятности. Встретил людей Эвре на самой границе, явно готовившихся напасть на пограничный городок. Конечно, он тут же кинулся в погоню и влез по самые уши на чужую территорию. На это я и надеялся. Я сразу же послал депешу старшему Эвре, якобы с извинениями, и с заверениями, что мои люди уйдут, лишь бы он не трогал моего брата. Тем временем, подкупленный мною военачальник разместил в удобном ему месте две сотни арбалетчиков, которые попросту перестреляли весь отряд моего братца, как гусей на охоте. Ха-ха! Сами понимаете, получился конфуз. Гневу моему не было предела. Я обвинил Эвре в подлом вероломстве и прилюдно поклялся отомстить за своего брата, уничтожив весь их поганый род. И тут же объявил подготовку к настоящему военному походу. Вам хорошо известно, что сделай я так в действительности, мои солдаты попросту раздавили бы чертовых Эвре со всех их графством. Конечно, потери мои были бы ужасны, у них есть пяток неплохих крепостей с прекрасным гарнизоном, кстати говоря, но… Но я же собирался мстить за брата! Святая месть, кто будет думать о потерях? Так что через неделю я получил письмо с предложением переговоров. Я даже поломался для порядку. Потом на переговорах мы быстренько уладили все спорные вопросы к вящей выгоде моего герцогства. И, между прочим, они клятвенно пообещали никогда больше не чинить никаких обид и разорений моим людям и моему имуществу. Хотите, покажу договор?

— Не надо, я вам верю.

— И ни одного нападения с тех пор. Вот так-то, дорогая моя. Даже твой отец, упокой господи его душу, не решал с таким блеском своих проблем, а король он был… о… замечательный!

Алиса глядела на довольную физиономию герцога и верила в то, что он действительно искренне восхищается собственной ловкостью. И это был один из лучших баронов королевства. Господи, каковы же тогда остальные?!

— Я так и не спросил у вас, как вы добрались из столицы до моего замка? Надеюсь, без происшествий? Путь не близкий и полный опасностей, особенно для юных дам.

— Да уж, — Алиса опустила голову.

— Что это с вами? Действительно были неприятности?

Алиса не хотела рассказывать. Было отвратительно вновь вспоминать эти гадкие подробности происшедшего в трактире “Жирный рябчик”. Какое дело герцогу до этого? Но вдруг ей ужасно захотелось излить душу. Просто по-детски пожаловаться большому, сильному дяде. Он был с ней откровенен. Может быть даже, он проникнется к ней симпатией, если она нажалуется ему. И она принялась рассказывать. Посмеиваясь и опуская глаза.

Ее надежды оправдались. Герцог слушал рассказ, и лицо его постепенно каменело, начиная напоминать посмертное изваяние на собственном саркофаге.

— Значит, младший Рили снова взялся за старое, — выдавил он под конец, осушив залпом еще один бокал, — проклятый мужеложец! Ладно бы еще он занимался этим втихомолку, но он похищает людей на дорогах, как разбойник. Один раз его уже поймали за этим занятием. Только его отец – герцог – смог спасти его от гнева церкви. Старший Рили слишком влиятелен, а теперь еще и сдружился с молодым королем. Видать, его сынок решил, что можно снова…

— А моя сестра говорила, что герцог Рили не слишком-то важный господин.

— Ваша сестра, дорогуша, говорит охотно и помногу, но я бы трижды поостерегся верить ее словам. Тьфу! Ну, и мерзкую историю вы рассказали!

— Простите, что огорчила вас. Вы сами попросили.

— Это ВЫ говорите об огорчении?!.. – он покачал головой, — Вы сказали — там был этот человек – “лейтенант”?

— Ну, да.

— Никакой он не лейтенант. Это наемник, я знаю о нем. Он умрет, не беспокойтесь.

— Но, ваша св…

— Не спорьте со мной, сударыня, — сказал герцог таким тоном, что рот Алисы закрылся сам собой, — возможно, вы долго жили в глуши, и вам простительно незнание, но я скажу вам, что человек, подобным образом обращающийся с принцессой крови, жить не может. Тут не о чем спорить!

Пока она лепетала что-то в ответ, он думал только об одном. А много ли он знает людей, которые, попав в подобную ситуацию, поведут себя настолько хладнокровно и предприимчиво? И, пожалуй, решил, что не слишком. “Она явно в папашу!” — решил герцог и удовлетворенно усмехнулся.

— Ладно, Алиса, вам же необходим мой ответ на вашу просьбу?

— Да, очень бы хотелось услышать от вас, что вы намерены предпринять.

— Передайте Анне, что я не буду ничего предпринимать, до тех пор, пока… ситуация не изменится.

— Вы выражаетесь чрезвычайно туманно.

— Напротив, яснее некуда. Я подожду и посмотрю, что мне смогут предложить обе стороны. Пока что я вижу одно – король не собирается ничего мне предлагать, а вам предлагать просто нечего. Поэтому мне и смысла нет сдвигаться с места.

— Нас это вполне устраивает. В ближайшее время многое в столице изменится, и тогда у нас будет возможность сделать приемлемое для вас предложение.

— Дай-то бог, дай-то бог! А теперь, юная принцесса, позвольте мне вернуться к моим делам.

Алиса встала, но герцог остановил ее жестом.

— Знаете, я думаю, что вам лучше переночевать у меня. Чтобы вас видело как можно меньшее количество людей. Это в ваших же интересах. Тем более что посланец короля у нас в гостях. Если вы не против, можете лечь спать в моей постели, в комнате позади кабинета. Я всё равно буду всю ночь заниматься с бумагами.

— Наверное, вы правы. Спасибо за такой жест доверия.

Герцог внимательно взглянул на нее, но так и не смог определить, была ли ирония в ее словах. Он снова налил себе вина.

— Я могу хотя бы умыться с дороги?

— Разумеется. Я вызову Озрика, он принесет воду и полотенце. Располагайтесь. Если что-то понабиться, можете смело меня беспокоить. Я буду работать здесь до утра.

Алиса устало улыбнулась и исчезла за дверью.

Часов через пять он отложил в сторону перо, широко зевнул (в который уж раз) и встал из кресла, потягиваясь. За окном, забранным простой решеткой, уже почти рассвело. Он несколько раз прошелся по кабинету, в задумчивости поглаживая аккуратно постриженную бородку, потом заглянул в спальню. Несколько минут он смотрел на девочку, спящую в его постели. Безмятежность девичьего лица так контрастировала с проблемами, в которые он был только что погружен, разбирая письма, прошения, доносы и, в свою очередь, отвечая на них, что это вызвало в нем воспоминания о тех редких счастливых днях своего детства, проведенных им вдали от отцовского замка, когда он предавался безмятежному времяпрепровождению у своих далеких родственников со стороны матери. Это родило в нем некоторое щемящее сочувствие к Алисе. Ей сейчас еще меньше, чем было ему, когда пришлось оставить детские забавы и сосредоточиться на освоении трудной науки властвовать и управлять.

“У нее прекрасное воспитание и подходящий характер, — подумал он, — но стоит ли власть тех потерь, которые она с собой приносит?”

Он поморщился, понимая, что размышляет, скорее, о себе самом. Но так же прекрасно он понимал, что ему не было дано выбора. Как и этому юному созданию, свернувшемуся клубком на его постели. Герцог подошел поближе и укрыл Алису еще одним одеялом. Камины в это время года никто в замке не топил, а утренняя прохлада, порой, пробирала до костей.

Конечно, он знал, что в ее годы ей уже давно пора было думать о муже. Точнее, думать за нее будут другие. И в один прекрасный день она вдруг может оказаться в замке какого-нибудь пьяницы или даже сумасшедшего. А если даже и не так, что с того? Как будто среди нормальных баронов мало дураков или просто ублюдков. Даже среди королей. Нынешний – неплохой пример, между прочим! Потом герцог вспомнил своего брата, и ему стало нехорошо. Он отвернулся и едва слышно выругался. Лицо его, при этом, напоминало маску отчаянья.

Невесте его брата было почти столько же, сколько сейчас Алисе. Может быть, ее и не от кукол оторвали, но была она еще абсолютным ребенком, наивно верила в сказки о рыцарях и принцессах и обожала своих родителей. Но у ее родителей был выбор: отдать свою дочь за Блэкстонов или отдать Блэкстонам собственное графство, после того, как их армия превратит его в руины. По сути – выбора не было. Эта девочка стояла у алтаря и тихонько всхлипывала от ужаса, не понимая, как может мир так измениться за несколько коротких недель. Ему, конечно, тогда было ее жалко, но две вещи давали утешение его сердцу. Он верил в отца, верил, что тот никогда не ошибается. И второе – надежда. Он надеялся, что такое невинное создание способно, быть может, изменить его брата к лучшему. Он был юн. Только этим можно было объяснить подобные смешные заблуждения. Позже стало намного хуже. Когда за свадебным столом братец как обычно напился до свинского состояния, он понял, что избегает смотреть в глаза родителям невесты. У ее матери было лицо цвета белоснежной скатерти. Особенно, когда Карл начал орать о том, что главное в супружестве, это “супружеский долг”, и что он-то знает толк в этом деле, как никто другой. Он обхватил своей ручищей девочку и обещал ей, что она не будет разочарована.

Герцог до боли сжал кулаки и закрыл глаза. Чертовы воспоминания не отступали! Господи, ты по праву наказываешь его воспоминаниями. Он помнил, будто это было сейчас, как бедняжка спасалась бегством от пакостного чудовища, собственного мужа, бегавшего за ней по коридорам их огромного фамильного замка. Пьяного, брызжущего слюной, выкрикивающего угрозы и ругательства. Он помнил, как она барабанила маленькими кулачками в их двери, тяжелые обитые металлом двери. И кричала тоненьким, срывавшимся от ужаса голоском:

“Помогите мне, пожалуйста!” “Ради Бога, помогите!”

Его до сих пор сотрясал этот слабый стук, когда она добежала до его двери, уже не в силах кричать. И собственный стыд, когда он понял, что не откроет ей, потому что семейные дела брата – не его дела. Именно чувство бессилия, которое родилось у него в ту ночь, он никогда не простил Карлу. Именно тогда у него впервые появилось реальное желание убить своего брата.

Она погибла, когда его не было в замке. Отец отослал его встретиться с делегацией цеховых комитетов в соседний город. Может быть и намеренно, чувствуя, что струна ненависти между сыновьями натянулась слишком сильно. Когда через месяц он вернулся, то увидел венок из фиолетовых цветов на башенке подъемного моста. И сразу всё понял.

Он не собирался никого расспрашивать и ничего узнавать. В душе горели жалость и чувство вины. Даже ненависть отступила на второй план. Ему сказали, что произошел несчастный случай, но слухи невозможно было унять. В конце концов, во время похорон он набрался мужества и взглянул на тело в гробу. Надо ли было так тщательно оборачивать ее шею черным кружевным воротником? Или просто у него был приступ подозрительности? Какое это имело значение? Он знал, кто был настоящим виновником ее смерти. Каков был процент его собственного участия? Не слишком уж великий, но был.

Герцог стремительно вышел из спальни и подбежал к окну, чтобы глотнуть свежего утреннего воздуха. Хватит воспоминаний! Пора было решать вопросы нынешнего дня.

Он приоткрыл дверь кабинета. Озрик, как всегда, тут же проснулся, даже от такого легкого шума. Его огромное ложе было расположено в комнате перед покоями герцога таким образом, что никто не смог бы пробраться к хозяину, не разбудив слугу. Он поднялся на ноги, покачиваясь со сна.

— Как ночка, ваша светлость? Девушки всё молодеют?

— Ох, ну и кретин! – покачал головой герцог. – Что ты несешь?!

— Простите, ваша светлость, — склонил голову Озрик. Но глаза его при этом смешливо поблескивали.

— Да, пойми ты, тупая голова, я не смешиваю политику и личные дела. Единственное исключение, которое возможно из этого правила – это если я, наконец, на ком-нибудь женюсь.

— Да сподобит вас господь на это!

— Тьфу! Иди к дьяволу! Вот, возьми письма и отдай гонцам. А это пускай передадут посланцу короля. Пусть немедленно отправляется обратно. Я не хочу видеть, как он болтается по моему замку. Всё!… Да… Вызови ко мне Годфри. Но только когда девчонка уедет. Кстати, принеси ей еще кувшин с водой и легкий завтрак.

— Будет сделано, — кивнул Озрик.

Герцог снова прикрыл дверь. Алиса стояла в проеме противоположной двери и протирала глаза. Босые ноги утопали в мохнатом ковре, а на голове волосы устроили настоящий кавардак. Его губы расплылись в невольной улыбке.

— Доброе утро, ваша светлость, — сказала она и зевнула, не удержавшись.

— Доброе утро! Я уже послал за завтраком для тебя.

В такой ситуации он просто не смог заставить себя обратиться к ней на “вы”.

— Угу! Мне нужна холодная вода. Желательно, в большом количестве.

— Колодец во внутреннем дворе. Можешь нырнуть.

— Вот спасибо…а-а, — она вновь зевнула, — а зеркало у вас есть?

— Я пошлю за ним.

— Спасибо. Вы гораздо любезней, чем о вас рассказывают.

— Вот как? А что же обо мне такое рассказывают?

— Вам это не понравится.

— Переживу как-нибудь.

— Говорят, что вы очень жестокий и расчетливый человек. Что вы всё подчиняете своей воле и с вами опасно встречаться.

— Врут!

— Конечно, врут. Я вижу, что вы добрый и гостеприимный.

На этот раз он не в состоянии был поверить, что она способна сейчас иронизировать.

— С принцессой? По-другому и быть не может. Это моя обязанность.

— А когда вы спите?

— Когда дают возможность обстоятельства.

— Надеюсь, я не послужила плохим обстоятельством?

— Напротив. Весьма приятным.

— Я польщена.

Нет, всё-таки иронизирует. Он покачал головой.

— Надеюсь, что мы еще встретимся, при более удачных обстоятельствах.

— Буду рада.

— Ладно, достаточно этого бреда! Сейчас ты умоешься, поешь и поскачешь обратно. Я хочу тебе сказать только одну вещь, и это уже серьезно. Если вдруг у вас что-то не получится с Анной, а такое я думаю, весьма возможно, пожалуй, я смогу оказать тебе гостеприимство еще раз.

— Я приму это к сведению.

После завтрака они коротко попрощались, и Алиса уехала. Герцог погрузился в раздумья. Похоже, в королевстве назревали нешуточные потрясения, и он четко осознавал неизбежность своего участия. Рано или поздно выбор делать придется. Если только он не сыграет в свою игру. Некоторые самые первые зачатки будущих планов роились в его голове, пока не оформившись в реальную стратегию, но уже не давая покоя. От размышлений его оторвал Озрик, с сообщением, что Годфри ждет распоряжений герцога.

— Впусти, — кивнул он.

Вошедший оскалил лошадиные зубы в неком подобии улыбки и поклонился. Сверкнула отблеском полированная лысина. Годфри был худ, высок и сухощав. Герцогу больше всего он почему-то напоминал живую мумию, наподобие тех, что получались, если мертвец оказывался погребен в песках северной пустыни Ахранар.

— Я к вашим услугам, ваша светлость.

— Ты видел всадника, выехавшего через Столичные ворота?

— Первого или второго?

— Второго.

— Переодетая девчонка?

Герцог довольно прищурился. У Годфри был наметанный глаз в подобных делах.

— Именно. Следуй за ней. Незаметно, но далеко старайся не отпускать. Судя по тому, что я о ней узнал, скачет она быстро.

— Лошадь очень хорошая, ваша светлость. Таких по пальцам пересчитать.

— Тем более. Так вот, следуй за ней и внимательно наблюдай. Мне надо узнать, кто её настоящий покровитель, и правду ли она мне наговорила. Она представилась доверенным лицом принцессы Анны. Пока у меня нет причин в этом сомневаться, но проверить никогда не мешает. Следи за ней и оберегай от неприятностей. Она должна добраться до столицы. Впрочем, думаю, дальше земель барона Вейна сопровождать ее нет смысла. Там уже сама доберется. Ты всё понял?

— Понял, мессир, я должен быть соглядатаем и охранником.

— Скорее, второе. Следи за ней, как будто она твоя собственная дочь. Мне очень нужно, чтобы она доехала туда, куда направляется.

— А, ежели… Ежели она окажется не тем, за кого себя выдает?

— Если она окажется шпионом короля?.. Ты знаешь, что делать. Я очень не люблю королевских шпионов. Всё. Думаю, особой сложности эта работа для тебя не составит.

— Безусловно, мессир.

Он поклонился и стремительно вышел из кабинета. Герцог снова погрузился в свои раздумья, пока попросту не заснул, облокотившись на широкий стол.

*

Алиса выехала из замка Блэкстон со смешанными чувствами. С одной стороны, вроде бы она добилась того, чего хотела, но с другой, у нее было неотвязное ощущение, что с ней просто играли, как с куклой-марионеткой. Не было никаких оснований так думать, но отделаться от этого она не могла, потому и быстро как-то не ехалось. Она пустила Муху легкой рысью, обдумывая про себя состоявшийся разговор, оценивая самого герцога и то, как она себя вела с ним.

При зрелом размышлении она пришла к выводу, что герцог человек чрезвычайно опасный, но, однако ж, единственный, кто может им помочь в данный момент. Более ни у кого в королевстве не хватит ни сил, ни смелости, чтобы поддержать Анну. Оставалось добиться его желания им помогать. А для этого нужно было предложить ему что-нибудь, что могло бы его действительно заинтересовать. Пока у Алисы не было ни малейших идей на этот счет. Впрочем, дорога до столицы ей предстояла долгая, времени на обдумывание было хоть отбавляй.

Алиса скакала по землям герцога и поражалась той ухоженности, которую видела вокруг, в отличие от повальной нищеты, царившей в других землях. Словно бы это было совсем другое государство. Конечно, фактически так и было, если учитывать ту власть, которой герцог обладал в своих владениях. Но все эти тучные стада, пасущиеся на заливных лугах, покрытых изумрудной травой, распаханные до горизонта пашни, приветливые земледельцы, окруженные стайкой ребятни в зажиточных деревнях, небольшие городки с мощеными мостовыми и богатыми лавками, заполненными самым разным товаром, высокие соборы, украшенные многочисленными барельефами, с толпящимися у входа прихожанами, быстрые и холеные лошади, скачущие по широким дорогам, хорошо экипированное ополчение с начищенным до блеска оружием, а главное – лица, везде, везде довольные лица, всё это просто не могло не производить впечатления настоящего процветания, особенно на фоне того запустения и уныния, что встретилось Алисе на пути из столицы, и которое ей еще предстояло увидеть вновь. Герцог Блэкстон поневоле вызывал у Алисы уважение, не смотря на все свои откровения о брате, которыми он делился прошлой ночью. Особенно, если учесть, что он еще и умел прекрасно охранять всё это благополучие. Огромные, угрюмого вида замки, встречавшиеся на холмах вблизи дороги и совсем далеко от нее, наводили на мысль, что если вдруг понадобится, вся эта идиллия тут же ощетинится множеством замечательно вооруженных войск.

Такой союзник был бы для них и вправду бесценным приобретением. Правда, возникал другой вопрос – а не попадут ли они в крепкую зависимость от такого союзника?

*

Покинув земли Блэкстонов, Алиса погнала Муху в галоп, стремясь уже делать как можно меньше остановок по дороге в столицу. Никаких примечательных происшествий не происходило, постоялые дворы сменялись городскими тавернами, один раз Алиса даже решилась заночевать в лесу в одну совсем уж теплую ночь. Заодно удалось окунуться в местный ручей и смыть с себя хотя бы часть той дорожной пыли, которая налипла на нее сплошным слоем. Никаких ванн в тавернах, естественно, не было, а мыться с ведром у колодца, раздеваясь на глазах людей, Алиса, само собой, не могла.

Она уже думала, что доберется благополучно…

Это был большой поселок. Алиса скакала сюда почти сутки, не слезая с лошади, чтобы поскорее миновать жуткие пепелища, уничтоженных гвардией короля “восставших деревень”. Она спешилась у постоялого двора “Большой желудь”. Место было знакомым, Алиса сразу вспомнила, как останавливалась здесь, когда ехала к герцогу.

Ставя в стойло Муху, она столкнулась с несколькими вооруженными людьми. Она бы не обратила на них внимания, если бы не человек, который командовал этим отрядом. Он был в простой гражданской одежде, с низко надвинутой на глаза широкой шляпой и высоких сапогах. Из-под шляпы свисали длинные усы и, слышался неприятный с присвистом голос, когда он командовал своим людям располагаться в гостинице. Он постоянно оглядывался по сторонам и, зайдя внутрь, внимательно осматривал всех сидевших за столами посетителей. Алиса благоразумно решила пока что держаться от него подальше.

Всё получилось случайно. Она заказывала себе комнату. Видимо, Алиса настолько устала, что на вопрос трактирщика, “как вас зовут” назвала свое настоящее имя. Конечно, она тут же спохватилась и поправилась, однако стоило ей отойти от стойки, как она услышала за спиной хриплое дыханье. Оказалось, странный человек всё это время сидел за соседним столиком. Он не сказал ей ни слова, вдруг просто схватил за руку каким-то особым манером и сдавил ладонь так, что затрещали пальцы. Это было настолько быстро и неожиданно, что она взвизгнула. Именно так, как визжат глупые девчонки, увидев мышь или паука.

— Очень интересно, — тихо проговорил он, приближая свое лицо к ней так, что почти коснулся полями своей шляпы. Она попыталась освободить руку, но он держал ее как клешней.

Пальцем он поманил своих помощников, и трое солдат тут же поднялись со своих мест и окружили Алису со всех сторон.

— Вот, глядите, поймал переодетую девку.

— Ведьма! – тут же ужаснулся один из них.

— Идиот! Что делать ведьме днем на постоялом дворе? Она шпионка.

— Вы уверены, мессир? Что если она ведьма, то лучше нам сразу сдать ее людям епископа.

— Заткнись! Отведите ее пока наверх в свободную комнату, а я погляжу тут вокруг, нет ли у нее сообщников.

— А если она вдруг начнет выделывать свои колдовские штучки?! Обернется медведицей, или еще чего похуже!

— Прочитай молитву, балда! От хорошей молитвы всякие чары развеиваются, это даже дети знают. Ну, пошел! И не шумите сильно, нам привлекать внимание особо незачем.

Пока ее вели по лестнице на второй этаж, Алиса кляла себя на чем свет стоит. Ну, это же надо было так глупо попасться! Мало ей было неприятностей по пути в Блэкстон, так тут на тебе – опять она в плену! Всего одно сорвавшееся ненароком слово. И что теперь? Как теперь вырваться? Пять минут назад она рассчитывала спокойно уснуть на соломенном матрасе, забыв обо всем на свете, а сейчас вынуждена думать, как сбежать от троих вооруженных мужчин.

Ее завели в маленькую каморку, сдаваемую в наем, и заперли дверь. Как видно, солдаты таки боялись оставаться в комнате наедине с “ведьмой”. Этот самый епископ, видать, до смерти напугал всё население. Алиса поняла, что это самый подходящий момент.

Бежать следовало немедленно. Потом будет поздно. Когда узнают, кто она на самом деле, то обязательно захотят дознаться, куда это она ездила, обряженная в мужское платье. И по каким-таким делам. Ее свяжут и переведут в подвал или еще куда похуже. Оттуда не сбежишь, и никто не сможет помочь ей выбраться из застенка. Она уже видела, на что способны верные слуги короля. Церемониться с ней не станут. Так что это был ее единственный шанс. И она должна была использовать свой единственный козырь. То, что ее не удосужились обыскать.

“Недооценочка противника, господа”, — процедила Алиса сквозь зубы, вытаскивая из сапога сложенный металлический предмет.

Когда дверь открылась, она стояла лицом к маленькому окошку, опустив руки, словно бы внимательно что-то высматривая среди далеких холмов. Зашедший солдат не стал подзывать ее, а подошел вплотную и положил на плечо ладонь в кожаной рукавице.

— Пошли, — бросил он, нетерпеливо переминаясь на ногах.

Алиса сдвинула в сторону защелку. Две металлические пластинки крошки-арбалета раскинулись в стороны с резким щелчком. В то же мгновение Алиса развернулась и выстрелила. Только секундой позже она поняла, что в последний момент инстинктивно зажмурилась. Когда она открыла глаза, то сперва сильно удивилась, что такое у стражника с лицом. Оно приобрело какой-то необычный вид. Пока не сообразила, что гротескной деталью служит хвост толстой стрелки, только что выпущенной Алисой. Он торчал точнехонько между глаз, как какое-то глупое украшение. Бедняга стоял на ногах, наверное, бесконечных две-три секунды. Рот округлился большой буквой “о”, в который затекала крошечная багровая струйка из дырки в переносице, а глаза выражали крайнюю степень удивления. Потом он свалился буквально Алисе под ноги, не издав при этом ни единого звука.

Арбалет выпал из ослабевших Алисиных пальцев. Она явно не ожидала такого эффекта от этого, казавшегося таким скромным, оружия. Оцепенев от ужаса, она смотрела на распростертое перед ней тело человека, которого только что убила собственными руками, и не верила тому, что видела. Это было просто невозможно! Какой-то страшный сон. Такого в жизни не бывает. Только в кошмаре.

Но это был не кошмар, и многочисленные шаги за дверью доказали Алисе, что если она промедлит еще хотя бы секунду, ей уж точно конец. Ужас и отвращение родили в ней странный прилив энергии. Она подбежала к двери и распахнула ее одним резким ударом ноги. Она увидела слева в двух шагах от себя три остановившихся в изумлении фигуры солдат и бросилась направо по коридору. Позади раздались возмущенные крики, и послышался громкий топот сапог по деревянному полу.

Пока ее вели наверх, Алиса успела определить, что коридор второго этажа должен иметь справа такой же поворот, что и слева, и, по идее, заканчиваться такой же лестницей вниз. Но когда она повернула, то кроме большой деревянной двери не увидела ничего. Она едва не влетела в нее всем телом, когда выскочила из-за угла коридора. В последний момент ткнулась ладонями, затормозив. На двери висел огромный железный замок, покрытый маслом. Тупик! Алиса лихорадочно завертела головой, с дрожью слыша, как приближаются стражники. На принятие решения у нее было от силы секунда-другая.

В отчаянии она бросила взгляд вверх и увидела, что потолка над ней нет. Только несущие балки и крутой скат внутренних досок крыши. До ближайшей балки было метра два с лишним. Алиса присела и резко выпрыгнула вверх, вскинув руки. Квадратную толстую балку обхватить пальцами было невозможно. Алиса повисла, держась за нее с двух сторон. Потом качнулась вперед и закинула вверх ноги, изогнувшись истинно кошачьим образом. В этот момент из-за угла коридора выскочили солдаты, застав Алису висящей в чрезвычайно неудобном положении. Один из них, худой малый с рыжими усами, тотчас задрал руки вверх, но поймал только воздух. Алиса прижала тело к балке, как к родной матери. Следующим движением она забралась на нее, и нашла в себе силы улыбнуться сверху. Рыжий зарычал и прыгнул, пытаясь сбить Алису кулаком. Но она совершила абсолютно невозможный, с точки зрения стражников, прыжок на соседнюю балку и соскочила на пол уже за их спинами. Теперь она уже почти не сомневалась, что сбежит от этих ротозеев. Она понеслась, как ветер по коридору к лестнице.

По лестнице поднимался какой-то грузный крестьянин, явно упившийся элем до невменяемого состояния. Он занимал собой все пространство, и Алисе некогда было ждать, пока он поднимется. Она скатилась по перилам, даже не думая о том, что может засадить себе в мягкое место заноз. Когда она выскочила в зал, то услышала сверху ругань и поняла, что солдаты тоже наткнулись на толстяка. Это заставило ее еще раз улыбнуться.

Алиса пулей пронеслась между столов с закусывающими посетителями, лавируя, словно слаломист на снежном склоне, и только когда она была уже у самой двери, раздался вопль стражников: “Хватай ее!” Алисе показалось, что сейчас вся таверна бросится за ней в погоню, и понеслась еще быстрее. Однако народ только недоуменно оглядывался по сторонам. Алиса совсем забыла, что одета в мужскую одежду, а, стало быть, никто не понимает, кого, собственно, представители закона имеют в виду. Она влетела в конюшню и бросилась к своей Мухе. Благо, ту никто не собирался распрягать. Рядом с лошадью стоял тот самый странный человек, который ее первым заподозрил, Алиса даже сперва не увидела его. Она поняла, что это он, только когда он бросился ей на встречу, на ходу доставая что-то из-за пояса. Она увернулась. Его рука с растопыренными пальцами скользнула в сантиметре от ее лица. Еще несколько шагов, и Алиса вскочила бы в седло, но вдруг икры ее ног пронзила ужасная, острая, как клинок боль, и она с размаху рухнула на покрытый гнилой соломой земляной пол конюшни. За поясом человека был хлыст, которым он без колебаний воспользовался.

Алиса лежала на соломе, и из ее глаз градом хлынули невольные слезы. Она застонала и попыталась перевернуться. Но в этот момент человек подбежал к ней и хлестнул по спине. Потом еще раз. У Алисы от нестерпимой боли потемнело в глазах. Челюсти сомкнулись так, что клацнули с силой зубы. Кулаки инстинктивно сжались, схватив горсти сырой соломы. Несколько мгновений в мире не существовало ничего, кроме жгучей, ослепительной боли. Она завыла и через некоторое время с шумом вдохнула и выдохнула воздух несколько раз, явственно ощущая запах гнили и навоза. Острота боли быстро ушла, но остался страх, заставивший Алису лежать и дергаться от ужаса, ожидая нового удара. Даже гнев пока не появился. Но человек просто схватил ее за шиворот и рывком поднял с земли, как нашкодившего кота.

— Даже не думай сбежать от меня, — скорее, прошипел, чем проговорил он, — попробуешь еще раз, накажу по-настоящему.

Алиса ничего не ответила. Всех ее сил хватало лишь на то, чтобы не кричать. Спина вся горела, и любое прикосновение одежды к ней вызывало новые болезненные всплески.

Солдаты вбежали на конюшню, когда Алисе вязали руки толстой грубой веревкой.

— Идиоты! – отчитал их странный человек. — Еще чуть-чуть и она бы ушла. Как по-вашему, что бы вам сказал на это барон Вейн?

— А что он, интересно, скажет на это? – осмелился возразить один из солдат, протягивая своему предводителю маленький арбалет Алисы.

— Интересная игрушка, — пробормотал тот, — видно, что сделано не у нас. Тонкая работа. Заморский, не иначе. А ну, отвечай, — обратился он к Алисе, — откуда он у тебя?

Алиса решила покамест помолчать. Во всяком случае, она надеялась, что из-за такой ерунды, как этот арбалет, он не станет использовать хлыст. Но про себя она явственно понимала, что если попадет в подземелья барона Вейна, там будет кое-что похуже хлыста. Но лучше пока об этом вообще не думать.

— Она убила из него Руфуса.

— Да?

— Наповал. Одним выстрелом.

— Какого ж черта вы ее сразу не обыскали?! Вот идиоты!

Шок от убийства в Алисе как-то притупился. Отчего-то ей уже было всё меньше жаль этих людей.

Ее посадили в седло на ее же лошадь, приказали взять поводья и следовать с ними. Алисе ничего не оставалось, кроме как подчиниться. Управлять лошадью со связанными руками было трудновато, но Алиса уже так сжилась со своей Мухой, что та понимала каждое движение своей хозяйки.

Сперва они легким галопом ехали несколько километров по столичной дороге, потом предводитель махнул рукой налево, приказывая поворачивать, и они углубились в лес. Алиса едва успела прочитать на высоком деревянном указателе надпись “На Орстейн”.

“Прямиком к барону Вейну”, — подумала Алиса, и на душе яростно заскреблись голодные кошки. У нее еще был шанс в столице. Принцесса могла узнать, что Алису схватили. Ее допрос совсем не входил в планы королевской сестры. Анна могла, могла попытаться вытащить свое доверенное лицо! Но в подземельях ужасного замка Вейна у Алисы шансов не было.

На плохой лесной дороге всадники невольно перешли на рысь. Алиса тряслась в седле, с головой полной самых мрачных мыслей. Ситуация прямиком двигалась к тому, что она проваливала всё, что только можно было провалить. Из-за одной-единственной маленькой слабости, непростительной оплошности для разведчика на чужой территории. Перед ее глазами промелькнули лица людей, которые доверили ей свои планы, понадеявшись на ее способности. Доверили, не смотря на ее юный возраст и неопытность в интригах. Слишком много было этих лиц. Чересчур много!

Всё, что Алисе оставалось в этой ситуации – надеяться на чудо. Она могла лишь воображать своё неожиданное спасение. Возможно, это будет прекрасный, благородный рыцарь. Он совершенно случайно будет проезжать по этой дороге и увидит юную пленницу, которую похитила банда негодяев… Ха! В землях барона Вейна не водилось благородных рыцарей. Да и на прекрасную принцессу Алиса тоже, в этой ситуации, вовсе не смахивает. Больше всего она сейчас похожа на чумазого, растрепанного подмастерья в измятой одежде и с загнанным выражением в огромных голубых глазах. Ее примут за воришку, только и всего.

Топот копыт из-за поворота раздался неожиданно, как будто раньше там никого не было, а потом просто этот кто-то появился прямо из воздуха. Предводитель обеспокоено обернулся, а Алиса обернулась с надеждой. Если это помощь ей, то крайне вовремя. Но в глубине души, ни в какую помощь она не верила. Некому было ей помогать. Абсолютно некому. Никто даже не знал, что Алиса попала в беду. Ни на этой планете, ни вне ее.

Из-за поворота выскочил всего один всадник на вороной лошади. Стражников было пятеро, но что-то было в решительном галопе этого всадника, что предводитель приказал двум своим людям остановиться и задержать незнакомца, задав ему пару вопросов. Остальные продолжали путь дальше.

Алиса чуть не свернула шею, смотря назад. Всадник быстро нагонял. На нем был черный плащ с капюшоном, полы которого трепал ветер, на боку болтались ножны длинного меча. Из-под копыт его вороного коня во все стороны летели комья рыжей глины. Он сходу проскочил мимо двоих солдат, остановившихся его задержать.

“Черт”, — выдавил предводитель и пришпорил лошадь.

— Задержите его! – воскликнул он, а сам рванул вперед.

Через несколько секунд преследователь догнал их. Солдаты остановились и развернули лошадей навстречу, вытащив мечи из ножен. Муха, с Алисой на спине, тоже остановилась, удерживаемая за поводья рыжеусым стражником.

Человек в черном плаще в ответ на требования остановиться, не сказал ни слова. Алиса увидела лишь, как он поравнялся с одним из стражников, и тот начал заваливаться назад. Потом незнакомец резко остановился, подняв своего вороного на дыбы, и его плащ метнулся из стороны в сторону. Алиса только услышала свист рассекаемого воздуха и почувствовала капельки крови на своей щеке. В горле у рыжеусого засел кинжал с тонкой серебряной ручкой. Он не успел даже захрипеть. Только что Алиса перехватила взгляд незнакомца, но через секунду он уже молниеносным движением выдернул кинжал из горла солдата и метнул его вперед. Рыжий забулькал, пуская кровавые пузыри, и рухнул с лошади. Алиса потеряно огляделась. Незнакомец в черном уложил четверых, даже не вынув меча из ножен. Только что еще ехавшие рядом с ней стражники лежали, корчась на земле, а предводитель с кинжалом в затылке, так и продолжал какое-то время скакать, уткнувшись лицом в шею своего коня, пока тоже не свалился через сотню шагов.

— Сзади! – крикнула Алиса, вспомнив про двоих солдат, оставленных нападавшим позади. Тот развернулся, как будто нехотя, извлек из ножен узкий, отполированный до зеркальности меч и шагом двинулся им навстречу. Солдаты неслись на него, обнажив свои мечи, явно уступавшие и длиной и блеском оружию незнакомца. Он совершил всего один широкий взмах. Лезвие сверкнуло на солнце, описав причудливую траекторию, и Алиса увидела, как оба солдата продолжают скакать дальше, но уже без собственных голов, раскатившихся в обе стороны от дороги. Лошади с ужасным грузом на спине пронеслись мимо пораженной Алисы, а потом одна от него избавилась, вторая же потащила то, что секунду назад было человеком, по земле с запутавшимися в стременах ногами.

Алиса смотрела на незнакомца в черном, не в силах вымолвить ни единого слова. В ее душе мешались ужас и облегчение. Этот человек сделал именно то, чего она так хотела, но вряд ли она хотела, чтобы это было сделано именно ТАК. Он подъехал вплотную и сбросил капюшон с головы. Алиса поняла, что уже видела где-то это сухое, вытянутое лицо, увенчанное сверкающей лысиной. Он поднял свой меч и направил его, как сперва Алисе показалось, прямо ей в грудь. Потом она догадалась и перерезала об лезвие веревку, связывающую ей руки, с облегчением растирая затекшие ладони.

— Сударыня, я сопровожу вас обратно на дорогу в столицу, — произнес он хрипло.

— Я вам очень благодарна. Но скажите сперва: кто вы? И откуда знаете, что я еду в столицу?

Он прищурился.

— Я думал, вы узнали меня. Меня зовут Годфри. Я служу герцогу Блэкстону.

— Ах, вот что… — она вдруг почувствовала себя мышонком, с которым играют несколько больших, безжалостных и хитрых котов.

— Он послал меня за вами проследить. Мало ли что может приключиться в дороге. Как видите, он был прав.

— Значит, только в целях моей защиты? С чего бы это вдруг такая забота?

— Нет, — он хрипло рассмеялся, — не только. На самом деле, я еще должен был проверить – не подосланы ли вы королем. Происшествие в таверне и последующие события, я думаю, достаточно убедительно доказывают, что вы не шпион короля.

— А если бы я все-таки оказалась этим самым шпионом? Что тогда?

— А вы сама как считаете, сударыня?

И он криво улыбнулся.

— Ладно, хоть не врете, — покачала головой Алиса.

— Я сейчас, — бросил Годфри, разворачивая лошадь, — только верну свой кинжал. Он мне дорог.

Он ухмыльнулся, показав большие, желтые зубы.

— Подождите… — Алиса нерешительно замолчала. Потом продолжила, — одна просьба…

Он выжидательно обернулся.

— Не могли бы вы… Не могли бы вы мне тоже кое-что вернуть? Я сама… не смогу.

— Разумеется, сударыня. Я в любом случае собирался пошарить у этой свиньи по карманам. Всегда полезно узнать, что это там везут с собой твои враги, не так ли, сударыня?

Алису всю передернуло от новой его усмешки. Тем не менее, она сказала:

— Он забрал кольцо. Золотое, с большим рубином. Это подарок… Вы не могли бы… Оно мне очень нужно.

— Ваш покорный слуга, — он слегка поклонился, — подождите минуточку.

Он пришпорил лошадь, а Алиса отвернулась. Ей вовсе не хотелось наблюдать за этой отвратительной процедурой. Правда, зрелище вокруг нее тоже было не лучше. Буквально под ногами лошади лежали два окровавленных тела, один человек еще дышал. Кровь из их ран мешалась с грязной водой из придорожной лужи. А поодаль у дороги валялась отрезанная голова. Рядом лежал слетевший с нее круглый шлем. Алиса тронула Муху и отъехала в густую траву под своды векового леса. Ее вдруг только сейчас замутило. В голове царила звенящая пустота. Звон вызывал тошноту. Возможно, это была своего рода контузия. Контузия чувств и впечатлений. Одно дело – созерцать грязный быт и нищету, но боль и смерть – это все-таки совсем другое дело. Алиса уже понимала разумом, что эти люди все время живут так. Что это совершенно обычное для них дело. Подобные (а то и гораздо похуже) происшествия происходят здесь сплошь и рядом. И еще долго не перестанут происходить. И они на Земле когда-то были точь-в-точь такими же. Но привычки Алисы, ее чувства, эмоции отказывались принимать такую действительность. Она легла на шею Мухи, обняв лошадь, прижалась щекой к ее запылённой гриве и закрыла глаза. Ей уже даже не хотелось плакать. Просто отдохнуть хотя бы чуточку от всего этого. Перед глазами калейдоскопом мелькали вонючие рубища, ужасные бородатые рожи, кровавые рубцы и отвратительные фурункулы на грязной коже, сверкали клинки, слышались пьяные возгласы и грубые оскорбления. Алиса почти уже сказала себе: “С меня хватит!”

— Сударыня, с вами все в порядке? – услышала она хриплый голос своего безжалостного спасителя.

Она поднялась и разглядела на его физиономии остатки очередной ухмылки. Должно быть, он ожидал увидеть на ее лице слезы. Черта с два!

— Все нормально, просто слегка устала. Я не спала почти двое суток.

Это, между прочим, было истинной правдой. Алиса только сейчас сама это осознала.

— Возьмите, — Годфри протянул Алисе перстень принцессы Анны, — и еще вот это.

Алиса едва не отдернула руку. Он подавал ей ее крошечный арбалет. Потом все-таки нашла в себе силы и взяла его, машинальным движением складывая раскинутые дуги-пружины.

— Занятная вещица, — заметил Годфри, — убойная, но маленькая. Видимо, она вас здорово выручает порой?

— Да уж, — выдавила из себя Алиса.

— Я видел разные приспособления, но такое – впервые.

— Это привезли. Издалека. Если вам нравится – берите, — Алиса протянула арбалет обратно, — должна же я вас хоть чем-то отблагодарить.

— Нет, нет, не стоит! – он замахал руками, — оставьте. Я изучил устройство. Закажу, и мне изготовят точно такой же. Болт, кстати, внутри. Я вставил. Этот идиот с кнутом отличался удивительной аккуратностью. Забирал с собой всё.

— Так вы видели, как он бил меня и не вмешались?

— Извините, но если бы я разобрался с этими олухами на постоялом дворе, это вызвало бы слишком большой шум. Меня кто-то мог узнать. А это совсем не в интересах герцога.

Алиса задавила возникшую, было, волну гнева. Наверняка этот человек убежден, что от нескольких ударов кнутом ее не убудет. Ну, как же, ведь детей здесь в семьях наказывают. Он и не сомневается, что Алиса тоже не исключение, а потому ничего особенного, может и потерпеть, ради интересов герцога. Ничего не скажешь, привыкнуть к такой психологии было трудновато.

Они молча повернули коней и поскакали обратно, оставив первому, кто обнаружит кровавую расправу, гадать, что же произошло на этой лесной дороге.

Доехав до перекрестка, Годфри остановился и сказал, что здесь он вынужден оставить Алису и вернуться.

— Впрочем, — заметил он, — если вы хотите отдохнуть и выспаться, я могу сопроводить вас до ближайшего постоялого двора и постеречь вас сон.

— Нет, нет, — махнула рукой Алиса, — не надо, вы и так много для меня сделали. Как-нибудь справлюсь с усталостью. Я уже умудряюсь, бывает, спать прямо в седле на ходу. У моей лошади удивительно плавный шаг.

— Что ж, как знаете. Могу только позавидовать вашему мужеству. Я-то уж точно не могу обойтись без сна. Ну а перед битвой, скажу я вам, хороший сон – лучшее средство одержать победу.

Он снова надел свой капюшон, но Алиса могла поклясться, что на его лице сейчас снова гуляет его противная усмешка.

— Заеду сейчас обратно в таверну “Большой желудь” и посплю часов пять-шесть.

“Да, конечно, так я тебе и поверила! Будешь сейчас скакать в свой Блэкстон и ни разу не остановишься по дороге”.

— В таком случае, я вам очень завидую, Годфри. И… вот еще что…

Он моментально повернулся, услышав последние слова, будто ждал их. Но Алиса явно не оправдала его ожиданий.

— Передайте от меня благодарность герцогу. За его заботу.

Алиса не знала, сохранил ли ее уставший голос ту язвительность, которую она хотела вложить в эти слова, но Годфри на мгновение замер, а потом приложил два пальца к краешку капюшона и ответил:

— Непременно, непременно передам. Счастливой дороги, сударыня.

— А вам приятных сновидений.

Она услышала, как он рассмеялся глухим смехом, пришпоривая коня.

Несколько минут Алиса смотрела, как черный силуэт в развевающемся плаще, стремительно удаляясь, скрывается за ближайшим холмом. Потом она снова осталась одна. Алисой овладело чувство нереальности происходящего. Как будто все сегодняшние события были просто сном. И ее поимка в таверне, и убийство стражника, и ее неудачный побег, и бойня в лесу, и, особенно, этот странный слуга герцога, появившийся ниоткуда и так же быстро исчезнувший. Как будто она сейчас проснулась посреди этого заросшего высокой травой поля и просто вспоминает подробности растаявшего сна. Если бы, если бы всё обстояло так!

День уже клонился к закату. Тень от одинокой фигуры на лошади вытянулась и убежала в придорожные заросли. Стрекот армии насекомых так напоминал дом, подмосковные луга и каникулы в дачных поселках, что у Алисы защемило сердце. Захотелось сейчас спрыгнуть вниз, отпустить Муху пастись, а самой упасть на колючую подстилку из дерна и просто наслаждаться смешанным ароматом десятков диких трав, слушая хор насекомых и постепенно погружаясь в сон под эту сладкую музыку…

Алиса едва успела схватиться за поводья. Она почти соскользнула с Мухи, чуть-чуть не отключившись посреди покрытой серой пылью дороги. Лошадь повела ушами и фыркнула, отгоняя назойливых мух. Алиса похлопала ее по широкой шее и ласково пообещала:

— Ничего, ничего, в следующем же городе остановимся на ночлег. Иначе совсем выбьемся из сил и наделаем много-много глупостей.

Продолжение тут.

Запись опубликована on 26.05.2008 at 2:38 и находится в категории Новости, Проза, Творчество. Вы можете читать комментарии, используя RSS-ленту. Вы можете оставить комментарий, или отправить трекбек с Вашего сайта.