Из сборника «Путешествие в один конец…»

ПУТИ ГОСПОДНИ

Москва слезам не верит. Не верит она также детской наивности и растерянному недоумению. Именно эти эмоции охватили нас с Юлей, когда мы узнали, что электричка, в которую мы сели, идёт совсем не по тому маршруту, который был нам нужен. Может быть, мы перепутали строчки в расписании, может, ошиблись платформой… Но только внутри вагона мы узнали, что едем не на северо-восток – домой, — а на запад.
Вообще-то в Москву мы приехали всего на несколько часов, по делу. На пятом курсе, как раз перед госэкзаменами выяснилось, что в билетах есть вопросы, которые нам никто из преподавателей никогда не читал.
Во Владимире необходимой литературы не
оказалось, и мы с Юлей решили спасти весь
курс: съездить в столицу. Вначале всё было нормально. На вполне комфортабельном экспрессе мы доехали до Курского вокзала в Москве, спустились в метро, вышли на Калужской. Затем на автобусе достигли большого здания на улице Бутлерова, где на втором этаже располагался филиал издательского центра «Академия».
Мы оформили оптовый заказ, и Юля выразила надежду на исправность работы почтовой связи. Я с сомнением покачала головой: у меня уже был горький опыт пользования услугами родной почты. Но не унести ведь пятьдесят увесистых томов двум хрупким девушкам. И всё же радость от обретения заветной литературы пересиливала другие чувства.

Потом мы поехали на Арбат, погуляли и уже собрались зайти в кафе поесть, как вдруг…
— Ир, а чего мы тут будем до вечера делать? – спросила Юля.
— В Москве не очень скучно, — ответила я.
Юля засмеялась и вежливо изложила свою нехитрую идею, смысл которой сводился к банальной экономии материальных средств.
Экспресс, на котором мы планировали в шесть вечера унестись во Владимир, — недешёвое удовольствие. Деньги у нас были, но никогда нельзя предвидеть, когда они ещё могут понадобиться. А студенческие билеты были с собой. И Юля предложила ими
воспользоваться: методом малых перебежек достичь родных пенат бесплатно. Да и пересадка ожидалась всего одна – в Петушках. Я посмотрела на Юлю. Юля посмотрела на меня.
— Ну… давай,- сказала я. – Тогда прямо
сейчас – на вокзал.
И вот тут-то и произошло то, о чём я рассказала в самом начале.

…Сообразив, что уезжаем неизвестно
куда, мы с перепугу выскочили на первой же крохотной станции. И это было не так уж умно. Сначала мы хотели поймать маршрутное такси, чтобы вернуться в столицу, а там, дождавшись восемнадцати часов, сесть на проверенный экспресс. Но тут Юля обратилась с расспросами в диспетчерскую, и ей там посоветовали отправляться в путь до Владимира с ближайшей автостанции – оттуда идёт рейсовый автобус до Нижнего Новгорода с заездом во Владимир.
Я опять посмотрела на Юлю, а она, хотя и потупилась, и рассмеялась, но от идеи своей не отказывалась.
— Юль, — сказала я, созерцая небо, —
допрыгаемся…
— Но, по крайней мере, это точная
информация. Если что, в Москву всегда
попадём.
— Если – что? – спросила я непринуждённым тоном.
— У нас много времени. Сейчас только
четверть второго. Ну как? Рискнём?
Вообще-то Юля у нас очень тихая,
скромная, интеллигентная и домашняя
девочка. Раньше я себя такой считала, но, познакомившись с Юлей, почувствовала себя дитём улиц и пустырей. Однако Юля вместе с тем человек умный, настойчивый и надёжный.
Поэтому на неё можно положиться без всяких опасений. И сейчас я не стала давать волю здоровой иронии, а просто оглянулась вокруг. День был чудесный. После прохладного апреля хлынул летний май, но без зноя. Природа излучала ласковое тепло и дышала свежестью. До автостанции всего пять-шесть километров. Почему бы не прогуляться по такой славной погоде?
… Мы двинулись не по шоссе, а
параллельной дорожкой, бежавшей по редкому соснячку. Верхушки сосен терялись где-то в небе, оттуда же лился уютный солнечный свет. Он был по-настоящему весенним: не жёлтый, а светло-золотистый, словно белые и золотые лучи смешались и слились друг с другом. Было легко идти по песчаной дорожке, усыпанной прошлогодней хвоей. Мы шли и говорили об экзаменах, о защите и о предстоящем профессиональном самоопределении.
Лесок был, как я уже обмолвилась, редкий, но за ним, видно, почти не ухаживали. Так что из хвойного он начал превращаться в смешанный. Мы пожалели поднявшиеся уже метра на полтора молодые берёзки: им вряд ли хватит света и влаги для нормальной жизни. А впрочем, всё может измениться. Мы шли так, что слева, метрах в десяти, тянулось шоссе (по нему то и дело сновали автомобили), а справа, сквозь лесок, виднелись дачные посёлки. Потом лес стал гуще, и его звуки – шёпот ветра, шелест листьев, трели птиц, — стали поглощать шум автотрассы. Мы шли, негромко беседуя. И тут из-за деревьев вышел человек. От неожиданности мы замерли. Инстинкт самосохранения подсказывал, что нужно бы разойтись с ним подальше: мало ли что… Но нас всё-таки двое, а он один. К тому же в руках у него ничего не было. И тут Юля в который раз решилась на непредугаданный мною шаг. Она вздумала уточнить у незнакомца правильность нашего маршрута.
Незамеченными остаться нам всё равно не
грозило: мужчина смотрел на нас с того
момента, как вышел. Мы подошли ближе, и Юля
спросила:
— Извините, можно у вас уточнить, правильно ли мы идём к станции М.?
Незнакомец приветливо посмотрел на нас, подумал секунд пять и сказал:
— Да, совершенно верно. А что у вас
случилось? Авария какая-то?
— Никакой, кроме нашей рассеянности, —
ответила я. – Электрички перепутали. Или платформы. А может, вокзалы.
— Как так? – удивлённо спросил мужчина. Мы рассказали. Пока рассказывали, я внимательно рассматривала его.
Я не умею определять на вид возраст так, как это умеет делать другая моя подруга – Таня, но, по моей прикидке, ему было лет за сорок, а может, уже и пятьдесят. Этакий дачник-интеллигент. То, что интеллигент, это точно: у меня чутьё на интеллигентов. К тому же, в меру общительный и, судя по глазам, добрый. Стоп! Глаза! Что за глаза?
Нет, мне почудилось. Конечно же, почудилось, это просто солнечный блик скользнул.
Обычные тёмно-синие глаза, обычные
короткие русые волосы, искрящиеся на
солнце. Обычное лицо: небольшие глаза,
неопределённой формы брови, длинноватый
нос сапожком, тонкие губы. Рост средний, телосложение больше худощавое.
Я поймала себя на том, что, разглядывая незнакомца, ушла в себя и, быстро захлопав ресницами, потупилась. А он, глядя улыбающимися глазами (лучистыми такими),
проговорил:
— Всё правильно. Только идти вам ещё
довольно долго. Вы не сочтётё за наглость, если я предложу вам свои услуги? У меня здесь дача и машина. Я мог бы отвезти вас на эту автостанцию.
Мы переглянулись. Обострённый инстинкт самосохранения разразился предостерегающими восклицаниями. Да мы и сами понимали, что не дело это. С чего вдруг такой альтруизм в наше время?
— Девочки, все ваши опасения, которые
изумительно читаются на ваших лицах,
абсолютно напрасны. Мне просто стало вас жалко, — перебил мои мысли незнакомец. Он сказал это так просто, ненавязчиво и спокойно, что очень захотелось поверить.
— Вообще- то, — сказала Юля, — мы были бы вам очень благодарны.
Нет, вы только посмотрите на неё! Обычно тише воды, ниже травы, а сегодня будто с другим сознанием встала.
— Вообще-то, — повторил мужчина, копируя Юлю,
— вы не обольщайтесь, у меня здесь некий личный интерес есть.
— Ах, так?! – шутливо выдохнула Юля.
— А как же! – весело отозвался он. И, глядя мне в глаза, спросил:
— Вы случайно в компьютерах не
разбираетесь?
— Весьма поверхностно, — выдавила я. – А что случилось?
Мы втроём направились по неширокой, но хорошо утоптанной тропе вглубь соснячка, по направлению к дачному посёлку. По пути познакомились. Оказалось, что нежданного спасителя зовут Евгений Владимирович Наумов и что он искусствовед и театральный критик. Я знала, что его имя переводится с греческого как «благородный», но все ассоциации из прошлого опыта приводили меня негативным воспоминаниям. Мне так не хотелось, чтобы и нынешнее впечатление омрачалось тёмными красками…

Дача оказалась небольшим одноэтажным домиком с пристройкой и палисадничком.
Гараж стоял сбоку и немного в отдалении. Мы поднялись на невысокое белое крыльцо, спугнув маленькую кошку черепахового окраса.
— Это Снежка, — сообщил хозяин. – Не потому, что белая, а потому, что была найдена зимой в сугробе.
Снежка из предосторожности ушла в глубь дома.
— Садитесь, — сказал Евгений Владимирович.
– А я вас покормлю, а то, скорее всего, вам грозит голодный обморок.
Мы заотнекивались и даже стали делать в воздухе руками какие-то возражающие пассы.
Но у него, видимо, был талант уговаривать – добро, ненавязчиво, полушутя. Я забралась в мягкое кресло, Юля присела на софу. Мы снова переглянулись. Вот уж, действительно, неисповедимы пути Господни…
Евгений Владимирович тем временем
орудовал на кухне, откуда уже стали
доноситься восхитительные запахи. Юля
пожала плечами и тихонько рассмеялась. А ко мне неожиданно подошла Снежка. Прыгнула на кресло. Я дала ей обнюхать свои раскрытые ладони – я всегда так с животными знакомлюсь – и погладила. Кошка довольно долго мостилась у меня на коленях, но, в конце концов, улеглась и замурлыкала. Я задумчиво гладила её. Снежка была чистая, мягкая и миленькая.
— Ого, — сказал появившийся в гостиной
хозяин. – Да она вас за своего человека
признала!
— Меня кошки почему-то любят, — сказала я, отогнав задумчивость.
— А вы их?
— Я… — я слегка запнулась, — они мне
нравятся. Но я с детства люблю собак. И
лошадей. Только они ко мне равнодушны.
— Кошки не ко всякому пойдут, — заметил Евгений Владимирович. – А вот эта нынешняя предательница к незнакомым всегда относилась с большим недоверием.
— Ну, значит, ей виднее, — вставила Юля.
— А что у вас всё-таки с компьютером? – опять спросила я. Он внимательно посмотрел на меня и коротко объяснил:
— Завис.
— А…перезагрузка?
— Кнопка перезагрузки зависла тоже.
— Давно?
— Со вчерашнего вечера. Я бы вызвал
ремонтников, но сегодня суббота. А мне
необходимо закончить статью к
понедельнику. Может быть, вы посмотрите? Я здесь абсолютно бессилен.
Мы подошли к компьютеру (Снежку пришлось водворить на коврик).
— Он ни на что не реагирует, — пожаловался Евгений Владимирович. Непонятно было, почему он решил, что я способна исправить ситуацию. Но…у меня был когда-то похожий случай. И я помнила, что нужно делать. Я нашла три нужные клавиши и нажала на них одновременно. Дисплей мигнул, и в верхнем правом углу появилась узкая полоска контрольного меню. Я быстро кликнула мышкой красный крестик, потом ещё один – чёрный, и ещё… И вышла на рабочий стол.
— Ох… — сказал Евгений Владимирович. –
Сколько раз я должен вас благодарить?
Я засмеялась:
— Ничего особенного. Это просто совпадение:
у меня так тоже когда-то было.
Евгений Владимирович улыбнулся, и меня
снова охватило странное чувство, которому я не могла найти объяснения. Мне вроде бы просто нравилась его улыбка – открытая, светлая, добрая и тихая какая-то. Но и не просто… Что-то не давало мне покоя, шевелилось в уголках сознания, но не открывалось. И ещё… Не могу точно сказать, было ли виной тому моё разыгравшееся воображение, но мне показалось, что во всех его чертах скользила какая-то неуловимость, что-то невидимое. Вздумай я его нарисовать – ничего бы не вышло. Словно суть жила не в самих чертах, а в том, что они выражали. Не глаза, а – взгляд, не губы, а — улыбка, не лицо, а его выражение – вот что было главным. И почему-то захотелось назвать его Кузнечиком, хотя никаких объяснений тому я тогда не могла найти и мысленно обругала себя за легкомыслие и неадекватные ассоциации. А носитель моих неадекватных ассоциаций выключил компьютер и велел нам идти мыть руки перед обедом.
— Евгений Владимирович, — смущённо сказала Юля. – Может быть, всё же не надо? Нам очень неудобно, мы пойдём… Я её поддержала. В самом деле, чего это мы будем здесь рассиживаться?
— Какой интересный у вас браслет, —
неожиданно сказал он, указывая взглядом на мою правую руку. Запястье и вправду охватывал тёмный, с металлическим блеском браслет из гематита. Он состоял из одинаковых каменных прямоугольничков, гладко отшлифованных.
— Это гематит, — сказала я, чуточку гордясь:
браслет мне очень нравился.
— Любопытно. А можно поближе взглянуть?
Я сняла браслет и протянула ему. Евгений Владимирович осторожно взял браслетик, порассматривал и … спрятал в карман.
— Ну вот, Ира, я теперь вам его не верну, пока не пообедаете! – хитро улыбнувшись, выдал он.
— Евгений Владимирович! – выдохнула я.
— Ни-ка-ких возражений! Руки мыть!
Обед был замечательный. Тем более что мы в самом деле проголодались. Украинский борщ, курица, фаршированная чем-то вкусным, свежий салат и на десерт – изумительный торт «Птичье молоко» с таким вкусом, который был у него, когда мы с Юлей были совсем маленькими. Под конец мы с Юлей, обессилев, отвалились от стола, а Евгений Владимирович мужественно допивал чай.
Ко мне на колени, приветливо муркнув, опять забралась Снежка (она тоже обедала с нами, только под столом). Хозяин следил за нами улыбающимися глазами и рассказывал о готовящейся в ТЮЗе премьере спектакля «Якорное поле».
— Что? – встрепенулась я, услышав знакомое название. – «Якорное поле»? Это не по роману Владислава Крапивина?
— Именно. А вы слышали о Крапивине?
— Это мой любимый детский писатель, — с удовольствием сообщила я, гладя Снежку по шейке – она аж голову запрокинула.
— Правда? – обрадовался критик Наумов. – Значит, вы читали роман?
Я кивнула. Евгений Владимирович задумчиво
спросил:
— Знаете, какой персонаж мне там больше всех нравится? Хотя и эпизодический… Юля с интересом следила за происходящим.
— Доктор Клан, — сам себе ответил Наумов.
— А! – вспомнила я. – Единственный из
взрослых, кто никогда не лгал мальчику?
— Да! – Евгений Владимирович снова
«нацепил» меня на луч своего взгляда. – Вот поэтому и …
Мы ещё поговорили, но недолго: Юля тогда ешё не знала писателя Крапивина. Потом опомнились, что уже пора ехать на станцию.
Мы хотели помочь убрать со стола, но Наумов запретил. Я попрощалась с маленькой кошкой черепахового окраса и вместе с Юлей спустилась с крыльца. Хозяин тем временем вывел из гаража белые «Жигули».
Ехали мы недолго. На автостанции Наумов
лично проконтролировал процесс
обилечивания, проверил маршрут автобуса и уточнил факт его остановки во Владимире.
— Евгений Владимирович! – напомнила я. – А как же браслет? Вы обещали.
Он улыбнулся, опустив глаза, пошарил в
кармане. Выудил браслет. Тёмный камень
сверкнул на солнце светлым металлическим, почти зеркальным отливом.
— Спасибо вам огромное за всё, — тихо
проговорила я.
— Да что вы! – удивился Наумов. – Это вам спасибо. Просто удивительно, что мы встретились.
— Это одно большое совпадение, — сказала Юля беззаботно.
— Совпадений не бывает, — наставительно произнёс театральный критик, искусствовед Евгений Владимирович Наумов.
Я улыбнулась. В последний раз удивилась неуловимой, ускользающей, незаметной, но такой явной красоте этого человека — той самой, наверное, красоте, которую имел в виду Достоевский, говоря о спасении мира….
Мы попрощались. Из окна автобуса,
нетерпеливо задрожавшего от толчка
бензина в заурчавшем моторе, мы помахали Наумову руками и долго провожали взглядом уменьшающийся вдали белый автомобиль…
До дома добрались без приключений.
Сейчас мы усиленно готовимся к
государственным экзаменам и к защите
дипломных работ. Я знаю, что и перед
экзаменами, и перед защитой нужно
совершить какой-нибудь студенческий
ритуал или обряд – чтобы не упустить
удачу.
Но я не хочу совершать никаких обрядов. Я просто надену на правую руку тёмный, с металлическим блеском гематитовый браслет. Уж он-то принесёт удачу!
Обязательно!

20 – 28 апреля 2005 г.

Запись опубликована on 31.10.2006 at 20:39 и находится в категории Новости, Проза, Творчество. Вы можете читать комментарии, используя RSS-ленту. Вы можете оставить комментарий, или отправить трекбек с Вашего сайта.