Интервью с Онуфриевым Сергеем Леонидовичем от 24 мая 2005 года
Опубликовал: Cher | рубрики: Гостья из будущего, интервью, Новости, Создатели |Собираясь на это интервью, никто из нас и предположить не мог, что мы получим ТАКОЕ огромное количество информации. Рушились стереотипы, мы постоянно испытывали восхищение, как с имеющейся техникой наши умельцы могли снять такой фильм. После окончание интервью мы не могли разойтись более двух часов, пытаясь переварить услышанное. Поэтому надеемся, что нижеследующий текст принесет такое же море положительных эмоций и вам.
Беседовали: ГорЫн, Cher, Falcon, Andrew
Подготовили: ГорЫн, Andrew
ГорЫн: Как Вы оказались на съемках фильма «Гостья из будущего»?
Онуфриев: Вы знаете, была государственная киностудия, была запланированная работа. С Арсеновым я познакомился на предыдущей картине, неудачи были у режиссера Васильева, картина плохо шла, что-то не получалось, и Арсенова назначили от дирекции студии поправлять дело. Он должен был спасать картину. И вот он доснимал какие-то эпизоды, монтировал картину, и я так с ним познакомился. И в результате он и пригласил меня потом на следующую съемку. Я был тогда совсем молодой — это был год 80-й, 81-й, я только начинал. В те годы трудно было получить самостоятельную работу. Перенасыщение специалистами, другим работы не хватало, целая система.
Г: Фильм до сих пор пользуется такой популярностью. А когда снимали, ожидали, что фильм будет иметь такой большой успех у детей?
О: Никто не думал над тем, будет ли большой успех, небольшой успех… Все сложно шло как-то. Во-первых, раньше были фиксированные деньги. Я не помню, сколько на каждую серию денег отпускалось. По-моему, миллион рублей или полтора миллиона весь фильм стоил. То есть 200 тысяч рублей стоила серия, примерно так. Но этого было мало, должны были быстро снимать.
Много было разговоров о том, как сделать будущее, и обращали внимание, когда готовились, и на американские картины: тогда уже были «Звездные войны» (но фильм мы не видели). В статьях, журналах были фотографии. И я помню, Арсенов говорил, что это не наш вкус, ни сил, ни денег, ничего не хватит придумывать и полностью создавать настоящее будущее. Надо какими-то другими способами пытаться это сделать. Мы пытались: художник Оля Кравченя, еще были художники комбинированных съемкок Слава Ребров, Володя Мазохин. Вот все пытались придумать, что-то привнести.
Г: Тогда сразу такой вопрос. Где территориально снимали Институт времени, космопорт?
О: Институт времени, внутренняя его часть, снималась в 3-ем павильоне к/с Горького — от проходной сразу первый поворот. Внутри строилась большая декорация. А вход снимался в Ботаническом саду. Там на поляне делалась домакетка. Делал ее Слава Ребров. Домакетка — это когда перспективно совмещают небольшой макет вот такого размера (показывает руками высоту около полуметра) с реальным видением. Его вывешивают на тросиках и т.д. и т.п. Это комбинированный кадр.
Космозоо снималось частично в Ботаническом саду, а вход снимался у метро ВДНХ: если по Аллее космонавтов пойти, то справа большая поляна. Я не знаю, есть ли она сейчас или нет — она была, по крайней мере. Там можно было подъезжать на машинах, монтировать конструкции. А внутренняя часть космопорта снималась в павильоне. Тоже большая декорация. Потолок делался комбинированным способом, его так не могли, конечно, сделать. Делалась потом дорисовка, домакетка.
Г: А вход в Космозоо — там тоже было совмещение маленьких фигурок? То есть, надпись, скульптура ящероподобного создания.
О: Да, надпись на стекле делалась, потом все долго совмещалось.
Г: И ящероподобная скульптура? То есть, это все было перед камерой?
О: Да, да. Это было перспективное совмещение.
Г: Теперь немножко об актерах хотелось бы поговорить. Вы не помните, долго проходили кинопробы актеров, либо, действительно, Вы говорите, что времени было мало?
О: Нет, времени было достаточно. Вообще, раньше это было очень четко поделено на периоды. Был период режиссерского сценария — месяца два минимум. Потом был подготовительный период, тоже долго — месяца четыре. И за это время (полгода) искали актеров. Вера Линд была ассистентом по актерам. Она обходила школы и подбирала на свой вкус детей, приводила к Арсенову. Их фотографировали, раскладывались фотографии, все смотрели, все участвовали, но решение принимал, конечно, Арсенов. И дальше, уже отобранных по фотографиям детей, приглашали на пробы, на кинопробы, где им давали тексты, и они играли вдвоем.
Вот, допустим, главные герои: Фима (Илья Наумов) — он сразу подошел, там вообще не возникло никаких вопросов, потому что он настолько естественно, настолько хорошо себя вел в кадре, на пробах, настолько убедителен и интересен был, что вообще не было никаких размышлений. Также и Алеша Фомкин, то же самое. Как-то он был похож на Буратино, немного смешной такой, тоже он не вызывал сомнений.
Алиса вызывала больше сомнений, но тут вкус Арсенова, его какая-то интуиция — и он увидел в ней и сказал: «Да, вот эта,» — так и произошло.
Г: А вообще, много было претенденток на роль Алисы?
О: Очень много.
Г: Мы знаем, что Шанаева, которая тоже снималась в фильме, была претенденткой.
О: Пробовали очень много. Огромные пачки фотографий делали, просматривали. Вера Линд приводила детей, человек по двадцать, через день. Очень много было просмотрено. На студии Горького «Ералаш» давно же существует, и там тоже большой архив фотографий детей — они занимаются этим много лет, там и фотопробы были. Пользовались их банком данных.
Г: На съемках трудно было работать с детьми? Было с кем-то сложнее, труднее работать, по сравнению со взрослыми актерами?
О: Не могу сказать. Нет, дети очень дисциплинированны, очень хотели сниматься. Нет, я не могу сказать, что с кем-то было трудно. У кого-то лучше получалось, у кого-то хуже. Но нет, сложностей не было.
Г: Мы уже поговорили о том, где снимались некоторые вещи. Вот о машине времени, подвал, где она находилась?
О: Это то ли в первом, то ли во втором павильоне в старом корпусе. Была построена декорация, причем долго думали, как она должна выглядеть. Арсенов предложил в классическом стиле, Оля предлагала африканские какие-то мотивы, добавить настенных росписей — чтобы странность была. Потому что создавать какое-то будущее, совсем будущее, которое сейчас пытаются делать в кино из каких-то необычных материалов, совершенно необычные архитектурные формы. Построили колонны, поставили в подвале.
Г: А из чего были сделаны колонны? Как проводились взрывы, чтобы детей не повредить? Или все это отдельно делалось?
О: Колонны были сделаны из пенопласта и картона. Картон тонкий, миллиметровый, обтягивался. Пенопластовые кольца были соединены стержнями — это легкая конструкция (они чисто декоративные, не несущие) — обтягивали картоном и красили. Вот и все. А пиротехник потом, когда это все разрушалось, закладывал в определенные места пиропатроны: разрезалось, распиливалось, сверху разрезы замазывались шпатлевкой, закрашивалось, и в нужный момент он просто нажимал кнопку, и там даже не взрывпакеты, а, по-моему, детонаторы, которые разрушали. Там не надо было сильного какого-то воздействия. То есть дети были там — даже если бы колонна упала кому-то на голову, картонкой ударило бы неопасно.
Г: По хронологии, что снималось раньше: будущее, косомозоо, космопорт или, все-таки, начало фильма, полет Коли?
О: Нет, будущее снималось уже в конце. Те декорации, которые были построены в павильоне, не так сложно было снимать, потому что декорация стоит, свет стоит — все, пожалуйста, снимай сколько хочешь и как хочешь. С натурой сложнее, потому что связано с погодой. Допустим, вот часть не успевали — ездили снимать в Гагры. Мы в сентябре или даже в августе ездили на три дня, выбрали натуру, хорошее место, в Гаграх. Там Космозоо должны были снимать. Прекрасная природа, экзотическая. Выехала группа туда в конце октября, и только успели что-то сделать, погода испортилась, налетел шторм, сдул всю декорацию, все развалилось… И мы уехали в ноябре, потому что снимать было нельзя. Снимали на следующий год весной или летом, примерно, в мае на ВДНХ. Потому что там ничего не получилось. Единственно, куски там сняты были морские. Входит в автобус — море, выходит, и кусочек стадиона был снят тоже в Гаграх. Успели мы снять, потому что еще была погода, а потом все испортилось.
Г: А, кстати, была какая-то причина, почему стадион именно на юге снимали?
О: А не успели просто, не успели за летний период снять, и холодно уже было.
Г: То есть у нас уже холодно было, и поэтому решили там?
О: Да, это называется «уходящая натура». Не успевают снимать и едут на юг. Раньше это было очень распространено. У картины план есть, есть сроки ее сдачи, сроки готовности. И не успевают, испортилась погода… Чаще ездили в Крым. Мы поехали в Гагры.
Г: Уже месяцы назывались. Вы можете точно сказать по годам, по месяцам, когда что снималось?
О: По годам нет.
Г: У нас до сих пор идет спор…
О: Я забыл уже, конечно, по годам. Вот я помню, в 83-м году (это точно) мы снимали в Гаграх. Вот это я точно помню. 83-й год, осень, ноябрь месяц. Мы закончили. Числа 12, или 14, или 15 ноября уехали оттуда, а приехали туда в конце октября. Были там дней двадцать, в 83-м году. Вся натура летом снималась (83-й год), вплоть до поездки все снималось в Москве.
Г: Теперь, возвращаясь, опять к детям. Вы выделили Илью Наумова, Алешу Фомкина. Кого можно еще отметить из детей, кто мог бы стать в будущем актером, у кого были задатки?
О: Больше всех — это, конечно, Илья. Я не знаю кем он стал.
Г: К сожалению, до сих пор не можем его найти (как вы понимаете, эта информация уже устарела — ГорЫн).
О: У него папа был художником. Для актера важно быть внутренне раскрепощенным, не должно быть стеснения. Это важно. И очень такая яркая была Марьяна.
Г: Ионесян. Сейчас она Грэй по мужу. Она в Штатах. Приезжала в сентябре на несколько месяцев, когда НТВ снимало сюжет. Был год со смерти Булычева (Игоря Всеволодовича Можейко). Нас снимали, их снимали с Натальей вместе — cюжет проходил по НТВ. Должен был быть на 20 минут, но у них там были перестановки, и в результате сюжет был небольшой. Так и не дождались мы большого сюжета.
О: Вот она была очень раскрепощенная, очень такая энергичная, прямо пружина. Веселая всегда, всегда готовая ко всему. Внимательно прислушивалась к рекомендациям, молодец была. Тоже можно было думать, что она добьется чего-то.
Г: А сама Наталья Гусева? Тут, как я понял, решающий голос был Арсенова, да?
О: Да, конечно. Всегда режиссер решает, но еще худсовет есть. Хотя тут никто не спорил.
Г: А вообще, по работе, по жизни, Павел Арсенов был сложным человеком, легко с ним работалось, легко находили общий язык?
О: Он очень талантливый человек, очень творческий, но вспыльчивый, очень вспыльчивый. Если что-то не укладывалось в его представление о том, как это должно быть, он мгновенно вспыхивал, мог накричать, мог очень резко себя повести. Неважно кто там был: или постановщик (самое младшее звено на площадке), или директор картины. Он мог так напасть, если что-то не совпадало. Потом он отходил, жалел о том, что он это сделал. Внутри был добрый человек, но вот у него такая яркая черта была — вспыльчивость. Вспыльчивый он был.
Г: Если по делу, то мог и хорошо?
О: Трудно сказать «по делу». Это его представление «по делу». Ему так казалось. Был такой эпизод: мы смотрели материал. Сейчас видео все смотрят — в основном мгновенно. Раньше кино сняли, на следующий день отдали в проявку, три дня там его обрабатывали, через 4 дня можно было посмотреть на киноэкране все, что сняли. Обычно собиралась не вся группа, но часть: режиссер, операторы, художник, директор. Всю группу не приглашали первый раз. Потом, если хотели, приглашали всех. И ждали Арсенова. Допустим, в 11 должны были начать. Его нет в 11. Зал заказан на час (с 11 до 12). Нет в полдвенадцатого, нет без пятнадцати двенадцать, время кончается, мы уйдем и ничего не посмотрим. И вот без десяти двенадцать сказали: «Давайте». И он приехал, увидел, что без него смотрят материал. Он так разозлился: «Как это так, мы все вместе делали и без меня…». Он обиделся и очень разозлился.
Г: По съемкам какой-то конкретный эпизод запомнился в фильме? Может, какой-то более удачно получился?
О: Нет, не могу выделить.
Г: Был ли какой-то черновой материал, который, в конечном итоге, не вошел в фильм?
О: Я думаю да, много было.
Г: Есть ли шансы, что этот материал где-то сохранился? Была какая-нибудь система?
О: Это надо спросить у Тани Малявиной (Таня Малявина — монтажер фильма). Может быть она знает, куда это делось. Вообще, это архивируется где-то, складывается на студии. Но это было при социализме, потом все изменилось. Может комнату, где это хранилось, сдали кому-нибудь, я не знаю.
Г: Мы уже были в музее, видели, что там творится. Хорошо, флип нашли (маленький макет).
А сам Игорь Всеволодович Можейко часто посещал съемки, как-то контролировал все создание будущего, актеров?
О: Он приходил, обсуждал. Не могу сказать, что часто, но раз, два раза в месяц он бывал, обсуждал. На съемках? Ну на съемках это дело скучное, он не сидел так, скучно, ждать надо… Поставить одно, другое, фонарь поправить, актера привели, потом увели. Это долгая история, не все выдерживают. Можейко не любил этого. А вот обсуждать материалы, что-то поправить, оценить, что-то изменить, он участвовал. Вот в монтаже. Это уже интересно. На экране виден результат какой-то, можно вмешиваться, высказываться. Маленькими кусочками, как это будет, он не вмешивался. На этапе подготовки — да, но тоже не так часто.
Г: А сами члены съемочной группы предлагали какие-нибудь идеи, которые, в конечном счете, вошли в фильм?
О: Да, безусловно, все предлагали. Очень много предлагалось. Оля Кравченя очень много предлагала в декоративном оформлении. Она нашла какую-то среднеазиатскую группу в Москве, которая делала крокодила, вот, они лепили. Потом еще что-то. Они несколько таких объектов делали. Динозавров лепили. Она реализовывала. Договаривались о чем-то, это рисовалось, и потом она находила исполнителей. Флипы делали где-то в Прибалтике, в Литве, по-моему. И потом привезли их сюда. Они здоровые, их штук пять сделали. Да их там уже сразу, не сгружали, просто столкнут с грузовика, он бу-бух и треснул. «Как, что ты делаешь, ты идиот»! Нет, уже все позади. «А я думал он крепкий…»- рабочие, им все равно было. Это ломалось сразу.
Г: Надо было сказать, сколько он стоил.
О: Дорого.
Г: Нам сказали, что 5 тысяч стоил каждый.
О: Наверное, да.
Г: Когда в Гаграх снимали, было свободное время, либо все время было занято на съемках?
О: Нет, было время. Ждали декорацию, купались, загорали.
Г: У Вас сохранились какие-нибудь вещи из фильма, фотографии, которые нигде не публиковались?
О: Фотографии, думаю да. А вот вещи — нет. Маски у меня были. Мне подарила гример маски после окончания фильма.
Г: Пиратские?
О: Да, да. У меня сын маленький был, я ему отдал, они там в школе… Я не знаю, куда они их дели, пропали.
Г: Сейчас, по прошествии стольких лет можете дать какую-то оценку фильму.
О: Нет, не могу. Я принимал в этом участие, поэтому мне трудно. Мне хочется, чтобы это было хорошо. Как это на самом деле…
Г: Это хорошо.
О: Я разные мнения слышал.
Г: Но есть сотни людей, точно, по стране, для которых до сих пор это очень много значит. Даже, наверное, тысячи.
О: Ведь когда фильм прошел первый раз, на студию начали нести мешки писем, вот такие мешки (показывет). Арсенов раскладывал — такое удовольствие!
Г: Когда такой успех.
О: Да, не знаю, насколько отвечали на эти письма, может, и не отвечали, но каждый день приносили по вот такому мешку.
Г: Мы уже затрагивали несколько технических моментов. У меня еще есть вопросы, непосредственно по съемкам. Были ли какие-нибудь смешные моменты, можете вспомнить такие эпизоды, непредвиденные ситуации? Байки всегда бывают со съемок.
О: Бывают, я как-то их всегда забываю. Конечно, там была масса всяких эпизодов. Я помню, в Гаграх мы снимали… но это не смешной совсем эпизод — человека подставили. Снимали мы эпизод, когда пираты догоняют флип Коли и пытаются его схватить. Вот они его догоняют, вот руку протянул, оттолкнул. И как это снимать? Это сейчас современные технические средства позволяют на синем экране: это отсюда вынули, это оттуда. А тогда что делали? Два грузовика рядом, такая железная конструкция, знаете, типа руки, которая на подшипнике. Движется флип, один, а другой стоит мертвым. И два грузовика едут по дороге в Гаграх — и все. Эти конструкции все прибиты гвоздями, брусками, прикручены, самодельное все. И, конечно, из кузова в другую сторону торчали такие бруски. Мы ездили, один дубль сняли, второй дубль, третий дубль сняли. Дорога узкая, два грузовика рядом идут и занимают всю дорогу в ширину. И навстречу ехали какие-то «Жигули». Водитель попытался выехать на обочину, но места не хватило, и вот этой доской, которая выходила за габариты грузовика, ободрало «Жигулям» весь бок. И водитель этот бедный, несчастный парень, который за рулем грузовика. Приехал из ГАИ инспектор, как американец, очки, я запомнил, очки такие модные в то время, черные очки — необычно было для милиции. Какая-то рубашка… Все нестандартное было. Милицейская, но как американская. И он наказывал водителя грузовика, заставлял платить (не помню точно) 200 рублей. А тогда это были большие деньги. Группа начинала собирать деньги понемногу, чтобы помочь этому парню. Вот такой эпизод, но он не смешной.
Г: Раз уж заговорили о флипах. Есть сцена, где флипы летают с людьми. Это с крана снималось?
О: Нет, такая была система. Были же сделаны и маленькие флипы, туда сажались куклы. И это на проволочках, на длинном-длинном кране (метров 20 кран, такая стрела собиралась), и вот так вот водили. И он там где-то летал. Выбирали фон. Допустим, он пролетает мимо гостиницы «Космос». Камеру ставили, выбирали место для этой стрелы, подвешивали и смотрели. Нет, бликует там проволочка — помазали проволочку.
Г: Смазывали саму проволочку?
О: Да, когда она блестит. Она идет, и солнце блеснуло. Значит, надо закрашивать — закрасили. И ездили в разных местах. В Крылатском снимали какой-то пролет над водой.
Г: Как раз там есть сцена, где летят над водой, и один из пиратов падает в воду. В этом моменте на чем подвешивали флипы? Не помните?
О: Помню, почему, очень хорошо помню. Потому что думали, что он сможет двигаться. Кран был «Бронто», знаете, у которого выдвигается стрела, пожарники им еще пользуются. Он был, по-моему, 30-ти или 25-ти метровой высоты выдвижения. И мы думали, что подвесим этот флип, и кран чуть-чуть двинется у нас, в кадр въедет флип. Ничего он не двинулся, он не мог. Потому что когда он начинал двигаться, флип начинал раскачиваться. И решили тогда, все, пусть он висит, и они попадали. Попадал Олег Корытин и второй… нет, не Коля Сысоев… забыл.
Г: Это каскадеры уже?
О: Да, да, конечно.
Г: Какие-то были импровизации актеров, которые тоже потом вошли в фильм?
О: Я хочу сказать, что Невинный и Кононов, они все время импровизировали. Невинный приходил на съемку и разговаривал так: «Так, что у нас сегодня по сценарию? Прочтите мне». Арсенов ему читал текст. Он говорит: «Это мы не будем, это мы не будем, это мы будем». То есть он сам себе определял. И после этого уже он настолько все это интересно и убедительно делал, что никто вообще не спорил с ним, как это будет, никогда. Он нам так прекрасно все предлагал, что лучше никто бы не мог придумать и предложить, и все просто в восхищении говорили: «Да, да, да! Давайте еще раз дублик снимем».
Г: Техническую сторону мы тоже затронули. Потому что интересно, как тогда все снималось, вот эти вещи…
О: Все это сейчас настолько отличается… Давали нам две камеры: «Mitchell NC» был натурный, камера довоенного производства, американская. Сейчас камеры, визиры вот так двигаются (показывает, как окуляр можно вращать по отношению к камере). Это легко. Поставил ниже — так смотришь, поставил выше — так смотришь. Там она ровно стоит. Такой оператор Шумский Вячеслав Михайлович, известный очень, говорил, что вообще есть три точки снимать: стоя, сидя и лежа. Потому что если между, то очень неудобно смотреть. Камера низко вот так стоит, то как в этот визир смотреть? Надо как-то ложиться, подлаживаться. Где-то ма-а-аленькое окошечко, ма-а-а-аленькие какие-то люди ходят там. Вообще, просто плохо видно. Вот такая камера. Но иногда давали на полкартины, примерно, «Arriflex BL», где уже хорошо видно, хорошая оптика, отличная. Это удовольствие.
Г: Несколько вопросов, где что снималось, если помните. Мы никак не можем найти дом, сцена, где Юля — Марьяна и Алиса — Наталья смотрят из окна на пиратов. Где квартира Юли находилась?
О: Это снимали все в арбатских переулках, вот здесь, рядом. Тут прямо Гагаринский переулок идет, и налево, первый переулок, я не знаю как он назывался. Там раньше на углу была стройка. Вот там снимали большой эпизод. Дальше, если повернуть налево, по этому переулку пройти, будет небольшая площадь, там тоже снималась сцена, когда гуляет с собакой Илья и встречает Юлю.
Г: Да, это нашли.
О: Да, это вот здесь. Дальше они бегают по подъезду, ищут Колю. Это тоже снималось на Сивцевом Вражке, конец Сивцева Вражка.
Г: Это все тоже нашли. Не можем найти, где был дом, квартира Юли, какой примерно район?
О: Нет, это все тут было. Потому что тот старый дом, уже никто не ездил — это непроизводительно, какие-то маленькие кусочки снимали в одном месте. Все уже в одном месте выбиралось.
Г: А дом Коли? Потому что изнутри он выглядит как типовой дом 70-х годов.
О: Дом Коли снимался в Медведково. Это Сережи Ткаченко (второй оператор — прим. Andrew) квартира, его подъезд, прямо у него дома.
Г: Понятно. А снаружи это другой дом или тот же самый?
О: Тот же самый. А много пробегов, эпизодов снималось… Это Патриаршие пруды, район. Но переулок, если с Садового кольца за Герцена повернуть… Патриаршие пруды. Вспольный переулок, наверное. Вот там тоже пробегов, проходов много снималось.
Г: Грубо говоря, вся натура искалась здесь. Красивое место, не очень обращая внимание на географию города, потому что она не совсем соответствует.
О: Никак не связано. Вообще в кино никогда не обращают внимание на географию города. Ни один фильм, я хочу сказать, не снимается, когда люди думают, чтобы это как-то совпадало, чтобы специалист по Москве смотрел. Вот они сели в машину, выехали где-то там с Арбата и приехали на Кремлевскую набережную. Это снимается где удобно. Милиция говорит, что вот здесь можно снимать проезды, мы Вам тут перекроем. Ну, давайте тут. Абсолютно безразлично, никто не следит за этим.
Г: Очень много вопросов, как снималась сцена, когда Алису сбивает троллейбус.
О: Да, это, кстати, здесь снималось на Кропоткинской. Прямо угол Староконюшенного и Кропоткинской. Снималась девочка-трюкач, Оксана. Она бежала, машина ехала, и ее перекрывали в этот момент, когда ее «сбивают». Этого не показывали. Это просто совмещение было. Она могла ускориться очень сильно. То есть она бежала с одной скоростью, но когда уже казалось, что троллейбус ее «ударяет», мы не видим ее, она ускорялась и убегала.
Г: То есть, там ускоренных и замедленных съемок не было, все натурально?
О: Нет, не было. А потом одну машину (на крупном плане) толкали в другую руками, но тоже, чтобы не ударить. Машину об машину, кто платить будет (смеется)?
Г: Тоже был вопрос, бились или не бились машины?
О: Нет, не бились. Толкались. Машины снимались, в основном, сотрудников. Кто работал в группе? Вот Женя Весник был такой. Замдиректора. Его машина снималась, моя машина снималась (смеется).
Г: Свою бить не станешь.
О: Ну, конечно, нет. Но и искать машину чью-то. Это же платить деньги надо. Человек целый день стоит, чтобы один кадр снять. Там был эпизод, когда выходит Олег Корытин. А он же за Кононовым и перепрыгивает через машину.
Г: Да, тоже задавали такой вопрос.
О: Это снималось в районе, где Вспольный, там арку нашли. Они над аркой подвешивают лонжу, и в момент, когда машина едет, они его дергают изо всей силы. Он подлетает, машина проезжает. Но это моя машина снималась, и он два раза каблуками проехал по крыше, поцарапал.
Г: Жертвы были (смеются).
О: Ну тогда это было как-то неприятно.
Г: Приятное остается, а плохое забывается. Следующая сцена, где Весельчак, убегая от собаки, взбирается по дому, по стене дома. Это тоже подвешивалось на лонже, на крыше?
О: Да, конечно, и тянули.
Г: А прыжок через забор Алисы, когда она прыгает, показывая, что у ней нет никакой техники.
О: Ну это не Алиса прыгала, а с подкидной доски прыгала девочка, и ее ловили руками. Она на нее становилась, два человека прыгали на эту доску, она вылетала, и ее ловили три человека. Там подстилали маты. Падение, вылетание, это все Коля Сысоев сделал, такой метод привел, очень хороший. Я помню, когда он в старом доме вылетает через раму (выламывает, летит). Он тоже так отважно делал, травмы получал. Еще падение, он выпрыгивал с какого-то этажа…
Г: В школе. Мы посчитали, получается третий этаж, по колоннам посмотрели. Такой еще вопрос насчет «травматичного» эпизода, когда пираты бегут по улице и натыкаются на батарею с бутылками. Были ли какие-то последствия или все очень аккуратно делалось?
О: Это, кстати, тоже все снималось во Вспольном переулке, недалеко от Садового кольца. Нет, не было. Это предложили сами трюкачи. Очень много трюков они сами предлагали. Вообще, каскадеры тщательно изучают американское кино. Они помнят, удивительно, они помнят до кадрика, каждый трюк, изучают откуда камера, где, как, что. И они предлагали. Вот это они предложили. Нет, никаких травм не было, ничего. Они все еще тогда были совсем молодые ребята, все спортсмены.
Г: Дом с машиной времени как был найден?
О: Искали натуру. Я не помню кто (Оля, наверное, предложила), потому что там стояло несколько подряд домов, разрушать их должны были. Они были выселены, забитые окна, они были пустые. Целая улица была, четыре подряд дома стояло. Ну и мы выбрали этот. Мы посмотрели, с одной и с другой стороны, нас это полностью устроило, мы выбрали его.
Г: Это рядом с Цветным бульваром? Было много споров, он или нет.
О: Да, да. Это точно он. Это переулок…
Г: 2-ой Волконский переулок.
О: Да. Их стояло четыре дома, он стоял последним в этом ряду слева, после него ничего не было.
Г: Ну вот в январе этого года он прекратил свое существование. Некоторые там даже были за сутки до сноса: ребята были, все снимали, даже сделали как там все было заснято (царапины на стенах и т.д.), есть материал (через некоторое время он появится на нашем проекте — ГорЫн). Сейчас там руины, но подвал еще остался — поиски машины времени еще ведутся.
О: Я тоже думал, что его нет. Потому что он тогда стоял под снос, заколоченный…
Г: Несколько еще вопросов о съемочной группе. Вы сказали, что с Арсеновым познакомились на фильме. После этого еще были у Вас совместные работы?
О: Нет, с Арсеновым не было. Потом он снимал «Лиловый шар». Там уже Сережа Ткаченко работал.
Г: А вообще, Вы поддерживаете какие-то отношения с членами группы до сих пор?
О: Да, конечно. Но все-таки все уже занимаются чем-то своим, столько лет прошло, но, конечно, как-то иногда перезваниваемся, разговариваем. Слава Ребров стал режиссером-документалистом. Он был художником по комбинированным съемкам. Оля Кравченя, она так и продолжает работать в кино художником. Кто еще? Сережа Ткаченко занимается фотографией. Женя Герасимов, Вы знаете чем занимается. Ну многие ушли, там же немолодых было много. Оля Черняк, второй режиссер, я не знаю. Студия Горького умерла.
Г: Можете назвать свои фильмы, где Вам довелось работать?
О: Да, конечно. Был такой фильм, я начинал, «По данным уголовного розыска» на Мосфильме, «Бармен из «Золотого якоря», потом, Жени Герасимова «Забавы молодых». По Тургеневу «Вешние воды» — он назывался «Поездка в Висбаден». С Кулиджановым снимал «Умирать не страшно». Потом с Женей еще мы снимали «Ричард — львиное сердце». «Белый танец» я снимал.
Г: А сейчас чем Вы занимаетесь?
О: Для телевидения разные документальные фильмы, сюжеты. Для разных кинокомпаний, в основном, для нероссийских, потому что российские (российское телевидение) обманывают всегда. Я имею в виду, в смысле оплаты.
Г: А вообще, когда снималась фантастика в советские времена… Конечно, это было сложно. Понятно, что не было техники и т.д. А чувствовалось какое-то либо препятствие со стороны вышестоящих инстанций, либо наоборот, какая-то помощь? Или это просто фильм: ну фантастика и фантастика.
О: Фильм ну и фильм, абсолютно. Как было? Собрана группа. Вот Вы занимаетесь этим и занимайтесь. В советское время всегда официальной советской организации все помогали. Ну помогали как? Разрешениями, гостиницей, билетами, милиция (закрыть что-либо). Это всегда было, всегда помогали, никогда не было проблем.
Г: Была такая информация, что фильм какое-то время пролежал на полке, его не выпускали на киноэкран.
О: Нет, такого не было. Были претензии большие у «Экрана». Это заказ объединения «Экран». И принимать фильм приехали представители «Экрана»: главный редактор, директор этого объединения. Прибыли к нам на студию смотреть фильм еще на двух пленках, и мы смотрели. Они высказывали свои замечания: «Это не так, это так…» Это было. «Вот это переделайте, это уберите».
Г: Но это переснималось или перемонтировалось?
О: Нет, ничего не переснимали. Там не было больших поправок, какие-то были, я уже даже не помню что.
Г: Монтажом решились все вопросы.
О: Да, да.
Г: Когда снималось, делалось это будущее, сама съемочная группа, положа руку на сердце, верила, что через сто лет мы достигнем вот того этапа развития, которое показано там? Причем, с учетом того, что по фильму нигде откровенно не говорится, что это коммунизм. Кроме того, что каждому по потребностям. Я имею в виду не только политический строй, но и технику, полеты к звездам и т.д.
О: Это не было главной мыслью. Настолько тогда (это же был 83-й, 84-й год) социализм был прочно в нашем сознании, казалось, что ничего вообще измениться не может. Вот как есть, так и будет социализм. Никто даже себе представить не мог, что что-то может измениться. Что технический какой-то будет прогресс, все понимали. Что какой-то будет, а вот какой — никто не знал. Потому что на тот момент опыт жизненный не показывал, что настолько резко могут развиваться технологии, как они развиваются сейчас. Вот я вспоминаю, цветные телевизоры появились, которые еле-еле можно было смотреть. То есть, изменений технологических, за опыт тогда моей жизни и жизни Арсенова, не было больших. Как сейчас, допустим, мобильный телефон, уже мобильный телефон с фотоаппаратом, через год уже с видеокамерой. На глазах эта технология меняется и развивается. В те годы этого не было. В те годы были «Жигули», их делали, делали и делали, и ничего не менялось. Поэтому ожидания вот такого, что это будет… Конечно, все верили, что что-то изменится когда-то, абстрактно абсолютно было.
Г: А сейчас Вы смотрите фантастические фильмы, книги читаете? Может, есть что-то любимое? Что можно отметить за последнее время?
О: Художественную литературу я сейчас очень мало читаю, в основном читаю образовательного плана. А кино? Ну, я смотрю кино. Что-то мне больше нравится, что-то меньше. Конечно, сейчас настолько усложнилась технология съемок, такие возможности появились, о которых тогда и мечтать никто не мог. Я помню, когда появился Шварценеггер в «Терминаторе», тогда не было ни у кого видеомагнитофонов, они появились года через четыре. Тогда начали говорить, что компьютер сделал, это на компьютере. Никто не понимал, что делает компьютер, как это. Все думали, что вот компьютер, туда что-то сунули, и оттуда вылезли эти картинки. Никто ничего не представлял.
Г: Кстати, вот как-то у нас выпал вопрос: когда Коля перемещался во времени, на фоне идут различные оптические видеоэффекты.
О: Это все сделано руками. Была лазерная лаборатория, два молодых парня в музее Космоса, под этой стрелой на ВДНХ. Вот они сидели, у них было два лазера. И они экспериментировали с этими оптическими средами. Они помещали их перед лазерами и получались все эти картинки. Мы пригласили их и сняли на пленку. А дальше уже все это сводили комбинаторы очень сложным способом. Месяц они делали каждый кадр. Сделали — не получилось — заново. Такая мука у них была. Все руками, принципиально другое, чем сейчас.
Г: Это понятно. Поэтому интересно, как это делалось.
О: Все руками делалось. Вот он снимет пробочку одну, проявит ее, совместит. Юра Иванов, был такой оператор, это он все делал. Очень толковый, хороший, к сожалению, покойный.
Г: Сейчас есть перспективы, что будет сниматься детская фантастика? Я за последние годы знаю только, что был восстановлен «Через тернии к звездам» (сын Ричарда Викторова сделал). И, если не ошибаюсь, «Повелитель луж». Вот единственные детские фильмы.
О: Раньше была программа, деньги выделялись, а кто сейчас будет выделять. Это же должны централизованно быть выделены деньги, и тогда все это начнется. Должна быть программа. Этой программы нет. Киностудия Горького превратилась вообще непонятно во что. Это настолько обидно, когда приходишь туда — ни одного лица знакомого, ничего, все чужое, все абсолютно. Это неприятно.
Г: Если бы у Вас был доступ к машине времени, было бы желание отправиться в какую-нибудь эпоху?
О: Ну конечно.
Г: Какую?
О: Я думаю скорее назад, чем вперед.
Г: Насколько далеко?
О: Подальше.
Г: То есть, на динозавров посмотреть?
О: Нет. Во времена греческой культуры, культуры Египта.
Г: Древний мир посмотреть.
О: Да.
Cher: Самый сложный эпизод, где пришлось сделать больше всего дублей?
О: Был сложный эпизод, когда убивают робота Вертера. У него две железки было, и туда заложен пиротехнический патрон, специальный. И он сам, нажимая где-то у себя кнопку, замыкал и начинал гореть. Вот он ходит, горит. А этот кадр был длинный, метров 60, больше минуты, полторы минуты, когда они бегают. Стрельба пистолетами, бластерами. Они просто пластмассовыми игрушками были. Потом комбинаторы вставляли светящиеся лучи.
Г: Тоже в лаборатории лазеры вставляли?
О: Нет, это Юра Иванов. Из лазеров в лаборатории они только на экраны сбрасывали эти фигуры.
Г: А луч чем делался?
О: А луч делался Юрой Ивановым, который отдельно, у себя, снимал этот луч нарисованный мультипликационно. А потом второй экспозицией накладывал.
Г: То есть, он даже нарисованный был?
О: Да. Я не помню. Может быть какую-то прорезь делали в черной бумаге, он снимал светящуюся. Я не знаю. Это такая довольно трудоемкая работа. И вот этот дубль, когда Жене заряжают пиротехнику, все это крепится куда-то. Защита для тела, чтобы не было ожога. И начали снимать. Мы репетируем. Пять репетиций: в какой момент стреляют, в какой момент зажигают… Репетировали полдня, все это готовили. «Давайте снимать». Сняли дубль. Хорошо, очень хорошо все получилось, «давайте еще дубль снимать». Так, а это камера «Convas» была, с большой кассетой 120-ти метровой. Ассистент Эдик Тафель говорит: «Сейчас, сейчас, у меня нет размоток, я сейчас возьму другую кассету». Побежал кассету перезаряжать. Перезарядил кассету, давайте снимать. Сняли еще раз, хорошо сняли. И после того как мы это сняли, проявили все, выяснилось, что мы два раза сняли на одну и ту же пленку. Эдик Тафель, который сейчас живет в городе Кельне, побежал, вынул из кассеты пленку. Как он там что перепутал (это не специально) в темноте. Он должен вынуть, положить в отдельный пакет, но он мог полениться положить в отдельный. Перепутал и второй раз зарядил. И вот это была тогда беда. Крика было много.
Г: Наверное, нужен был новый комбинезон?
О: Ну да, потом шили опять. Скандал был большой. Конечно, все на меня кричали. Виноват, но переснимали. Женю опять заряжали… И потом меня все время спрашивали: «это не вторая экспозиция будет»? Вот такой был эпизод.
Г: А почему на пульте машины времени кубик Рубика?
О: А никто не знал, что можно сделать. Тогда было модно кубик Рубика. В метро ездили все. Вот фантазии на столько хватило. Дальше не двинулись, к сожалению. Вообще, это художник предлагает, а режиссер уже утверждает. Вот художник рисует, предлагает так-то так, режиссер говорит, что нет, фантазии нет, надо так. Поправляют то, что он просит, делается окончательный эскиз и Оля Кравченя отдавала в художественные мастерские. На студии не могли сделать это. Бутафорский цех, он у нас очень хорошо делал исторический — лепнину, фактуры такие сказочные. А блестящую пластмассу, это не могли, поэтому отдавали куда-то в другое место.
Andrew: А яркий свет в комнате с машиной времени?
О: Оклеили белыми обоями стены и светили изо всех сил.
Falcon: С актерами были какие-нибудь проблемы?
О: Нет, такого не было. Здесь не было проблем. Я говорю, что взрослые актеры приходили, и никто текст заранее не готовил. Репетировали, подсказывали слова на репетиции. Там, десять репетиций, уже запоминали слова. Дети дома еще учили все свои слова.
Г: Вы знаете, что в Москве существует аллея Алисы Селезневой?
О: Нет. Где это, как? (смеется).
Falcon: Это, где мы отмечали 20-ти летие. Там была небольшая экскурсия по местам съемок и вот несколько фотографий.
Г: 9 октября мы отмечали 3-х летие аллейки. Это на Речном вокзале, в парке, на берегу озера рябиновая аллейка Алисы Селезневой. Камень стоит. (Показываем фотографии).
Г: Если что-то будет, приглашать Вас?
О: Да, конечно (смеется).
