Молчанье Заратуштры
Опубликовал: Н. Светлов | рубрики: Новости, Проза, Творчество |МОЛЧАНЬЕ ЗАРАТУШТРЫ
Околопроектинка
Н. Светлов
Действующие лица:
Белла Кроликова — главный научный сотрудник МИВа.
Footfate — писатель, литературовед, библиофил, блестяще образованный, чертовски талантливый, влюблённый и злой. Герой романа Лиса (см. ниже).
Лис — бывший админ популярного сайта. Герой романа Footfate’а (см. выше).
Болванчик — лицо без определённых занятий.
Мартын Зайцев — аферист.
Каролина Белкина — авксомичка.
Слуны — предположительно, экзотические животные.
Сепульки — содержимое Московского сепулькария.
Алиса Селезнёва — московская школьница, дочь Игоря Олеговича Селезнёва (см. ниже).
Игорь Олегович Селезнёв — директор Космозо.
Ричард Темпест — старший научный сотрудник МИВа.
Места действия:
Moskva, сентябрь 2132 г., хронопоток 0.
Авксом, май -2008 г., хронопоток -1.
Москва, май 2008 г., хронопоток 1.
Наведите курсор на текст, выделенный цветом, чтобы прочитать примечание (поддерживается не всеми браузерами).
— 1. Хронопоток 0 —
Алиса шла домой из школы.
Это только так говорят — шла. На самом деле она обычно бегает. У неё очень много дел.
Я, право, не знаю, куда дочка профессора Селезнёва бежала на этот раз. Скорее всего, выгуливать марсианского богомола по кличке то ли Бегемол, то ли Богомот (простите, у меня никудышная память на имена).
И вдруг… Вдруг Алису чуть не сбила с ног Белла Кроликова, вихрем промчавшаяся навстречу на складном самокате.
— Здравствуй, Белла! — крикнула Алиса вдогонку, едва успев отпрыгнуть в сторону.
— Здравствуй, Алиса! — ответила Белла. — Ужас какой! Я опаздываю! Безнадежно! Прости!
— Белла, подожди минутку! — позвала Алиса. — Что случилось?
— Омлет! Омлет! Омлет! — прокричала, растворяясь в толпе прохожих, Белла.
— Чего? — не расслышала Алиса. Это она у Юльки Грибковой, обитательницы девятнадцатого века, заразилась чевоканьем.
Никак не может от него отучиться, хотя прекрасно знает: в данном случае следует говорить «что?».
Не расслышала — и бросилась вдогонку. Не каждый день на углу Красной Пресни встретишь Беллу Кроликову, доктора временных наук, главного научного сотрудника МИВа, на складном самокате, да ещё и с портативным реактивным ускорителем системы «хлопушка» впридачу! Меж тем неуловимая Белла ещё в марте обещала Алисе, поймавшей её за пуговицу на выставке произведений искусства паука-ткача-троглодита…
Определённо, Беллу надо догнать. Вот Алиса и припустила вслед за ней со всех ног.
Бегает Алиса быстро. Она, конечно, настигла бы Беллу Кроликову. Непременно бы настигла.
Но тут с небес на неё спикировал профессор Селезнёв.
— Алиса! Как здорово, что я тебя встретил! — профессор поправил лямку антигравитационного ранца. — Ты мне поможешь.
— Папочка, прости, мне необходимо догнать Беллу.
— А как же слуны?
— Какие ещё слуны? — удивлённо подняла брови Алиса.
— Разве ты не смотрела новости? — удивлённо поднял брови профессор.
— Когда? Я только из школы.
— Обыкновенные слуны. С Лоны. Представь себе, свалились на мою голову!
— Папа, ты опять меня разыгрываешь, — произнесла Алиса, довольная своей проницательностью. — Слуны ведь не существуют!
Из кармана профессора высунулся маленький слунёнок. Его тобох был пурпурного цвета и слегка светился в темноте. Чтобы это было заметнее, слунёнок интенсивно поглощал все фотоны, неосторожно подлетевшие к нему ближе чем на дециметр.
Профессор весело посмотрел на дочь.
-Ну, это ещё не доказательство, — отрезала Алиса. — Во-первых, он, может быть, ненастоящий…
— Только проблемы с ним возникают самые настоящие. Обзвонил всех специалистов, — пожаловался Селезнёв, ласково гладя слунёнка, — и, представь себе, без толку! «Не знают, куды его посадить» ©!
— Пап, у меня идея. Давай только я быстренько догоню Беллу… — тут Алиса нырнула в удачно подвернувшийся порожний флип, возвращавшийся на стоянку.
— Сепулькарий! — крикнула уже с высоты двадцатиэтажного дома. Помахала рукой на прощанье и затерялась среди серых облачных лоскутов.
У самого входа в МИВ Алиса, наконец, почти настигла Беллу.
Но та ловко проскочила мимо вахтёра Сильвера Джоновича, бросив на его возмущённое «Ку-у-у-д-а-а-а?» одно только слово — «Омлет!». Пока ошарашенный экс-пират чесал в затылке, за его спиной в институт проскользнула и Алиса.
Она-то знала: Сильвер не настоящий, а голограмма. Ведь люди и предметы, перемещённые из прошлого, должны быть обязательно возвращены обратно — с той же необходимостью, с какой альпинист, сорвавшийся со скалы, обязан упасть на дно пропасти и разбиться, даже если ему этого совсем не хочется. Но институту и не нужен настоящий пират: голограмма знает своё дело. Пожалуй, не найти более надёжной защиты от детей и взрослых переходного возраста, жаждущих слетать куда-нибудь в ордовик или карбон.
Алиса вновь почти настигла Беллу уже у кабины времени. Но увы! Кроликова, мельком виновато взглянув на Алису, опять произнесла загадочное «Омлет», влетела в кабину и растворилась в заполнившем её сером тумане.
Скорей! Успеть, пока межвременной канал не закрылся! На бегу застёгивая скафандр, Алиса нырнула в кабину и, не обращая внимания на бешено мигающий кровавый индикатор «Внимание! Особый режим переброски! Может, лучше не надо?», нажала кнопку «Пуск».
Ничего не произошло.
Алиса ещё раз нажала «Пуск».
Надпись об особом режиме переброски сменилась жёлтобуквенным «Вы, вообще, понимаете, что делаете? [Yes] [No] [Never mind]». Алиса уверенно выбрала третий пункт и улетела.
…Когда серый туман рассеялся и ощущение бесконечного падения куда-то вбок сменилось чувством твёрдой опоры под ногами, Алиса, как и полагается опытному хронавту, открыла глаза — и обомлела.
Обомлела потому, что увидела сразу две станции времени.
Они не располагались рядом, но и не накладывались одна на другую, как бывает, когда вы смотрите одновременно в два разных калейдоскопа… Ну как вам объяснить, если вы такого не видели? Перед её глазами были две станции сразу. Одновременно. Как будто бы она была двумя Алисами и каждая из них видела ту станцию, на которую она прилетела.
Самым неприятным было то, что выход из одной кабины времени был справа, а из другой — слева. Это озадачило хронопутешественницу. Во-первых, было непонятно, в какую сторону выходить, а во-вторых (и это самое грустное), попробуй теперь догадайся, в какой из выходов ускользнула неуловимая Белла Кроликова!
Впору сесть на пол и расплакаться.
Но глупо плакать по пустякам! Надо действовать.
Алиса решительно вышла в правую дверь. И больно ушиблась о стенку кабины времени. Едва погас новогодний фейерверк в глазах — быстро, но делово огляделась. И увидела, что находится в кабине времени спиной к выходу — и вместе с тем в какой-то холостяцкой комнатушке спиной к кабине. На Алисиной голове была шишка. Но только на той голове, которая в кабине. На той, что в комнате, никакой шишки не обнаружилось.
Тогда Алиса пошла на хитрость: она попробовала повернуться в кабине на сто восемьдесят градусов, оставаясь неподвижной там, в вышеупомянутой холостяцкой комнатушке. И — можете себе представить? — получилось! Шаг — и вот она вышла из кабины, оказавшись в другой комнатке, которая была просторней и заметно уютнее. Здесь тоже был бардак; но в бардаке этом ощущалась какая-то скрытая целесообразность.
Научиться управлять двумя себями (или собоями) одновременно в двух реальностях оказалось вовсе не трудно.
Кто не верит, что это просто, — не буду я с вами спорить. Попробуйте сами — и убедитесь.
— 2. Хронопоток 1 —
Алиса аккуратно сложила скафандр, убрала его в шкаф и вышла в коридор.
В коридоре было сумрачно и пахло пригоревшим омлетом. Это вселяло надежду — как потом оказалось, напрасную.
Прямо перед Алисой была входная дверь, справа — большой настенный календарь на 2008 год с какими-то загадочными пометками то красным, то синим, то чёрным фломастером, ближе к двери — вешалка, на которой висели довольно неряшливого вида куртки и плащи. Слева — распахнутая дверь в комнату, где стоял включённый компьютер, от нечего делать рисовавший на своём экране мудрёные хитросплетения канализационных труб, и второй коридор, ведший — мимо дверей в кладовую и в совмещённый санузел — на кухню.
Там, судя по шуму воды и стуку посуды, имелась разумная жизнь.
Алиса немного смутилась. Ворвалась без спроса в чужую квартиру…
Пройдя на кухню, хронопутешественница тихо кашлянула, чтобы привлечь к себе внимание, и сказала:
— Извините, пожалуйста…
Хозяин резко обернулся и уронил тарелку — чудом не разбил.
— А… Алиса?! — выдохнул он, бледный, как смерть, и уселся прямо на линолеум.
На вид он был весьма интеллигентным человеком, вероятно, не так давно вошедшим в категорию «мужчина средних лет». По внешности его можно было уверенно сказать, что он молчалив, упрям, скрытен, много пьёт пива, мало — водки, начитан, ни разу не агностик, к человечеству относится с презрением, а отношение его к жизни точнее всего можно было бы выразить фразой «надо просто жить», хотя у него самого «просто жить» не выходит.
На самом деле, конечно, одной внешности для этих заключений недостаточно — ну и что? Мало ли? Вдруг я Шерлок Холмс?
— Угу. Селезнёва, — уточнила Алиса. А ты откуда меня знаешь?
Хозяин квартиры с полминуты смотрел в пол. Потом сказал сам себе:
— Всё. Хватит. С завтрашнего дня — ни строчки!
Фраза была загадочной. Но Алисе было не до того.
— Скажи, пожалуйста, здесь Белла Кроликова не пробегала?
— Никто здесь, кроме тебя, не пробегал. Скажи лучше, откуда ты здесь взялась.
— Оттуда, — сказала Алиса, махнув рукой в сторону коридора. Но хозяин так и смотрел в пол, будто ослеплённый вспышкой немыслимой яркости; и жеста, ясное дело, не видел.
— Понятно, что оттуда. Я спрашиваю, как ты сюда попала.
— На машине времени. Здесь промежуточная станция 2008 года, ведь так?
— Какая ещё станция? Здесь я живу.
— Давно? — улыбнулась Алиса.
— Давно. Ты не думай, что я такой глупый. Просто растерялся. Не каждый день доводится встречать гостей из будущего, — он наконец оторвал взор от жёлтого линолеума и застенчиво глянул на девочку. Алиса улыбнулась ему ободряюще, но хозяин отчего-то вновь уставился в пол. — Зовут меня [вырезано по соображениям хронобезопасности — прим. авт.]. Иначе — Footfate. Это ник такой. Быть может, ты даже его слышала…
— Да, слышала, конечно. Легендарная личность, Достоевский двадцатого века, а самое удивительное — так и не установлено, кто он был на самом деле. Только, знаешь, это не очень красиво — брать себе ники великих людей.
— Я не знаю никого, кроме себя, кто подписывался бы этим ником. Думаю, это простое совпадение.
По выражению лица Footfate’а нетрудно было догадаться, что на самом деле он не находит это простым совпадением. Но Алиса, у которой немалый стаж путешествий во времени, привыкла прощать аборигенам их маленькие слабости.
— Но всё-таки, куда делась Белла? — спросила гостья.
— Но всё-таки, откуда ты взялась? — в тон ей повторил хозяин, который начал мало-помалу обретать присутствие духа.
— Да вот отсюда же! — Алиса взяла Footfate’а за руку (тот вздрогнул), заставила подняться и повела в комнату, где стояла кабина. Про себя она думала:
«Конечно же, он знает, откуда я явилась; но раз ему надо делать вид, что не знает, — пусть делает. Я не против».
Никакой кабины времени в комнате не было.
Вот так штука!
Алиса растерянно огляделась, выглянула в коридор — не ошиблась ли дверью?
Да нет, не ошиблась, здесь всего две комнаты, с компьютером и эта. Внимательно осмотрела стены, будто одна из них могла поглотить кабину.
Не было кабины, и точка.
— Ну, не знаю я, как это произошло, — заговорила гостья, — но здесь только что была станция времени, оборудованная по всем правилам.
С кабиной времени, с резервным складом, запасом гиперэргогена… Ума не приложу, куда всё это делось. Ну да ладно.
Мне надо Беллу догнать. Я и так потеряла уйму времени! Увидимся!
И Алиса решительно направилась ко входной двери.
Дверь была на замке, и Footfate, спотыкаясь, вышел в коридор вслед за гостьей. Кряхтя и ворча, что-то долго возился с засовом, мысленно ругая себя на чём свет стоит за неспособность придумать, как Алису задержать хоть на миг.
Но, наконец, дверь отворил.
— Скажи, а откуда ты меня знаешь, раз здесь даже станции времени нет?
— Из книжек, — коротко ответил хозяин.
— А, — поняла Алиса. — Тогда ничего удивительного. Ну, я побежала?
Footfate молча смотрел ей вслед.
Больше он её никогда не увидит. И ясными летними вечерами, и хмурыми зимними вечерами он год за годом будет проклинать себя за то, что ни о чём не спросил, ничего не сказал…
Что ж ты, Footfate? Надо просто жить! Вруби музыку, сходи в театр, перечти, в конце концов, «Женитьбу Фигаро»…
— 3. Хронопоток -1 —
…И здесь Алиса так же аккуратно сложила скафандр, убрала его в шкаф и вышла в коридор.
В коридоре было сумрачно. Омлетом здесь даже не пахло.
Оглядевшись, Алиса обнаружила себя в ухоженной четырёхкомнатной квартире с большим холлом. Комнатка, из которой девочка только что вышла, оказалась самой неприбранной.
Квартира была пуста. Судя по интерьеру, две комнаты были отданы в распоряжение детей.
Третья была спальней взрослых. Четвёртая, вероятно, предназначалась для приёма гостей. Здесь же стоял компьютер. Как и в другой реальности, компьютер был включён.
Входная дверь была надёжно заперта — в последние пять минут отсюда никто не выходил. Где же Кроликова? Беглый осмотр улицы и двора из окон ровным счётом ничего не прояснил.
Ситуация становилась всё запутанней. Во-первых, непонятно, в каком из двух миров, в которых теперь существовала Алиса, искать пропавшую Кроликову. А может, в обоих сразу? Нет, в обоих не надо: ведь если Белла, подобно Алисе, есть и там и там, то любая из двух Белл знает ответ на Алисин вопрос.
Или не любая?
«Алиса, какая ты смешная! Понеслась очертя голову за Беллой, чтобы выяснить сущий пустяк — и всё думаешь о том пустяке. А ты, Алисочка, кажется, столкнулась с настоящей тайной. Почему тебя две? Что за люди здесь живут? А главное, куда делась Белла? Вдруг, например, бывшая Белла — это и есть теперь одна из тебя? Что там было на предупреждающем табло машины?»
Алиса ощутила неприятный холодок под лопатками. Бр-ррр!
Прогнав мимолётный испуг, хронопутешественница принялась за дело.
Алиса хорошо знает, как много можно узнать о человеке по его компьютеру. Раз хозяина нет и его не спросить, можно спросить компьютер. Может, он что-нибудь помнит о Белле? Конечно, не слишком хорошо пользоваться чужим компьютером в отсутствие хозяина, но ведь Алиса никому никогда не выдаст его тайн! Тем более что в её хронопотоке хозяин, быть может, никогда и не существовал. Как и его компьютер. А если даже существовал, то давно… эх… умер.
Приноровиться к древней технике оказалось задачей непростой, но разрешимой. Как выяснилось, о Белле компьютер никаких сведений не хранил. Зато Алиса узнала, что попала в город Авксом, что на дворе минус 2008 год, что хозяина зовут Александром Лисом, что он в недалёком прошлом администрировал какой-то сайт — архив сайта лежал здесь же, но, увы, был беспощадно защищён паролем, — и, главное, что он, Лис, пишет роман. Просто так — для себя, для друзей…
Лис? Фамилия показалась знакомой. Даже дважды знакомой. Одна ассоциация возникла в памяти почти сразу — «Маленький принц». Вторую Алисе никак не удавалось выловить из глубин памяти. С хронавтами такое бывает. О лемме Петрова слышали? Это всё из-за неё.
Незаметно для себя Алиса зачиталась рукописью. Читают в будущем гораздо быстрее, чем у нас, поэтому, расправившись с романом за полчаса, девочка осторожно выскользнула в балконную дверь в тот самый момент, когда в другой реальности простилась с Footfate’ом. Впрочем, не знаю, можно вообще говорить о какой-то синхронности моментов в разных хронопотоках, да к тому же встречных, или нет. Тихонько, чтобы не вызвать паники среди аборигенов, девочка спустилась вниз прямо по стене и так же тихонько побежала по тихому авксомскому переулку — навстречу неведомым приключениям.
Внимательно вглядываясь в дворики и подъезды — вдруг где-нибудь мелькнёт знакомая фигурка Кроликовой или, по счастливому случаю, покажется кончик той нити, потянув за которую, удастся распутать весь этот мудрёный клубок, — хронопутешественница постепенно удалялась от центра города, выбирая маршрут по наитию. Четырёхмерный «арканоид», в который она на бегу играла — программа была загружена в её биочип — почти не отвлекал внимания. Ракетка уверенно подчинялась мысленным командам «вперёд, влево, вниз, влево, вправо, назад, вниз, вверх…», отдаваемым почти автоматически, и генерируемый биочипом в Алисином сознании стереоскопический образ четырёх трёхмерных проекций Преграды быстро таял, теряя кирпичик за кирпичиком.
Больше ничего не происходило.
— 4. Хронопоток 1 —
Повесть, которую писал Footfate, не имела названия.
Это напрягало. Нелёгкий полугодовой труд близился к концу, получилось очень даже неплохо — особенно если выкинуть к чертям собачьим эти три главы про любовь, ничего, в общем-то, не добавляющих к авторскому замыслу, — а вот название никак не приходило.
Повесть была сконструирована мастерски. Трудно придумать более едкий сарказм в адрес Footfate’а, чем использовать слово «сконструирована» применительно к его повести; но поверьте, что это я любя. В сложном, филигранно выверенном сплетении сюжетных нитей перед внутренним взором читателя разворачивался, как танк на окопе, богатый психологический мир главных героев.
Их было двое. Один — Александр Лис, бывший админ популярнейшего литературно-публицистического сайта, а ныне крупный деятель международного творческого клуба «Черномор’s», — уверенно вписывающийся в свою эпоху и вполне удовлетворённый тем немалым вкладом в её культуру, который ему довелось внести. Другая — Белла Кроликова, пришелица из будущего, скромный, незаметный агент Московского института времени.
Согласно сюжету, Лис, выгодно продав права на свой сайт закрытому акционерному обществу «Наутилус», теперь жил на проценты, а ради удовольствия писал фантастический роман, который не собирался нигде публиковать — не было нужды. Так, для себя, для друзей… И всё было бы прекрасно, если б не эта Кроликова.
Она, как нарочно, то и дело путается под ногами в самые неподходящие моменты. Одна-две случайно обронённые этой немолодой уже дамой фразы всякий раз напрочь перечёркивают одну-две главы. Казалось бы, что Лису до этой Кроликовой? Но нет же, смущает душу своими отвратительно-правильными суждениями, всякий раз, как назло, предугадывая очередной остроумный, казалось бы, сюжетный ход… Из будущего она, что ли?
Абзацы из романа Лиса, по-булгаковски встроенные в повесть, позволяли заключить, что Footfate не лишён известного самолюбования. Он дал ник Footfate одному из самых привлекательных второстепенных персонажей Лисова романа. В романе Footfate — эдакий герой нашего времени, переросший посредственностей-современников, как он думает, на пару веков и не находящий родственной души в их скучном болоте. Именно этот герой больше всех страдает от поражающих Лиса несвоевременных суждений Кроликовой. Пришелица из будущего, как нарочно, сокращает этому персонажу жизнь в буквальном смысле: под её влиянием Лис выгрызает из романа главы, в которых образ Footfate’а прорисован с особенной художественной силой.
Постоянно вредя Лису — пусть без злого умысла, то и дело ставя его в глупейшие ситуации, Кроликова, тем не менее, пользуется его уважением и определённой симпатией. И когда она вдруг, став жертвой финансового афериста Мартына Зайцева, попадает под суд (у них там всегда так — под суд попадают не аферисты, а их жертвы), Лис, самому себе удивляясь, с одобрения семейного совета предоставляет ей крупную материальную помощь, приглашает пару видных адвокатов… Дружеские отношения между Беллой и семьёй Лиса перерастают в партнёрские: Лис покупает пакет акций известной фирмы и, умело пользуясь футурной наивностью Кроликовой, извлекает выгоду из имеющегося у неё доступа к бизнес-информации как ближайшего, так и отдалённого будущего. Вскоре он получает полный контроль над фирмой. О связи Кроликовой с будущим Лис догадывается и пользуется этой связью в своих интересах. Но, разумеется, ни минуты в реальность подобной связи не верит: что он, псих какой-нибудь?!
Опутанный сетями своего бизнеса, Лис вынужден окунуться в политическую деятельность, чудом остаётся в живых… В конце концов терпит крах, его бизнес гибнет, читатель становится свидетелем тяжёлого психологического надлома и мужественной борьбы Лиса за обретение нового «я». В одиночестве, растерявший капиталы, друзей, Кроликову — та возвращается в свою эпоху и, следовательно, для Лиса пропадает без вести, — главный герой наполняет свою жизнь новым смыслом, дорастает, так сказать, до уровня своей бывшей подруги, а память вновь и вновь возвращает его в те дни, когда, творя свой роман, недопонял, недооценил, недореализовал он её идеи… Теперь её краткие реплики — то язвительные, то полные насмешки, то проникнутые загадочной тоской — открываются перед Лисом своим подлинным богатством смысла — и у него рождается новый творческий замысел… Но поздно.
Самую концовку я вам рассказывать не буду, иначе вам скучно будет читать повесть Footfate’а, когда тот её, наконец, закончит. Скажу только, что развязка нетривиальна и исполнена драматизма. Как, впрочем, и в других произведениях этого замечательного автора.
Такую вот повесть писал Footfate.
…Алиса унеслась, и писатель сел за работу. Задумчиво почесав голову попавшейся под руку булавкой, набрал 24-м кеглем очередную версию названия повести — «Проект А. Лиса» — и откинулся на спинку кресла — полюбоваться находкой.
Опс! То, что надо! Так и назовём.
Тут монитор мигнул и погас. В левом верхнем углу экрана затеял свою игру в цифири тест памяти.
Скачок напряжения.
Что ж, бывает. Текст повести сохранён — весь, кроме только что придуманного названия.
Но сколько Footfate ни напрягал свою память, сколько ни старался, он так и не смог вспомнить, как же только что назвал свою повесть.
Это расстроило. Точней, разозлило. Ещё точней — взбесило.
Ну почему, почему реальность столь жестока?! Каким бы отвратительным ни был выдуманный мир, окружающий героя его повести, — реальность всегда находит способ поиздеваться ещё изощрённее, чем самая мрачная фантазия фантаста!
А тут ещё Алиса… В том, что она настоящая, Footfate ни секунды не сомневался: он узнал её всем своим давно и безнадежно влюблённым существом, узнал сразу всеми ячейками своего сознания и каждой потаённой даже от себя самого вибрацией своей души! Он ждал её. Всегда ждал. Всю жизнь. Он знал: эта встреча будет. И так бездарно упустил единственный шанс.
Грохнуть, что ли, чем-нибудь тяжёлым этот проклятый компьютер? Гори он мелким пламенем вместе с этой растакой повестью!
Будто повесть виновата…
Вместо этого Footfate вновь загрузил Word, прокрутил текст к главе про афёру с Кроликовой, стёр к лешему первый абзац и написал:
«Вы правда хотите знать то, о чём молчал Заратуштра? Хотите знать, что такое судьба, да? Спросите меня — я теперь знаю.
Судьба — это напёрсток.
Жаль, не знаю только, что за тварь играет со мной в тот напёрсток!»
— 5. Хронопоток -1 —
Роман, который писал Лис, назывался «Шаги судьбы». Если б я в очередной раз поставил перед собой цель пародировать Льюиса Кэрролла, я бы добавил: нетрудно догадаться, что название называлось «Год Овцы», как можно было установить по его идентификатору «Шкуры для барабанов». Но я не собираюсь пародировать классика (по крайней мере, здесь и сейчас), поэтому ничего такого добавлять не буду.
Главной героиней романа была Каролина Белкина — личность таинственная и загадочная. Читателю было о ней известно лишь то, что она обременена значительной учёной степенью, многочисленными заботами, вечно куда-то торопится и никуда не успевает. Толку от неё, согласно роману, ровным счётом никакого, но многочисленные друзья и сослуживцы её ценят и ею дорожат. Кто эти друзья и сослуживцы — об этом автор романа читателю не рассказывает.
В В основе сюжета лежит несчастная любовь Каролины к пришельцу из прошлого, скрывающемуся под ником FoodFat, — известному писателю с драматичной и поучительной (instructive) судьбой. В эпоху Каролины FoodFat’а тоже забросила любовь — но, к несчастью Каролины, предметом любви была не она. За кем FoodFat, преодолевая немыслимые препятствия и подвергая себя страшным опасностям, погнался в другую эпоху, — этого читатель повести Лиса так и не узнаёт, и не случайно. Лис задумал тонкими, как бы случайными, штрихами, ни разу нигде не давая портрета FoodFat’овой возлюбленной и не упоминая решительно никаких сведений о ней, добиться, чтобы пред мысленным взором читателя образ её возник с той степенью достоверности, с какой на лобовом стекле вашего автомобиля иной раз возникает уведомление о штрафе за нарушение правил стоянки. Это Лису, конечно, удалось, но получившийся образ сильно зависел от текущих параметров мысленного взора, осуществляющего интровизуализацию текста романа.
Не в силах найти прямого пути к сердцу своей пассии, FoodFat из чисто тактических соображений покоряет Каролину замечательной повестью — по существу, переложением «Маленького принца» на выдуманную реальность мира Каролины и FoodFat’а. Абзацы из повести, по-булгаковски встроенные в роман, должны были убедительно продемонстрировать читателю несомненную гениальность FoodFat’а в сравнении со средненькой писаниной самого автора. Насколько это Лису удалось — судить не берусь, поскольку роман этот я, в отличие от Алисы, не читал. Алиса же не стала распространяться на эту тему: она девочка тактичная.
Одного из героев вымышленной повести вымышленного FootFat’а Лис, как вы, наверное, уже догадались, назвал Лисом, наделив этого персонажа судьбой, которой в будущем не хотел бы себе. Подобно тому, как перед Маленьким Принцем мелькают типажи Короля, Пьяницы, Банкира, перед Лисом — героем повести FoodFat’а — чредой сменялись полумаски-полулица чужих, но нужных людей, и каждый из них уносил что-то из Лисовой жизни, а взамен ничего не приносил, кроме, так сказать, духовного опыта. Или, если хотите, кроме умения разбираться в людях — именно в тех, с которыми уже имел счастье иметь дело.
Один из самых ярких эпизодов в романе — туристическая поездка Каролины и FoodFat’а в Испанию. Эпизод ярок не столько тем, что влюблённая Каролина умудрилась профинансировать путёвку так, чтобы мудрый FoodFat ни о чём не догадался, сколько несравненной по своим художественным достоинствам сценой корриды, списанной с некоторыми вариациями у Эрнеста Хемингуэя. Надо отдать должное талантливому перу Лиса: во-первых, в роли непобеждённого у него выступает бык, а не матадор, а во-вторых, бык в Лисовой версии погибает до конца, а не так, как матадор у Хэмингуэя — ни жив ни мертв.
Дабы читатель убедился в объективности моей оценки Лисова романа, вот небольшой образчик авторского текста из той самой «испанской» главы.
«- Я одного не пойму: зачем? — Каролина была готова разрыдаться.
— Затем, что зрители есть, — спокойно ответил FoodFat. — Мы с тобой.
Тогда Каролина подошла прямо к матадору — тот, опершись на бортик, деловито обтирал шпагу о холстину — и на ломаном английском спросила его: зачем? Скажи, зачем ты так жесток? Для чего ступил на эту кровавую стезю?
В ответ прозвучал матюг, который можно перевести на русский примерно так: а кто меня знает?
— Что значит «кто знает», Блокхед? Ты что, анинтросубъектен?
— Не понял? — теперь уже верзила-матадор смотрел на Белкину удивлённо и даже с некоторыми симптомами любопытства.
— Посмотри в словаре, — отмахнулась Каролина. Ей был неприятен этот тип, но что толку злиться?»
Здесь следует пояснить, что Блокхед — точнее, Little Blockhead — это прозвище матадора. С ломаного английского оно переводится примерно как «Болванчик». Мне тоже прозвище странным показалось.
…Вскоре после того, как Алиска, даже не подумав прикрыть за собой балконную дверь, покинула квартиру дружной семьи Лисов — добавлю, и гостеприимной к тому же, просто Алисе не повезло застать хозяев, — Лис с уже почти взрослой дочкой вернулись домой с мелкооптового рынка. И вот пред взором хозяина предстали распахнутая балконная дверь, потревоженный компьютер, мышь, переложенная под левую руку (в этом мире Алиса была левшой). Вызвав милицию, Александр бросился к дисплею — выяснить, что же хотел отрыть в недрах компьютера таинственный злоумышленник.
Как выяснилось из истории запросов на поиск, оный злоумышленник искал некую Беллу Кроликову, а не найдя, просмотрел файл с романом, будто надеялся обнаружить что-нибудь значимое там. Очевидно, не нашёл и убрался восвояси. Но всё равно, пусть составят протокол. Вдруг вор повторит свою попытку?
Хотя это вряд ли — слишком велик риск.
Засим мысли Лиса переключились на другое.
«Гм… роман становится страшно писать. Вот ведь, только неделю назад сочинил… В седьмой главе FoodFat придумывает для своей повести сцену проникновения в дом Лиса странного, подозрительного гостя — и на тебе! Правда, там, в книге, посетителем оказывается всего лишь девочка-подросток… но всё равно… ненормально это.
А ведь в этом есть определённая система! Сбываются почему-то именно сюжеты, якобы придуманные FoodFat’ом.
Добро бы, если б такое в первый раз. Или даже в третий. А то уже со счёта сбился. Может, лучше стереть его на фиг — от греха подальше? Да уж… начинаю в чём-то понимать Гоголя…» Лицо Лиса, обычно доброжелательное и лучащееся жизнерадостностью, омрачила какая-то нехорошая ухмылка. Глаза между тем механически сканировали текст романа — «что же могло понадобиться в моём творении? и кому? Э, брат, начало-то испанской главы совсем никуда не годится!»
То ли из-за стресса, вызванного чьим-то наглым вторжением в уютный мир семейного очага, то ли по случайности сочинителя внезапно осенило. Он вдруг понял, чт? должно быть написано в этом месте. Решительно удалив старый абзац, он быстро, на одном дыханье, напечатал вот что.
«Вы когда-нибудь смотрели корриду?
Если смотрели — значит, знаете то, о чём молчал Заратуштра.
Быть может, не осознали. Но знаете. Знание уже живёт в вас. И знание это, липкое и злое, обращает против вас вашу судьбу.
Ну что, теперь-то хоть осознали?
Нет? Ничего удивительного. Я и сам не осознал.
Так какого же тогда, спрашивается, дьявола эту самую корриду смотреть?»
— 6. Хронопоток 1 —
Алиса медленно шла по пыльным улицам старинной Москвы. Она начинала потихоньку осознавать грустную реальность.
Беллу она упустила окончательно. Разве найдёшь её в этих хитросплетениях переулков, проходных двориков, подземных переходов, магазинчиков и парадных подъездов с тяжёлыми деревянными дверями? «И что теперь делать? Богомол Бармаглот не выгулян, а я здесь застряла. Вдобавок не имею представления, как отсюда выбраться».
Путешественница присела на пыльную лавочку. Какие неуютные здесь бульвары!
Конечно, её скоро найдут. Чтобы хронавт потерялся насовсем — такое бывает только в древних фантастических триллерах. Тогда, то есть сейчас, писатели почему-то любили представлять в своих книжках мир безысходности, в котором обстоятельства властвовали над людьми, а люди смирялись с участью Мыши, беспомощно барахтающейся в море слёз. Найдут! Конечно, найдут!
Стопроцентной уверенности в сердце нашей хронопутешественницы всё же не было, поэтому она старалась мысленно произносить эту фразу как можно убедительнее. Но нельзя же просто сидеть сложа руки и ждать помощи! Ведь ты, Алиса, ни разу ещё не была в 2008 году? Нет худа без добра: когда б ещё выдалась такая удача — познакомиться с обитателями здешнего времени, найти новых друзей, а может, даже сделать научное открытие. Хотя бы маленькое!
Бродя по тихим дворикам близ дома, где жил Footfate, в надежде случайно встретить если не Беллу, то хотя бы ключик к причине её необычайной поспешности, Алиса обратила внимание на возбуждённую свору молодых людей или, скорее, подростков. Подошла ближе — и перед ней предстала омерзительная картина: на засохшей ветке сиреневого куста в полуметре от земли висела, подвешенная за шлейку, молодая такса, почти щенок, а трое оболтусов кидали в бедную псину камнями. На меткость.
Такса уже не скулила. Правый глаз вытек. На песке под веткой алело влажное пятно.
Алиса подошла к самому крутому и тихо сказала:
— Может, тебя сюда подвесить, а?
Крутой как-то сразу стушевался, но тут влез мелкий сморчок в рваной куртке:
— А чего его-то сразу? Давай тебя?
Но не договорил, наткнувшись на удивлённый взгляд Алисы: мол, ты что, не понял?
Третий тихо и незаметно испарился. Следом за ним боком-боком потянулся сморчок.
Верзила остался. Вошёл в ступор.
Потом снял мёртвую таксу с ветки и поплёлся к стоявшему невдалеке мусорному баку — хоронить, так сказать.
— Я одного не пойму: зачем? — спросила, едва он вернулся, Алиса, глядя на него ещё более удивлённо.
В ответ прозвучал матюг, который можно перевести с местного на русский примерно так: а кто меня знает?
— Что значит «кто тебя знает»? Ты что, анинтросубъектен?
— Не понял! — теперь уже верзила смотрел на Алису удивлённо и даже с некоторыми симптомами любопытства.
— Посмотри в словаре, — усмехнулась хронопутешественница. Этот тип был ей неприятен, но она больше не злилась.
— Я сейчас, — пролепетал верзила и отправился домой. За словарём.
Любопытная Алиса без приглашения увязалась за ним. Крутой почему-то воспринял это как должное.
— Меня здесь Болванчиком зовут. Кликуха такая.
— А я Алиса. Селезнёва. Может, слыхал?
— Фамилия знакомая. Ты, случаем, не родня бывшему сенатору?
— Не знаю. Вряд ли. Это так давно было…
Болванчик решил, что это шутка такая, и заржал, показав, что юмор он заценил. Алиса же поняла, что ляпнула лишнее, и притихла.
Ни в энциклопедическом, ни в философском, ни в медицинском словарях термина «анинтросубъектность», равно как и просто «интросубъектность», к удивлению Алисы, не оказалось. Тогда она взялась сама объяснить своему новому знакомому, что это такое. Оказалось, объяснить не просто.
— Так ты хочешь сказать, что анинтросубъектность твоя — это вроде такая шиза, да? — уточнил Болванчик, плеснув Алисе чаю, а себе достав бутылку пива из холодильника. — Я ведь и обидеться могу.
— Во-первых, не моя, а твоя. Верней, даже и не твоя, поскольку у тебя её на самом деле нет. А во-вторых, что такое «шиза»?
— Слушай, ты из какого века к нам явилась, а? — ухмыльнулся крутой. — Ну, когда глюки. Шизофрения.
— Нет, ты не понимаешь, — вздохнула Алиса. — Шизофрения — это тяжёлая болезнь, а интросубъектность — это просто свойство, которое может быть присуще живому организму. А может быть и не присуще, в том числе по социальным причинам.
— Эй, Павлов в шортиках, на каком курсе университета учишься?
— На первом, — на всякий случай соврала Алиса. — Приняли без экзаменов.
Ещё полчаса Алиса грузила Болванчика разъяснением социальных причин анинтросубъектности. Рассказ она сопровождала примерами из практики психологического воздействия на личный состав армий разных стран в середине и конце XIX века. Болванчик на глазах скисал, мрачнел и, наконец, уронил голову на грудь…
Уж не знаю, Алиса тому причиной или третья бутылка пива, но он вдруг прервал свою собеседницу стоном:
— Эх… Тошно мне, тошно!
— Чего?
— Стыдно. За неё, скотину. Я себя убил, а не собачонку.
Болванчик был серьёзен как питон, но фраза звучала до того комично, что Алиса еле сдержала улыбку.
— Ну зачем же так? Стыдно — это хорошо, не будешь больше обижать слабых. А так…
Вокруг столько по-настоящему интересного! Например, мой папа…
— А мне — тошно! — Болванчик поднял голову, резко встал. — Я знаю, что сейчас сделаю. Подожди полчасика, я тебя позову, — и, включив Алисе телевизор, чтоб не скучала, вышел вон с кухни.
Спустя минут двадцать новый Алисин знакомый шумно влетел в квартиру и выдохнул:
— Всё. Пошли.
На ступеньках подвального пролёта лестницы валялись двое — сморчок и тот третий, невзрачный. Сморчок корчился и стонал. Невзрачный был без сознания.
Алиса не сразу поняла, что произошло. Она ожидала увидеть какую угодно картину, вплоть до ожившей собачонки. Но такое! Жалко, нету слёз…
— Ты чего лупишься? Вот этот придумал, — Болванчик собрался пнуть невзрачного, но, остановленный властным жестом девочки, лишь кивнул в его адрес.
Алиса молчала. И Болванчик молчал. Два молчанья схлестнулись, как на поединке. Ведь в реальности есть место лишь одному миру.
Болванчик сдался:
— Ну?
Алиса не ответила, глядя на совсем юное лицо со светлым пушком над полной верхней губой, рассечённой двумя уродливыми шрамами, на тщательно выбритый череп, на выцветшие брови, на воспалённый прыщ под ухом…
Болванчик ждал.
— Есть у меня один знакомый питекантроп, — задумчиво сказала гостья. — Тот куда человечней.
— Не понял, — на шее Алисиного визави вздулась пульсирующая жила. — Ты разве не этого хотела?
— Дурак, — устало произнесла Алиса.
— Сама дура! — парень был на грани истерики. Схватив за плечи, он дёрнул к себе, запрокинув ей голову. Алиса легко отстранилась — склонилась над поверженными, доставая из кармана аптечку.
— Нехорошо здесь у вас. Ну скажи, ну скажи, откуда ты такой взялся? — бормотала Алиса скорее себе самой, чем Болванчику.
— И что же мне, по-твоему, теперь делать? Валяться у тебя в ногах и просить прощения? Пойти к ментам и подставить им…
— Нет, Болванчик, не так. Не поможет. Тяжёлый случай. Разве что тебе заново родиться и заново вырасти, — Алиса бросила на него через плечо тяжёлый взгляд. Парень съёжился. — А теперь… Лучшее, что они могут, — сделать так, чтобы вред от тебя был как можно меньше, — заключила Алиса, имея в виду, вероятно, Болванчиковых современников.
— Всё так безнадежно? — Болванчик то ли ухмыльнулся, то ли шмыгнул носом. Алиса, занятая ранами своих пациентов, не видела этой гримасы.
— Хотела бы я ошибиться!
Болванчика перекосило. Он сплюнул и рванул вверх. Долго, пыхтя, гремел подошвами по лестничным ступеням… Хлопнула дверь… Лязгнул замок…
Сморчок, как только обрёл способность двигаться, осторожно встал, придерживая одной рукой брюки, другой смущённо заправляя расстёгнутую Алисой рубашку, и выбрался из подъезда на свежий воздух. Тем временем невзрачный тоже приоткрыл глаза. Сфокусировал их на глазах Алисы. Лицо его тут же приобрело осмысленное выражение — и вдруг исказилось гримасой ненависти.
— Ах, так это из-за тебя? На!
Алиса еле увернулась от тяжёлой пощёчины — не ожидала. Быстрый взгляд назад — найти путь к отступлению, прыжок вбок — уйти от новой атаки, теперь прочь из подъезда… и вдруг — удавка на шее. Откуда-то сзади. В дело вступил сморчок.
И бледная ранняя луна вдруг взлетела в зенит, втягивая в себя небосклон, как салфетку. И закружился, завертелся смешной мир, свиваясь воронкой, и закружилась Алиса на перевёрнутой карусели, словно сухой лист на ветру. В мельтешенье древесных крон, верхних этажей зданий, стрел подъёмных кранов разлетались обрывками календаря лица, события, сводки новостей.
Вот шагает шеренга крутых, вооружённых железными прутьями — среди них знакомое лицо Болванчика. Вот он, окровавленный, валяется, нырнув лицом в тот самый мусорный бак. Вот сморчок взывает с трибуны в зале заседаний Большого Бредлама. Вот невзрачный — постаревший, окружённый толпой ребятишек в трёхцветных скаутских галстухах — наставляет подрастающее поколение…
Кружилась, кружилась Алиса в молчаливом хороводе. Кружилась рядом такса с вытекшим глазом. Кружилась и скулила, то и дело щенясь сепульками — много-много сепульков, даже дышать нечем…
Луна ушла.
— 7. Хронопоток -1 —
Алиса неторопливо бежала по пыльным улицам старинного Авксома. Она начинала потихоньку осознавать грустную реальность.
Беллу она упустила окончательно. Разве найдёшь её в этом мире проулков, пыльных проходных двориков, надземных переходов, засиженных голубями ларьков и парадных подъездов с автоматическими стеклянными дверями?
«И что теперь делать? Пора гулять с богомолом Брандашмыгом, а я здесь торчу. И понятия не имею, как отсюда выбраться».
Конечно, её когда-нибудь найдут. Чтоб хронавт потерялся навсегда — такое бывает только в старинных фантастических ужастиках. Тогда, то есть сейчас, писатели почему-то с упоением представляли в своих книжках мир безысходности, в котором обстоятельства властвовали над людьми, а люди смирялись с участью Красного короля, так и проспавшего всю партию.
Найдут! Разумеется, найдут.
Стопроцентной уверенности в сердце нашей хронопутешественницы всё же не было, поэтому она старалась мысленно произносить эту фразу как можно убедительнее. Но нельзя же, уподобясь тамагоче какому-нибудь, беспомощно ждать спасения! Ведь ты, Алиса, ни разу ещё не была в 2008 году? Нет худа без добра: когда ещё выдалась бы такая удача — познакомиться с обитателями здешнего времени, найти новых друзей, а может, даже сделать научное открытие. Хотя бы маленькое!
У Харьковского вокзала хронопутешественница встретила девушку года на три-четыре постарше себя. Судя по грязным полоскам туши на щеках, настроение незнакомки было испорчено всерьёз и надолго. Она была одинокая и несчастная, и Алисе стало её жалко.
Любая авксомская девочка на месте Алисы, конечно, тоже посочувствовала бы — но издалека. У Алисы, однако, не было времени изучить местные обычаи, да, по правде сказать, входя в кабину времени, она вообще понятия не имела, куда попадёт. Поэтому она подошла к девушке и просто спросила:
— Ты чего плачешь?
Та опешила. Потом отвернулась и быстрым шагом пошла прочь.
Хе, плохо она знает Алису! Говоря точней, она её совсем ничуточки не знает.
Алиса незнакомку догнала, встала перед ней и повторила вопрос.
— А тебе-то что с того?
— Ну, вдруг смогу чем-нибудь помочь?
— Издеваешься…
— Нет.
— А, я поняла. Вашей шайке мало показалось. И они подослали тебя.
— Значит, так. Садимся вон на ту лавочку, и ты мне всё подробно рассказываешь.
После пяти минут препирательств, не представляющих художественной ценности, Каролина Белкина (редкое имя оказалось у той девушки) прониклась-таки некоторым доверием к Алисе и принялась рассказывать о своей беде. Пока рассказывала, живущий в ней скептик жестоко пилил её: мол, мало тебя, Кроля, обманывали? Ты же понимаешь: эта столь располагающая к себе девочка на самом деле из той же банды. Так зачем ты всё ей выкладываешь? Ладно уж, так и быть, выкладывай, раз надо облегчить душу, но кошелёк не доставай ни при каких обстоятельствах!
Короче, как вы уже, наверное, догадались, девушка стала жертвой аферистов. Причём не просто аферистов, а самых обыкновенных напёрсточников. Каролина, как и все мы, прекрасно знала: увидишь напёрсточника — беги от него куда глаза глядят, пока не облапошил! И как, наверное, многие из нас, всё же на напёрсточника нарвалась. Как уж такое случилось, что Каролина проглотила наживку, — об этом я Алису не расспрашивал, потому и вам рассказать не могу. Лишь то мне стало известно, что напёрсточники, разумеется, напёрсточниками представляться не стали. Когда выяснилось, кто они такие, было уже поздно.
— Вот и всё, — закончила Каролина. — Ах, хоть бы это были свои деньги…
— А ты могла бы показать жуликов мне? Может, я что-нибудь придумаю. Мне иногда такие вещи удаются. Например, когда Уксу-ба украл нефритовую железную дорогу…
— Что-что?
— Ну, игрушечную.
Каролина поняла: теперь точно пора. И бросилась бежать со всех ног, пока девчонка не заболтала её окончательно. Та наверняка знает, что не все деньги выманили аферисты у своей жертвы.
Каролина, пожалуй, ни разу в жизни не бегала так быстро. Только б оторваться! Только бы девчонка потеряла след! Сердце грохало, как большой барабан, мелькали спины прохожих, разлетались из-под ног воробьи!
Алиса, не прерывая партии в арканоид, неспешной трусцой бежала рядышком и продолжала убеждать жертву местных сухопутных пиратов в том, что зря она, жертва, думает, будто ничего нельзя с ними сделать. Из худших выбирались передряг!
Так и не убедила бы, но помог случай. Он, случай, часто помогает Алисе. Приручила она его, что ли?
Запыхавшаяся до хрипа Каролина вдруг резко остановилась и, распахнув на пол-улицы испуганные серые глаза, выдохнула:
— Он!
— Так. Понятно. Сколько он у тебя взял?
— Девять тысяч с мелочью.
— А точней?
— Что я? Считала, что ли?
— Ладно. Сядь, отдохни пока, угу? Я сейчас.
Чтобы понять, как могло случиться то, что произошло дальше, надо принять во внимание, что полный курс Шкомерздета к моменту описываемых приключений Алиса уже прошла. Быстро нагнав преступника, Алиса пантерой вскочила ему на спину и — покамест тот приходил в себя, оценивал ситуацию, делал попытки избавиться от неожиданного груза — вытащила у него из-за пазухи пакет с купюрами! И была такова.
— Так, Каролина, вот деньги. Отсчитай пока свои девять тысяч — остальные сдам в местное представительство Интергпола.
К счастью, Каролина занялась денежными делами и на неосторожную фразу внимания не обратила. Ну не знала Алиса, что нет в этом хронопотоке Интергпола!
Простившись с Каролиной, Алиса вскоре нашла отделение милиции, вручила дежурному свёрток и рассказала сказку о том, что мошенник-напёрсточник, мол, сам выронил пакет с награбленными деньгами. Дежурный взял пакет, сказал «Спасибо, девочка. А теперь ступай, ступай». Пересчитал деньги — там было несколько десятков тысяч — и убрал их в портфель. Оказавшиеся в том же пакете водительские права с фотографией жулика — его, как явствовало из документа, звали Мартыном Зайцевым — были тут же тщательно, листок за листком, сожжены в пепельнице, а пепел — отправлен в унитаз.
Счастливая Алиса, удовлетворённая быстрым и благополучным завершением истории с напёрсточником, выскочила из дверей отделения милиции — и тут же нос к носу столкнулась с Мартыном. Бывает же такое!
Пришлось удирать.
Оторваться от Мартына было парой пустяков; но, как оказалось, Мартын действовал не в одиночку. Бандитов было, пожалуй, пятеро, не меньше, они координировали свои действия посредством мобильников и несравненно лучше Алисы знали местность.
Минут через пятнадцать Алиса была прижата к стене Лисова дома, откуда утром началось её непродолжительное путешествие по Авксому. Справа, слева и сзади — бандиты. Впереди — стена.
Конечно же, Алиса решила — вверх. Не сдаваться же? Она надеялась пробраться обратно в квартиру Лиса — вдруг в этой реальности, в отличие от той, второй, станция времени не исчезла? А если даже исчезла, вдруг Лис знает, как вызвать помощь, или хотя бы предоставит нашей хронопутешественнице укрытие? В конце концов, помимо Каролины и Мартына, Лис — единственный человек в этом мире, которого знает Алиса. Он-то её, скорее всего, не знает, ну и что с того?
Бандитам нужно было секунд двадцать, чтобы подбежать к ней и схватить. За эти мгновения Алиса, разбежавшись, подпрыгнула, достав до нижнего карниза, и на глазах удивлённых бандитов и не менее удивлённых детишек, мирно игравших во дворе в войнушку, метр за метром быстро поползла вверх, цепляясь за карнизы, оконные рамы, балконные решётки, едва заметные выступы…
Когда девочка была где-то на уровне четвёртого этажа, подельник Мартына, похожий на морского окуня, вдруг достал из кармана — будете смеяться — рогатку и открыл стрельбу по Алисе свинцовыми грузиками. Грузик очень больно ударил по виску, в глазах потемнело, и сорвалась Алиса — спиной вниз.
И бледная ранняя луна вдруг взлетела в зенит, и повалились в эту луну, закручиваясь спиралью, дворик с домами и пешеходами, бандит с рогаткой и щербатый пацанёнок с игрушечным хломпупатором наперевес. И закружился, завертелся смешной мир, скручиваясь бараньим рогом, и закружилась вместе с ним Алиса, словно платьице, сорванное ветром с верёвочки на балконе. В мельтешенье пожарных лестниц, оконных проёмов, рекламных плакатов разлетались обрывками календаря лица, события, сводки новостей. Вот скорая увозит окровавленного Мартына, избитого своими подельниками до полусмерти за упущенные деньги. Вот кто-то из его шайки валяется лицом в луже собственной крови. Вот похожий на морского окуня священник с кадилом читает: «Аз есмь…» Вот ещё один дружок Мартына и морского окуня — в кителе и с обширными усами — отдаёт приказ в очередной раз ввести в Авксом танки, чтобы прекратить, наконец, какие-то безобразия…
Время стало медленным и мягким. Летела, летела сквозь него Алиса, схваченная плавным хороводом двора. И разлетались чёрными брызгами вспененного асфальта мириады маленьких слунят, беспокойно размахивающих фосфоресцирующими тобохами…
Луна ушла.
— 8. Хронопоток 0 —
Смеркалось.
Алиса лежала на спине на маленькой планетке. Маленькой — не то слово: просто крошечной. К тому же совершенно пустой, если не брать в расчёт пары действующих вулканов высотой с табуретку и очень ухоженного розового куста ростом с Алису. В двух метрах от девочки догорал закат.
В глазах двоилось. По-настоящему двоилось, обыкновенно. Алиса теперь была одна, как и все предыдущие двенадцать лет, не считая сегодняшнего безумного дня. Она чувствовала себя ужасно усталой, ей хотелось спать. Надо бы стряхнуть с себя дрёму, собраться с силами, оценить ситуацию и найти выход — с такими думами девочка и уснула, свернувшись клубочком, как котёнок.
Проснулась она уже в Институте времени. Первое, что увидела, — встревоженное и заботливое лицо Беллы.
— Алиса! Разве можно так пугать? Ты проспала пятнадцать часов кряду!
— Прости, Белла, я слишком устала! Ты никуда не спешишь?
— Ой, Алиса, спасибо, что напомнила. Совсем из головы вылетело. Мне же нужно срочно быть на…
— Белла, ну одну минутку, ну полминутки! Я только хотела тебя спросить, как пройти семнадцатый раунд. С каких позиций шарик не закидываю — он выскакивает обратно, и баста. А мальчишки не говорят: они против меня в заговоре за то, что я лучше них играю в футбол. Пашка заявил, что несправедливо, если я ещё и в арканоид стану играть лучше них.
— Какие-то древние у Пашки представления о справедливости.
— Думаю, это из-за предстоящей командировки, — вздохнула Алиса.
— Той, что ль, о которой Ричард докладывал на собрании лаборатории?
— Ну да, на Ледовое побоище. Слишком вошёл в роль…
— Так, выходит, ты из-за арканоида за мной понеслась? Всыпать бы тебе…
— Ты тоже вошла в роль, да?
— Не знаю.
Может быть. Но если ты думаешь, что всё уже кончилось и всё кончилось хорошо, то должна тебя огорчить: всё только начинается! И, как честный временщик, я не намерена ничего от тебя скрывать. Но об этом через час пятнадцать минут шестнадцать секунд. А сейчас, прости, убегаю. Ах, боже мой, как я опаздываю! I’m late! I’m late! I’m late!
Белла унеслась, и Алиса отправилась в институтский буфет чего-нибудь перекусить.
Смеркалось. Кроликова, естественно, опоздала на полчаса, и Алиса коротала время, азартно споря с Ричардом, какие пуговицы были на военной форме конца девятнадцатого века:
— Но я же собственными глазами видела…
Ричард злился. Но злился, разумеется, по-джентльменски.
Белла, прервав кипучий обмен мнениями, поведала Алисе вот что.
Оказывается, парные встречные хронопотоки в конгруэнтных мирах, образованных частицами соответственно с положительной и отрицательной массой (или наоборот, не помню), обладают свойством субъектно-объектной симметрии. То есть если вы живёте, как и я, в мире с отрицательной массой, то в конгруэнтном нашему мире с массой положительной всё, что соответствует субъектам нашего мира, там оказывается объектами, и наоборот. Представили себе? Неужели нет? Ведь это так просто! Когда, например, Алиса в хронопотоке 0 рисует пейзаж, то в хронопотоке –0 нечто, соответствующее пейзажу, рисует Алису. Хотя не обязательно рисует. Может быть, ваяет или ругает.
Можете себе представить, какие сложные отношения иногда складываются между писателями и их персонажами во встречных хронопотоках?
Когда вы всё это знаете, вам несложно догадаться, что если бы писатель сделал своим героем — ну, или героем своего героя — самого себя, то встречные хронопотоки просто зацепились бы друг за друга и аннигилировали. Это теоретически предсказанное явление называется субъектно-объектной рекурсией в розе конгруэнтных миров с нулевой суммой. К счастью, одно из следствий обобщённой леммы Петрова состоит в том, что ни один субъект не может сделать самого себя героем своих фантазий — ни прямо, ни косвенно. Герой всегда будет отличаться от автора в таких существенных чертах, что субъектно-объектная рекурсия никогда не возникнет. Мир, должен вам доложить, всё-таки гармонично устроен.
Это всё Алиса знала и без Беллы Кроликовой. От скуки она смотрела в окно. Смеркалось.
— Теперь ты поняла, зачем я так спешила в те миры? — спросила Белла.
— Нет, — честно призналась Алиса.
— Ты погляди на неё! Я уже семь минут восемнадцать секунд потратила на объяснения, а эта скверная девчонка ворон за окном считает! Если б ты слушала внимательно, не могла не догадаться! Моя цель — опровергнуть, наконец, эту глупость — обобщённую лемму Петрова! Все необходимые факты были почти у меня в руках, потому что в хронопотоках –1 и 1 субъектно-объектная рекурсия всё-таки возникла! Это непреложный факт, а факты, как говорит твой друг Аркаша, — упрямая вещь! Вот для чего я должна была успеть в те хронопотоки, пока они не аннигилировали.
— Тогда надо было просто вылететь туда на день раньше.
— Увы, это было невозможно. Кабина, транспортирующая хронавта одновременно в два встречных хронопотока, только что принята институтом в эксплуатацию, и пуско-наладочные работы закончились за две с половиной секунды до моего улёта. Но я-то успела до аннигиляции и взяла там дискеты с текстами обоих произведений — они послужат доказательством моей правоты. А вот ты…
Да, да. Алиса попала в 2008 и -2008 годы секунду спустя после того, как Кроликова, которой не было резона там задерживаться, вернулась обратно в институт. Вслед за Беллой автоматика, зафиксировав стремительный рост напряжённости хронополей, автоматически эвакуировала обе станции времени, оборудованные по новейшей технологии — так, что хозяева квартир вообще не могли заметить их существования. FootFate, правда, всё-таки что-то на этот счёт подозревал: об этом свидетельствуют некоторые эпизоды его повести.
Так Алиса оказалась в ловушке. Вернее, в двух ловушках.
Мало того, чудовищная напряжённость хронополей в канун аннигиляции вкупе с вмешательством в их топологию аппаратуры МИВа привела к ранее вообще никогда не наблюдавшемуся, хотя и теоретически предсказанному, явлению — субъектно-объектной инверсии хронавта. Говоря проще, Алиса при переброске превратилась в пару встречных хронопотоков, а пара обречённых хронопотоков — в пару Алис.
— Так что, Алисочка, ты не погибла дважды в тех хронопотоках. Но погибли два мира, которые тебе казались тобой. А ты, как видишь, цела и невредима.
— Между прочим, не погибла, а только потеряла сознание, — встрял Ричард, оторвавшись от толстой виркниги. — Правда, в хронопотоке –1 получила тяжёлую травму впридачу.
— Беллочка, постой. Я же в обоих хронопотоках видела почти одинаковый город! А ведь выходит, что если Болванчик с компанией убивал таксу, то во встречном такса должна была что-то делать с Болванчиком?
— Вовсе нет, — ничуть не смутилась Алисиным замечанием Белла. — Ты же наверняка знаешь: если тебе надеть очки, которые переворачивают мир вверх тормашками, то по прошествии некоторого времени станешь видеть этот вверх-тормансианский мир так, как будто он правильный. Всё будто бы станет на свои места. А если очки снять, тебе снова всё покажется перевёрнутым — на время.
— Я что-то не улавливаю связь, — растерялась Алиса.
— Вот и во встречных хронопотоках наше сознание находит способ отобразить реальность на привычные нам образы. Это возможно, потому что физические законы в каждом из них совершенно одинаковы и порождаемый ими порядок вещей легко укладывается нашим мозгом в привычные ему формы. Поняла теперь?
— Ну вроде бы, — нечаянно соврала Алиса.
Ничего, позже поймёт.
— Дальше всё просто. Спасатели вытащили тебя из аварийных хронопотоков, предварительно ещё раз произведя субъектно-объектную инверсию для восстановления статуса-кво…
— Статуса кого?
— Статуса-кво. Это просто так говорят. — Алиса заглянула в словарь своего биочипа и поняла, а Белла продолжила:
— …Вытащили, говорю, и материализовали в спасательной капсуле, в целях хронобезопасности выведенной на трансплутонную орбиту. В ней ты и дремала, пока не прибыла на землю и твой друг Пашка на руках не отнёс тебя сюда, в институт, — в глазах Беллы заиграли озорные огоньки. Но ничего у неё не вышло: Алиса прекрасно знала, что Пашки сегодня в Москве нет и быть не может. Он улетел на фестиваль по запуску воздушных змеев на Луну. Фестиваль, кстати, потерпел полный провал: оргкомитет в Галактическом центре только в последний момент получил сведения, что на Луне нет атмосферы, а атмосфера необходима воздушным змеям, чтобы летать.
— Но как же так? Я была не в капсуле, а на крошечной планетке!
— Ты была в капсуле. А её интерьер оформлен по сюжету сказки Антуана де Сент-Экзюпери.
— Не «в», а «вне»! Я лежала рядом с действующим вулканом — чуть не ошпарилась — и смотрела на закат.
Белла растерялась. Помешкав пару секунд, неуверенно произнесла:
— Думаю, ты в самом деле видела то, о чём рассказываешь. Наверное, инверсия восприятия части и целого — следствие двух подряд субъектно-объектных инверсий. А может, временщики что-нибудь недоучли… Ладно, потом разберёмся. Это по профилю лаборатории твоего друга Ричарда.
Ричард покраснел и сделал вид, что не слышит.
— Но что же стало с теми мирами?
— Можешь считать, что их больше нет. Как это ни печально.
— Но там же люди!
— Когда около обитаемой планеты взрывается сверхновая звезда, там ещё есть люди. Но через полмига их там уже нет. Таковы физические законы. Лучше смотреть правде в глаза, чем прятать голову в песок.
Алиса помрачнела.
— И ты это имела в виду, когда говорила, что не будешь скрывать горькую правду?
Белла отвела глаза.
Да, горько. Да, страшно. Но отчего Белла прячет взгляд? Ведь она же всё честно рассказала!
И тут Алиса поняла.
— Значит, если бы меня не инвертировали спасатели, те миры остались бы живы, но я бы погибла?
— Нет, не так. Во-первых, ты бы не погибла, а только потеряла сознание. Во-вторых, не забывай: это всё-таки была не ты, а те миры.
— А люди?! Они-то остались бы живы — пусть не в своём мире, а в бывшей мне, — и даже ничего бы не заметили!
Щёки Алисы зарделись. Она была готова расплакаться. Но не заплакала.
— Ричард, — обратилась она к Темпесту. — Ведь если я не погибла, а только потеряла сознание, то, выходит, те миры там, в 2008 и -2008 годах, тоже ещё не погибли?
— Ну, во-первых, если бы не мы, то по крайней мере в -2008 году ты в конце концов, пожалуй, всё-таки погибла бы, только несколькими минутами позже. В 2008 — не знаю, не уверен, — сказал Алисин друг подчёркнуто бесстрастным тоном. — А во-вторых, ты, вообще, на что намекаешь?
— Ричард, можно я ещё немножко поживу, ну сколько можно, хоть несколько часиков, а потом… — и больше она не смогла говорить, по лицу её потекла слезинка. Но Алиса всё же не плакала. Или почти не плакала.
— Ты хочешь сказать, чтобы потом, за мгновение до аннигиляции хронопотоков, я инвертировал тебя обратно? Не будет этого. Те миры погибли. Забудь о них. Не твоя в том вина. Есть законы природы. Если бы ты туда не сунулась — а раз сунулась, я ещё отдельно поговорю с твоим отцом, — у них вообще не было бы никакого шанса.
— Но ведь сунулась же! И ситуация теперь другая!
Ричард, конечно, волевой человек, но и ему непросто давался этот разговор. Поставьте себя на место Ричарда — каково вам покажется?
— Они погибли, — хрипло повторил временщик. — Забудь о них.
— Не могу.
— Тебе всё равно не разрешат.
— Я не буду спрашивать разрешения.
Трудно выбрать более неподходящий момент, но тут в кабинет главного научного сотрудника Кроликовой ввалились профессор Селезнёв, д.р. Поля и богомол Бергамот. Все трое были в прекрасном настроении.
— Алиса! Ну где тебя носит? Ты же знаешь, как обижается богомол! — не слишком сердито отчитал дочку Селезнёв. — Между прочим, ты, оказывается, права! Слуны прекрасно себя чувствуют в сепулькарии. Более того, они могут располагаться в пространстве, уже занятом сепульками, нисколько их не замечая — ну, и наоборот, естественно. Как же ты догадалась?
— Знаешь, пап, мне всегда казалось — у них есть что-то общее. А ещё я, кажется, начинаю понимать, откуда они попадают в наш хронопоток!
— Что ещё за слуны? — вдруг вмешался Ричард в беседу двух биологов. — Никаких слунов не существует! Я человек далёкий от ксенобиологии, но даже мне ведомо, что слунов нет, есть только сепульки, и то лишь при условии существования сепулькария.
— Позволь, позволь, — возразила Белла. — Ты всё, как обычно, перевернул вверх ногами. Наоборот, сепульки не существуют, а вот слуны преспокойно живут себе на Лон?.
— Всегда так делайте, — язвительно встряла Алиса. — Если разговор неприятный, переводите его на другую тему, и нет проблем.
Только теперь профессор проникся мрачной атмосферой, царившей в кабинете.
— Что здесь произошло? — прошептал он побледневшими губами, взирая на восковое лицо Темпеста, на дорожку, оставленную слезинкой на щеке его дочери…
В курс дела профессора ввёл Ричард.
— Дела… — выдавил директор Космозо.
— Коллизия, — промолвил д.р. Поля.
— Ты заложница, — совсем уж не к месту проскрипело марсианское насекомое.
— Что делать? Кто-то должен погибнуть, — резюмировала Белла.
— Интересно, что бы сказал Заратустра? — философски заметил Поля. У роботов нет эмоций. Разве что эмуляторы. А так им всё равно.
Ричард вскочил и заходил, заходил большими шагами по кабинету, бросаясь обрывками рубленых фраз:
— Да, это так. Но вот какой факт. Те миры были обречены. Всё равно были обречены. Погибнуть должны они.
Селезнёв слушал этот монолог в позе роденовского мыслителя.
Но вот он тоже поднялся и уверенно произнёс:
— Когда кто-то должен погибнуть, не должен погибнуть никто.
— Третье решение? — спросила дочь. В глазах её радугой вспыхнула надежда.
— Dum spiro spero, — сказал профессор.
— Dum spiro… — беззвучно повторила девочка, и радуга погасла почему-то.
Смеркалось…
— Белла, а кто тебе сказал, что Footfate — герой Лиса — героя Footfate’а — и есть сам Footfate? — прервав тягостное молчанье, вдруг спрсила Алиса.
— Ты думаешь, я сама это придумала? — обиделась Белла. — Footfate сказал. Я встречалась с ним и раньше — инкогнито. Однажды он поделился со мной замыслом повести.
— А ты уверена, что он не лукавил? Может, у них всего-то и общего — ник?
— Но, Алиса! Ведь ты сама видела…
— Ну, видела. Так
чей же это был сон? — хитро улыбнулась Алиса.
— Какой ещё сон? — огрызнулась Белла. — Это всамделишная реальность.
— Да не об этом я! Я образно!
И тут Белла рассмеялась — так радостно рассмеялась, что сразу понятно: у человека с плеч гора свалилась.
— Какая же я глупая!
— Нет, Беллочка, это я глупая. Могла бы и раньше догадаться.
Примечание. Вот видите, как бывает? Рекурсия, чуть не приведшая к аннигиляции хронопотоков 1 и –1, возникла не в них, а в хронопотоке 0. Настоящий и выдуманный Footfate (а равно и Лис) замкнулись друг на друга через воображение Беллы, решившей, что оба они и впрямь тождественны своим персонажам. На самом деле, как впоследствии удалось показать одной из аспиранток Беллы, при подобных обстоятельствах возникновение субъектно-объектной рекурсии не противоречит лемме Петрова.
Кто сказал «хватит умничать?». Это вы умничаете, а я во встречном хронопотоке 😀
27-30 декабря 2003 г.
Редакция — январь 2008 г.
